Но, на самом деле, он не стремится причинить ей физические увечья. Его желания гораздо глубже.
— Жаль будет тебя выбрасывать, — замедляя ход качелей, с притворным прискорбием выдает Адам. — Хотя нет, вру. Не жаль, Эва.
9
День двенадцатый
Свирепый порыв ледяного ветра едва не срывает с головы Исаевой черный берет. Чтобы удержать его, она машинально выпускает из рук полы наброшенной на плечи куртки. Содрогается от холода и тихонько ругается.
Уже который день подряд Ева пребывает в паршивом настроении. Расследование Титова и его последующее внезапное исчезновение заставляют ее чувствовать себя крайне напряженно. Исаева пытается перешагнуть господствующую в ней нервозность. Безразлично отбросить тот факт, что Адам зондирует ее мозги. Только ничего у нее не получается. Ева отчетливо понимает, что сдерживаемые ею эмоции не рассеиваются за сроком давности. Хлипкими массами наслаиваются в бесприютных уголках души.
Выработанное с годами равновесие оказывается под угрозой. Все стремится к нулю. Если не ниже, к минусовым отметкам. Кажется, любая мелочь может посодействовать грандиозному нервному срыву. Качни только, подтолкни — душу вывернет в истерике.
Вцепляясь озябшими пальцами в полы куртки, Исаева хмурится и быстро шагает в сторону спасительного тепла академии. Слыша смех и беззаботные разговоры курсантов, давит в себе подспудное желание перегрызть кому-нибудь глотку.
— Будь нормальной, — бубнит в полтона, поднимаясь по ступеням.
Протягивает руку к двери. Но открыть ее не успевает.
Мужские руки сжимают ее плечи и оттягивают назад. Ботинки Евы с легкостью поддаются, скользя по мокрой плитке. Она хочет возмутиться, но не успевает даже обернуться, как крупные ладони отпускают ее плечи и закрывают ей глаза.
— Конец уровня, Ева. Сохраняйся, — слышит у самого уха и задыхается от одного лишь звука грубого голоса Титова.
Судорожным залпом хватает кислород. Холодный воздух с густой примесью сногсшибательного мужского парфюма.
— Что за дурацкая манера, дышать мне в затылок? — резко спрашивает она.
Отмечает, как неестественно высоко звучит собственный голос, но не задумывается, от чего так происходит. Наклоняет голову чуть в сторону и бесконтрольно вздыхает, когда губы Адама прикасаются к ее щеке.
— Я люблю эту позицию. Сзади.
— Ты просто больной.
— Да. Так и есть.
Еве не нужно прислушиваться к себе, чтобы понимать, как сильно она желает взглянуть Титову в лицо.
Задерживает вдох и резко разворачивается. Впиваясь в парня взглядом, шумно вдыхает. И, как будто… тонет. Утопает в темных ледяных глубинах его глаз. Ни берегов, ни дна не ощущает. Только сбивающее с ног убийственное нервное возбуждение. Инстинктивно хочет барахтаться, чтобы всплыть и глотнуть воздух… Но, наряду с этим разумным желанием, ее мозг посещает необузданный порыв: пасть на самое дно и планомерным шагом истоптать его. Распространиться по нему гигантским подводным землетрясением.
Лицо Адама покрыто свежими ссадинами и рубцами, но и это почему-то не умаляет его привлекательности.
Он как беспроигрышное искушение. Как магнит. Как воронка. Затягивает.
И его притягательность ни с чем для Евы несоизмерима. Незнакома ей.
— Скучала, Исаева?
— Ликовала. Думала, ты исчез навсегда.
— Врешь, Ева. Врешь же… Я знаю, что скучала.
Задерживает на ней взгляд дольше положенного. Нахально разглядывает с головы до ног. И девушке становиться жаль, что нет в ней сейчас ничего интересного. Не может она привыкнуть к глухой форме академии. Сама себе в ней не нравится.
— Чего ты хочешь, Адам? Я не в настроении. Кусай быстрее. Не стану защищаться.
Говорит это, и понимает, что врет. Конечно, станет. Увидев Титова, словно дополнительную дозу кислорода ухватила. Голова закружилась от резкого прилива в кровь адреналина, дофамина, серотонина и прочих неконтролируемых гормональных выплесков.
Адам видит эти вспышки в ее глазах и торжествующе улыбается.
— Забьем на пары? — прямо предлагает он.
Ева настораживается, но смотрит с явным интересом.
— А что мы будем делать?
Титов нарочито неторопливо пожимает плечами.
— По ходу сообразим. Что нам захочется, то и будем делать.
— Что ж… Мне нравится этот план.
— Я подозревал.
— Что за место?
Ева крутится и пританцовывает, окидывая любопытным взглядом просторную, но весьма скудно обставленную квартиру.
— Тайное пристанище.
— Опрометчивый поступок — сдать врагу свое местонахождение.
— Отважный поступок — добровольно прийти в логово врага.
Девушка забавно гримасничает, давая Адаму понять, что ее нисколько не заботят его слова.
— Здесь хорошо. Ничего лишнего. Мне нравится, — отмечает Ева, следуя за ним по пятам. — Что-то конкретное связано с этим районом? Та детская площадка во дворе…
Титов оборачивается. Окидывает ее напряженным взглядом, но ничего не отвечает. Бросает кожаную куртку прямо на паркет и проходит в комнату.
Ева осознает, что звучит, как надоедливая муха, но ничего не может с собой поделать. Сыпет вопросами.
— Ты жил здесь? Эту неделю?
— Нет.
— А где ты был?
— В другом городе.
— В каком именно?
— В Днепре.
— Зачем?
Упирая руки в бедра, он глядит на нее с нарастающим раздражением.
— Не твое дело.
— Ты подрался? Почему? С кем?
— Заткнись, Ева. И подойди сюда.
Исаева вызывающе хмыкает. Аккуратно пристраивает свою куртку и рюкзак в бордово-красном кожаном кресле.
— Если я тебя так раздражаю, зачем зовешь меня? — спрашивает, пересекая длинную комнату.
— Ты заряжаешь меня.
— Как ток? — насмехается девушка.
— Как радиация, — говорит Титов абсолютно серьезно.
— Неприятное обстоятельство, — фальшиво сочувствует она, выпячивая нижнюю губу.
— Для тебя, Эва. Ведь я собираюсь исполнить свое обещание.
— Обязательно, дорогой мой. Я размышляла об этом…
Порывшись в низкой прикроватной тумбочке, Адам извлекает оттуда тонкий черный шнурок, и Исаева резко обрывает свою язвительную речь. Вскидывая здоровую руку, рассеянно касается рукой шейных позвонков. Сердце, реагируя на предполагаемую опасность, заходится паническим ритмом.
В конце концов, что она знает о Титове? Осознает ли, на что он способен? Чем думала, следуя за ним?
— Собери волосы. Ненавижу их, — невозмутимо велит парень, резко обрывая поток ее мрачных фантазий.
Подаваясь вперед, Ева выхватывает черную полоску из его рук. Сердито выдыхает и демонстративно взмахивает перед ним гипсом. Ей и самой мешают волосы, но она не может заплести или собрать их одной рукой.
И Титов в очередной раз ее удивляет. Негодующе закатывая глаза, он разворачивает девушку к себе спиной и осторожными движениями пальцев начинает собирать растрепанные пряди в пучок.
Этот жест непонятным образом трогает Исаеву. Сумасшедшие мурашки пробегают по ее коже, от затылка к пояснице, и она вздыхает, не скрывая своего удовольствия.
«Черт возьми, это прекрасно!»
Еву уже долгое-долгое время не заплетают. Парикмахеров и стилистов, выполняющих свою работу ради денег, она не принимает в расчет. Давно позабыв, что такое обыденная родительская забота, девушка позволяет себе наслаждаться этим затянувшимся процессом. Ее подсознание ошибочным путем отождествляет Адама с близким человеком, но в данный момент Еву это не тревожит.
— В следующий раз попробуем заплести косички? — беззаботно шутит она, оглядываясь через плечо и подавая ему шнурок.
— Вряд ли… — поймав ее взгляд, отвечает Адам. — Когда я смотрю на тебя, Ева, я хочу раздевать тебя, а не собирать в школу.
