Он оказался довольно высоким и статным. Тёмные волнистые волосы лежали хаотично, словно растрёпанные ветром, но, очевидно, так и было задумано.
— Меня зовут Дмитрий. Отец — политик, депутат, мать — спортсменка, теннисистка. Анна Корбут. Ну, вы знаете её, наверное. Сам я с детства занимаюсь плаванием, — затем поймав взгляд блондинки, посмотрел на новеньких и, скроив кривую улыбку, выдавил из себя: — Мы вам рады.
Хмурый коротко-стриженный брюнет с выражением лица «какого чёрта теряем время на этот идиотизм?» встал и сурово отчеканил:
— Олег Руденко. Шахматы, физика, математика. Добро пожаловать.
— Олеся Приходько, — обратился куратор к рыженькой девчонке. — Теперь ты.
— Привет. Я — Олеся, — улыбнулась она. — Мой папа работает здесь, в пансионе, преподает физкультуру. Он тоже спортсмен. Правда, бывший. Легкоатлет, чемпион, а мама… она умерла…
Воцарилась неловкая пауза, которую затем прервал Валентин Владимирович.
— Хорошо, Олеся. Но вот вы все почему-то рассказываете про своих родителей. Это, конечно, хорошо. Хорошо в том плане, что раз вы про них говорите, значит, уважаете, гордитесь, думаете о них, скучаете… Но мне бы хотелось, чтобы вы больше говорили о себе. Вот что ты любишь, Олеся? Какое-то увлечение у тебя есть?
— Я рисовать люблю. Ну, ещё читать, смотреть фильмы, всё, наверное… — Олеся присела, но тут же вскочила и, повернувшись в конец класса, добавила: — И я вам рада.
Эрику всё это знакомство казалось театром, каким-то глупым дешёвым фарсом. Лучше бы они с этой перепуганной Катей просто потихоньку сидели, потихоньку осваивались, но этот модник-куратор, Валентин Владимирович, решил устроить дурацкое представление.
— Дина Ковалевская, — обратился он к блондинке. — Теперь послушаем тебя.
Ей эта идея тоже явно не понравилась. Она снова оглянулась на подружек с красноречивым выражением. Но спорить с куратором не стала. Здесь вообще, как успел заметить Эрик, педагоги пользовались куда большим авторитетом, чем в обычной школе.
— Ну же, Дина, расскажи Эрику и Кате о себе, — подстегнул её Валентин Владимирович.
Блондинка поднялась, обернулась на них, окатила волной ледяного высокомерия, затем с блуждающей снисходительной полуулыбкой произнесла:
— Меня зовут Дина. Мне семнадцать. Мой отец, Александр Ковалевский, — владелец одного из самых крутых модельных агентств в стране. Так же ему принадлежит журнал «Импрессио», который выпускается в Италии. Моя мама — фотомодель и телеведущая. Всё? А-а, что я люблю… Ну, много чего. Горные лыжи, бальные танцы, фехтование. Играю на клавишных. Достаточно?
— Вполне, — усмехнулся куратор.
— Ах да! — впившись немигающим взглядом в Эрика, она отчётливо произнесла. — И я вам не рада.
— Очень жаль, — нахмурился Валентин Владимирович.
После её откровенного выпада он больше не заставлял повторять эту идиотскую фразу, однако не успокоился, пока все девять учеников не представились. Затем переключился на Катю.
Та по примеру других встала из-за парты, но так разнервничалась, что у неё буквально затряслись руки. Это не ускользнуло от стервозных блондинок. Одна наклонилась через проход к другой, что-то шепнула, и обе прыснули.
— Дина! Лиза! — одёрнул их Валентин Владимирович.
Но они, хоть и нарвались на замечание куратора, продолжали многозначительно переглядываться.
— Давайте лучше я, — поднялся Эрик, и Катя, бросив на него благодарный взгляд, села на место.
— Отлично. Слушаем тебя, дружище, — улыбнулся Валентин Владимирович.
Когда он улыбался, один глаз как-то сам собой прищуривался, отчего вид у него делался озорной и немного лукавый. Совсем не учительский. Хотя и это его «дружище» — разве учителя так говорят? Впрочем, Эрику подобная простота была вполне по душе́.
— Я — Эрик Маринеску. В прошлом месяце мне исполнилось восемнадцать. Мы живём… то есть жили вдвоём с матерью.
На этом он запнулся. Что ещё сказать? Хобби? Он и сам не знал, какое у него хобби. Ну, пел когда-то, но это сто лет назад было. А в последнее время он вообще ко всему потерял интерес. Даже в шутеры рубиться надоело.
— А кто у тебя мать? Где работает? — спросила подружка стервы, Лиза.
Сама стерва (как там её? Дина?) аж всем корпусом развернулась к нему, слушая его с ехидной усмешкой. Эрик подавил закипающую злость и, глядя на неё в упор, с вызовом произнёс:
— В филармонии. Гардеробщицей и уборщицей.
— Ну, нас больше интересуешь ты сам, правда же? — влез куратор. — Чем ты увлекаешься?
— Лично меня он вообще никак не интересует, — хмыкнула Дина.
— И снова Дина в эфире, — усмехнулся Валентин Владимирович, покачав головой. — Не интересен, не рада… Ты так настойчиво это показываешь, что невольно хочется усомниться. Ладно, вернёмся к нашим баранам. Ну так что, Эрик, какие у тебя увлечения?
— Никаких, — буркнул он и опустился на стул, всем своим видом показывая, что на этом для него знакомство окончено.
К счастью, куратор приставать к нему не стал. Дёрнул плечом, мол, ну как скажешь.
— Ну а теперь займёмся уроком.
Дверь приотворилась, и в класс заглянула завуч, Нина Лаврентьевна. С ней Эрику уже довелось побеседовать утром. Но сейчас ей срочно понадобился Валентин Владимирович.
— Минуту, — коротко бросил им преподаватель и вышел в коридор.
— Анекдот вспомнил, — подал голос блондин, с которым едва не схлестнулся Эрик возле кабинета директора. Во время «знакомства» он назвался Никитой Прочанкиным.
— Давай, Ник, — хором отозвались несколько человек.
— Один другого спрашивает: «Ты где работаешь?». «В Кремле». «Ооо! А кем?». «Уборщиком». «Ааа…».
Блондинки прыснули.
— Я этот анекдот, Никитос, в детском садике слышал, — фыркнул Дима.
— Так к ситуации пришлось, — блондин покосился на Эрика.
Подерёмся, подумал Эрик. Не сейчас — так потом. Можно, нельзя — без разницы, всё равно подерёмся.
Наверное, эта мысль отразилась на его лице, потому что Никитос, поймав его взгляд, ухмыляться сразу перестал. И смотреть на него тоже. И вообще отвернулся, стал дёргать Дину.
— Дииин, смотаемся в воскресенье в город?
— Я с вами, если что! — сообщила Лиза.
— И я, — поддакнула вторая подружка, представившаяся Полиной.
— До воскресенья ещё дожить надо, — процедила Дина. И снова стрельнула взглядом в ту сторону, где сидели Катя и Эрик. — И большой вопрос — отпустит ли Чума…
Остальные тоже между собой переговаривались, кто о чём. Но затем вернулся Валентин Владимирович, и все посторонние разговоры стихли.
13
Стоя перед зеркалом, Дина собрала пепельные волосы в хвост, стянула чёрной бархатной резинкой. Оправила белую футболку, обтягивающую тонкую талию и высокую грудь. Покрутилась, придирчиво оглядев себя, однако осталась вполне довольна. Зеркало в комнате девочек было удобное и большое — во весь рост.
Затем, бросив расчёску на тумбочку, Дина повернулась к подругам.
— Нет, не могу! Меня просто разорвёт сейчас, честное слово. Только этого урода для полного счастья не хватало!
— Ты про новенького? — спросила Лиза, старательно вырисовывая стрелку над верхним веком.
На занятия ходить накрашенной не разрешалось, но после занятий на лёгкий макияж закрывали глаза. Да и директрисы, главной поборницы морали и благопристойности, к этому времени в школе уже не было.
— Ну а про кого ещё? Хамло убогое, скотина, ненавижу… Как он вообще попал в нашу школу? Мать — уборщица, вы слышали? Как вообще это понимать? С каких пор к нам стали принимать отбросов? Надо пробить, что за тип.
— Угу, странно всё это, — согласилась Лиза. — Наши предки, значит, должны платить бешеные бабки, а всякую шваль подзаборную берут просто так.
— И какого чёрта Валик затеял этот бред с представлением? Мы вам рады, — кривляясь, передразнила куратора Дина. — Ну что за детский сад? Не, я понимаю, мы так делали в пятом классе, когда ты, Лизка, к нам пришла. Дети же, нормально… Но уже в восьмом это было нелепо, когда мы типа радовались Полькиному приходу. А сейчас — это просто верх идиотизма! Тем более ну какой там рады? Меня лично это просто вымораживает! Я смотреть спокойно не могу на этого гопника. Мало того, что этот урод оскорбил меня, так теперь ещё и по его вине мы должны пахать в библиотеке.
