«Если день, прожитый без Брюса, кажется мне целым годом, как же я смогу прожить без него год?»
– Ау, – юноша легко прижал ее к себе свободной рукой. – Ты словно за тысячу километров отсюда. О чем задумалась?
– О том, как счастлива с тобой, – покраснев, сказала Регина.
– Слава богу, – облегченно вздохнул Брюс. – А то порой, когда ты затихаешь, я начинаю беспокоиться: уж не надоел ли тебе? Странно, – продолжал он, припарковывая «порше» на обычное место, – раньше я никогда, ни из-за одной девушки так не переживал.
– А волноваться-то вовсе не стоит, – успокоила его Регина. – Я всегда хочу быть с тобой.
– Что ж, тогда мне действительно не о чем беспокоиться. Твоя любовь мне всего дороже.
– О, Брюс! – воскликнула девушка, обвив его шею руками.
«Слава богу, что я не рассказала о Швейцарии, – подумала она, вдыхая свежий запах его одеколона. – Если я его сейчас оставлю – значит, предам самое дорогое. Миллионы людей на земном шаре прекрасно слышат, – рассуждала она, – но многие ли из них любят всем сердцем того, кто любит их? Ничто не заставит меня покинуть Брюса и Ласковую Долину, – поклялась она себе и крепко прижалась к своему другу. – Ничто – даже доктор Фридрих со своим обещанием совершить чудо. И, что бы ни случилось, мой любимый не узнает об этом курсе лечения и о моем трудном решении. Это и значит любить, – убеждала она себя. – Это значит, что, если надо, ты идешь на жертвы ради того, кто тебе по-настоящему дорог – как мне Брюс».
– Ага, – весело сказал Уинстон Эгберг, – вам сегодня повезло! Ваш ленч будет украшен юмором, излучаемым моей славной персоной.
– Вот уж повезло, – протянула Лила. – И с чего бы это?
– Вопрос хороший. – Уинстон поставил свой поднос рядом с подносом Джессики. – Вообще-то я к вам по делу, – таинственно добавил он и отправил в рот огромный кусок шоколадного пирожного.
– Ты разве не знаешь, Уинстон, – Лила покосилась на его поднос, – что в нашей стране десертом обычно заканчивают еду.
– Отсталая нация, – вздохнул парень. – Я пришел за тем, – продолжал он, активно орудуя вилкой, – чтобы пригласить вас обеих внести ценные соображения в помощь карнавальному комитету.
– Карнавалы – это скучно, – объявила Лила. – К тому же, – добавила она, – у нас совсем нет времени. Нам обеим нужно соображать насчет этих дурацких рефератов. – Она подмигнула Джессике.
«Она имеет в виду, – хмуро пояснила себе та, – что соображать насчет обоих наших дурацких рефератов придется мне. Пока незаметно, чтобы Регина собиралась поссориться с Брюсом. Наоборот, у них распрекрасные отношения. Посмотреть на них, так вмиг затошнит. Наш местный Дон Жуан ведет себя так, словно перед ним богиня какая-нибудь».
– А я бы с удовольствием помогла ребятам, Уинстон, – заговорила вдруг Джессика, бросив на Лилу возмущенный взгляд. – В конце концов, глупо все время торчать в библиотеке.
– Замечательная мысль! – похвалил Уинстон, проглотив последний кусок пирожного. – А теперь у нас на десерт аппетитный гамбургер, – объяснил он Лиле и театрально вонзил в него вилку. – Какой аттракцион ты придумала? – спросил он Джессику.
– Еще не знаю, – ответила та, с неприязнью наблюдая, как Брюс в обнимку с Региной выходит из столовой.
Лила проследила за ее взглядом и со злорадной улыбкой обернулась к Уинстону:
– Возможно, Джес продемонстрирует свои таланты в черной магии! – Лила встала и взяла свой поднос. – Волшебство тебе, похоже, вскоре потребуется, – намекнула она еще яснее.
– О чем это вы? – спросил Уинстон, провожая Лилу озадаченным взглядом.
– Так, ни о чем, – хмуро ответила Джессика и откинулась на спинку стула.
«Лила еще не выиграла пари, – успокаивала она себя, пожевывая соломинку. – И если она думает, что я сдамся без боя, то она ошибается».
«Неужели я перепутала время? – думала Элизабет, в третий раз позвонив в дверь дома Морроу. – Ей-богу, миссис Морроу назначила встречу на четыре часа».
Звонок громко раздался внутри большого дома, но никто не открывал.
«Ну, что ж, возможно, у нее что-нибудь изменилось, она хотела мне перезвонить, но не застала дома», – подумала Элизабет и повернулась, чтобы уйти.
В этот момент дверь открылась.
– Элизабет? – На пороге стояла мама Регины.
– Извините, я было подумала, что вас нет дома.
Миссис Морроу отрицательно покачала головой; непричесанные темные волосы рассыпались по плечам.
– Я спала, – просто объяснила она. – Я не очень хорошо себя чувствовала и попросила прислугу уйти. Заходи, пожалуйста. Сейчас я поставлю чайник, заварим чаю.
Девушка встревоженно посмотрела на хозяйку дома: под глазами у той лежали тени, лицо казалось измученным.
– А сейчас вам уже лучше?
– Да, все в порядке, – ответила миссис Морроу и повела гостью через украшенную растениями переднюю в солнечную столовую. – Вот выпьем чаю, и будет совсем хорошо, – прибавила она и рассеянно огляделась кругом, будто бы не узнавая, где находится.
– Миссис Морроу, пожалуйста, садитесь, – попросила ее Элизабет. – Я сама заварю чай.
К ее удивлению, та послушно опустилась в ближайшее кресло и закрыла лицо руками.
– Извини, – слабо вымолвила она. – Мне надо было позвонить тебе и отменить встречу. Я совершенно не в состоянии заниматься карнавалом.
Элизабет пошла на кухню и поставила чайник.
«Что же случилось с миссис Морроу? – озабоченно гадала она. – Ее чудесное лицо заплакано, пальцы дрожат».
Девушка взяла поднос, поставила на него заварной чайник, чашки, сахарницу и молоко и направилась в столовую. Хозяйка подняла голову.
– Прости, Лиз. Непростительно принимать людей в таком виде, – мягко извинилась она. – Но у меня страшные головные боли.
– И часто они бывают? – сочувственно спросила Элизабет, наливая миссис Морроу чашку горячего чаю. – Регина никогда о них не упоминала.
Миссис Морроу в ужасе взглянула на нее:
– Ей нельзя об этом говорить. Пообещай мне, Элизабет, что ты не расскажешь моей дочери.
Элизабет села напротив хозяйки дома.
– Конечно же. Если вы не хотите, я никому не скажу ни слова. Вы советовались с врачом?
Миссис Морроу кивнула, потом отпила немного чаю.
– Спасибо, милая. – Она поставила чашку. – Чай замечательный. – И добавила с горькой усмешкой: – Да, я ходила к врачу. К дюжине врачей, если точнее. И все говорят одно и то же: с вами все в порядке.
– Не понимаю… – начала было Лиз.
Но миссис Морроу прервала ее.
– Это все из-за Регины. Я страдаю этим с ее рождения. Видишь ли, Элизабет, это моя вина, что она не слышит. – И, глубоко вздохнув, она поведала Элизабет всю историю своей жизни вплоть до вчерашнего вечера.
