— Детка, прекращай думать! Ты моя. Я здесь. Я меняюсь. Ты меня меняешь. Я тебя. Все идет хорошо, как и должно быть. Еще пару дней и мы с тобой на вечеринке зажжём весь город, — звучит красиво и многообещающе.
— Меня только не сожги, прошу тебя, — по моим глазам все можно понять и без слов.
Он кивает и берет мои руки в свои: момент понимания и принятия, я доверяю ему себя. Хочу верить, что он чувствует то же самое.
— Я не сделаю тебе больно и сам хочу увидеть, что из нас выйдет толк. Мы — два неуравновешенных, попросту психически больных, человека ведем борьбу со своим же телом и душой. Я не подведу тебя, Джесс, веришь мне? — он прикасается к моей щеке и поглаживает её пальцами.
Его глаза меня гипнотизируют, я делаю шаг вперед, не оглядываясь назад. Падаю глубоко и безвозвратно, прямо в кроличью нору.
Сама ищу утешение и безопасность в его губах, сама отчаянно и глубоко целую моего Чейза. Два года бесчувственной комы и теперь из меня рвется жизнь. Я осталась жива, случайность это или нет, не хочу больше об этом думать. Мне нужно почувствовать себя живой. Здесь и сейчас.
Останавливаюсь, когда понимаю, что уже сижу на нем сверху. Как я оказалась у него на коленях? Отстраняюсь, мы оба тяжело дышим.
— Покажи мне свою комнату? Я имею на это официальное право, твой дядя дал добро на наши отношения. Единственное, упомянул, что если обижу тебя, то мне не поможет даже мой известный отец. Я и сам с ним согласен на этот счет. Я хочу жить здесь и сейчас, ты тоже, я знаю это. Пойдем, Джесс, кончишь от моих пальцев, а после я, как всегда, спокойно уйду спать с болезненным от воздержания пахом, — Чейз ведет меня на второй этаж, перескакивая ступеньки, я закрываю рот, чтобы дядя не услышал моего смеха.
Как только он закрывает дверь моей комнаты, проворачивает ключ в замке, демонстративно кладет его в передний карман брюк, мне становится не до смеха. Но меня больше пугает то, что ширинка его брюк оттопырена настолько, что вспоминается надпись на презервативах — размер кингсайз. Спасите.
— Ложись на кровать, детка, я быстро, а то нас раскусит дядюшка. А я хочу быть джентльменом в твоих глазах. А то ты, наверное, все время думаешь, что я поступлю с тобой так же, как с теми шлюшками, которых ты часто видела в окне спальни, следила за мной? — он надвигается на меня, я спотыкаюсь о кровать и падаю на спину. Чейз нависает надо мной как в прошлый раз, когда остался успокаивать. Только сейчас он озвучил свои планы и мне почему-то очень хочется, чтобы он их осуществил. Он развратит меня. Но сейчас мне слишком мало Чейза Ричардсона.
— Да, следила, накажешь меня? — это произношу не я, это Джесс, которая рвется изнутри. Не собираюсь ей мешать, два года она сидела там в темноте и боли, пусть моя внутренняя девочка познает жизнь, она наконец выросла и изменилась.
— Черт, ты удивляешь, Джесс, накажу. Только наказывать буду по — своему, — Чейз впивается в шею, скорее всего там останется след, сжимает сарафан на груди, отчего моя грудь выскакивает из ткани. Он всасывает сосок и кружит по нему языком, тоже самое происходит с другой грудью. Я закрываю рот, кусая ладонь, мои стоны рвутся наружу, а он еще толком ничего не сделал. Плохая Джесс, очень плохая.
— Давай посмотрим, все ли у нас взаимно? — он тянет вверх мой сарафан и мой живот втягивается, от его поцелуев, он совсем немного приспускает резинку трусиков, чтобы поцеловать ниже.
— Что ты делаешь? Не надо, Чейз, я не… — он поднимается на руках и снова оказывается перед моим лицом.
— Что не? Ты же хочешь этого, твое тело говорит за тебя. Джесс, просто расслабься, я не собираюсь трахать тебя сегодня, — он снова целует меня в губы, медленно опуская руку к моим трусикам. Кладет палец мне на клитор и прямо через трусики начинает его поглаживать. От соприкосновения с тканью эти ощущения еще острее. Конечно, я играла сама с собой иногда, чтобы расслабляться, но разница колоссальная, когда это делает Чейз.
— Пожалуйста, Чейз, пожалуйста, — хнычу в его губы, я возбуждена до предела и, если он мне не поможет, то я лопну или наброшусь на него, как дикое первобытное животное.
— Скажи мне, Джесс, чего ты хочешь? Скажи мне, — он издевается и все также мучает мою промежность через ткань. Иногда просовывая пальцы под трусики.
— Прошу, я хочу кончить, прошу, сделай это, сними их с меня, — он смеется и спускается к моим ногам, снимает трусики, они мокрые и пахнут моим желанием.
— Джесс, ты прятала от меня такую красоту два года, ты жестокая. Прежде чем я позволю тебе кончить, ответь мне на вопрос. Сколько парней прикасалось к тебе? Ты знаешь обо мне почти все, а я хочу знать о тебе больше, — меня начинает потрясывать.
Нашел время для откровений, хотя лучше момента найти, все равно хотела ему признаться.
— Только ты, это плохо? — он смотрит и явно удивлен, трет свое лицо и снова поправляет свои волосы.
— На самом деле я на это надеялся, значит, буду первый. На мне много ответственности, — улыбка и хорошее настроение снова вернулось к Чейзу и, надеюсь, он закончит начатое.
Берет меня за бедра и двигает к краю кровати, раздвигает ноги. Чтобы долго не мучится я сама раскрываюсь на полный шпагат. Думаю, так ему больше понравится.
— Ничего себе, такое я вижу впервые. Джесс, ты меня убиваешь, детка я хочу тебя безумно.
— Прошу, сделай ты уже хоть что-то! — сама поражаюсь себе, но меня уже не остановить.
— Всё, первый пошел, — дурак, шутит в такой момент, но потом я чувствую его язык между моих складочек и, обведя их, он присасывается к клитору во французском поцелуе, шутки кончились.
Язык Чейза творит чудеса, я парю над кроватью, будто у меня есть сверх силы. Я извиваюсь и выгибаюсь, все покрывало смялось, но руки Чейза мертвой хваткой держат мои бедра. А когда он сам стонет, вставляя в меня язык, я не выдерживаю и кончаю, получая свой первый официальный оргазм, как девушка Чейза Ричардсона. Он целует меня в пульсацию, продляя наслаждение, а я дергаюсь в ответ, как в конвульсиях. Страшно представить, что со мной будет, когда мы займемся полноценным сексом. Нужно пережить еще и этот огромный размер, вдруг я умру от слишком глубокого проникновения. Жуть.
— Детка, ты такая вкусная, посмотри, что ты со мной сделала, — он встает и, облизывая губы, показывает на свои брюки: на них конкретное темное пятно. Я краснею и, взяв локон своих волос, закрываю им свои глаза, начинаю хохотать.
— Это то, что я думаю или ты сильно хотел в туалет? — Чейз кривится и тоже начинает смеяться.
— Нет, это я очень сильно хотел тебя, но, когда почувствовал твой оргазм на своем языке, кончил, как подросток прыщавый, прямо в штаны. Это все воздержание. Не пора ли нам переходить на новый уровень? Поверь, с моим членом внутри, твой оргазм будет еще убойнее.
— Ты пошляк, грязные словечки, Чейз, — опускаю сарафан на место, прячу грудь под ткань, трусики все равно менять.
Чейз смотрит на меня и, как только я пытаюсь встать на свои еще трясущиеся ноги, чтобы поднять трусики с ковра, он опережает мои действия и кладет их себе в карман брюк, предварительно понюхав их.
— Извращенец! Зачем тебе они? Отдай! — пытаюсь отобрать, но он щекочет меня и снова кидает меня на кровать, приваливаясь сверху. — Ты меня раздавишь и брюки у тебя мокрые и противные, — упираюсь ладошками в его в грудь, а он ложится на спину и смеется.
— Мне нужно что-то, чтобы перед сном передернуть, а то я так умру. Брюки итак замарал. Черт, парни мне жизни не дадут, если увидят меня в таком виде. В первый раз делал такое, еще и кончил в брюки, позор. Если честно, я никогда не целовался — то даже. Не люблю, когда меня слюнявят и не делал того же. Но с тобой все по-другому, ты другая, с тобой и я другой, — он задумчиво смотрит в потолок моей спальни, на минуту я тоже задумываюсь над его последними словами.
Глава 11
Чейз
