Работа – мой спасательный круг. Кроме всего прочего, я обожаю свой кабинет. В своё время Кирилл сделал всё, чтобы мне здесь было комфортно. Он пригласил одного из лучших дизайнеров. Тот долго со мной беседовал, а потом я вошла в совершенно уникальную комнату в стиле хай-тек. Кабинет оказался настолько удобным и функциональным, что я могла бы и жить здесь с комфортом.
Дня через два после «Бейлиза» я расслабленно сидела в кожаном кресле и крутилась из стороны в сторону, грызла очередной карандаш и по телефону объясняла Киру свой прогноз. Вдруг услышала лёгкую возню и возмущённый голос Танечки. Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл Игорь. Быстро развернулся, захлопнул дверь перед носом расстроенной секретарши и тут же щёлкнул замком.
– Кир, могу я тебе перезвонить? – спрашиваю тихо шефа.
– Что случилось? – тут же меняется тон голоса Кира.
– Игорь Валерьевич нарисовался…
– Бл..ть… Помощь нужна?
– Зачем? Не надо. Я не красная шапочка, а он не серый волк. Всё будет ок, – успокаиваю Кирилла, а у самой внутри уже всё дрожит.
– Ладно. Жду твоего звонка, – отступает, но не сдаётся.
Гор прошёл, сел в гостевое кресло напротив, поставил на колени локти, переплёл пальцы рук и уткнулся в них подбородком. Безукоризненно белые манжеты рубашки схвачены запонками с крупными сапфирами... Внимательные глаза цвета виски уставились в мои. Молчание затягивалось...
– Привет, – наконец, отмер.
– Привет, – откликаюсь эхом.
– Теперь поговорим? – красиво поднимает одну бровь.
– Говори, раз пришёл... – криво улыбаюсь.
Гор расплетает пальцы и откидывается на спинку. Ухоженные руки ложатся на подлокотники.
– Возвращайся...
– Нет. Разговор окончен...
Муж прикрывает глаза.
– Сколько можно, Нат? Не могу без тебя. Сил нет. Ты же знаешь, только тебя люблю… Хватит этих игр.
Теперь я выразительно поднимаю брови.
– Любишь, говоришь? – Гор распахивает глаза, - Правда?! Но тебе меня мало! Тебе надо прямо в рабочем кабинете в шлюх членом тыкать. А потом, после них, ты приходил ко мне и тыкал им уже в меня. Да меня стошнит сейчас, – муж скривился, – Гор, ты двадцать лет был моим единственным мужчиной. Единственным! И мне тебя хватало! Знаешь почему? Вот именно потому, что я любила тебя!
– Больше не любишь? – тут же цепляется к словам Гор.
– Не люблю, – отрезаю.
– Врёшь!
– Да мне всё равно, что ты думаешь! – швыряю на стол карандаш.
– Наташ… – трёт ладонями красивое уставшее лицо, – я ошибся… почему ты не даёшь нам шанса? – меняет тон голоса на просительный.
Я опять пожимаю плечами:
– Не хочу… Я не понимаю твоих ошибок... Знаешь, я могу ошибиться в кулинарном рецепте и пересолить рыбу или по ошибке нарушить ПДД, но я точно знаю, перед кем раздвигаю ноги и кто засовывает в меня член. Безошибочно! Так тебе понятнее будет? Или ты плохо видел, кого раздевал и на стол укладывал? Так по запаху бы определил.
– Наташ, прошу, забудь, что видела... Мы же взрослые люди... Ты же понимаешь, та девушка для меня ничто. Проходящий момент. Просто секс – ничего больше. Всё, что имело смысл в моей жизни – это ты и дети. Разве я мало старался? Я же обеспечивал вас с ног до головы. Если я допустил слабость, почему бы тебе просто не закрыть на это глаза?
Горько усмехаюсь.
– Гор, когда я закрываю глаза, я вижу чёрные волосы почти до пола, свисающие со стола, твои руки на её щиколотках, твоё голое пузо между её ног и вульгарный красный лак на ногтях, впившихся в твою голую грудь! Понял?! А теперь встал и ушёл. Моё время дорого стоит, – стараюсь говорить спокойно.
В тёмных глазах полыхнул недобрый огонь. Начал тихо:
– Наташ, прекрати! Да, я гиперсексуален! Но разве я тебя не удовлетворял?! Разве тебе было плохо со мной? Разве я не заботился о вас? Я ж никогда ни в чём тебе не отказывал! Я дом построил! Для тебя! Для наших детей! Построил! Не купил! Чтобы всё, как ты хотела! Даже твою убогую кофеварку терплю, потому что она тебе нравится! Я ж готов в лепёшку разбиться, чтобы тебе было хорошо! Потому что люблю! В чём дело-то? Я же тебя реально люблю! Только тебя! И всегда любил только тебя! Что сложного в том, чтобы принять меня таким, как я есть? – к концу почти рычит.
О! Мой! Бог! Этот мужчина, сидящий напротив, и всё ещё по ошибке числящийся моим мужем, только что предложил мне смириться с его похождениями налево? Потрясённо молчу. Вон оно как... Откуда-то изнутри, из самой души поднимается что-то очень тёмное.
– И сколько лет ты гиперсексуален? Сколько лет я делила тебя с проходящими моментами? – каждое слово мне приходится с трудом выталкивать из себя.
– Наташ... Не надо... Ты не о том думаешь... Не то говоришь... Почему ты не слышишь меня? Важно только то, что я люблю тебя.
Гор резко подаётся вперёд. А я еле сдерживаюсь, чтобы не вцепиться ногтями в такое красивое лицо.
– Ты сейчас с Кириллом? – звучит, как выстрел.
– Тебя теперь вообще не должно волновать, с кем я, – тоже подаюсь вперёд и почти шиплю, – Понял? Я, может, теперь за все двадцать лет отрываться буду! Пока могу. Буду мужиков, как перчатки менять! Сравнивать члены. Ясно? Нагонять упущенное!
Вот теперь я его достала. Он опять откидывается на спинку. Губы, сжатые в одну тонкую полоску, разомкнулись.
– Только попробуй! – говорит спокойно. Только я вижу как раздуваются его ноздри. Мог бы, огнём бы плюнул.
– И что ты сделаешь? – искренне удивляюсь.
– Поверь, лучше тебе не знать… – в карих глазах бушует то самое, невыплюнутое пламя.
Только посмотрите... Он мне ещё и угрожает!
– Гор, ты нормальный?... – говорю поражённо, - Значит, ты, Бог знает сколько лет, оправдывал какой-то гиперсексуальностью свои проходяшие моменты, а мне угрожаешь? А что, если у меня тоже гиперсексуальность проснулась? Разбудила ненароком, глядя на любимого мужа с другой, – наконец, повысила я голос.
Тут же в кабинет начали стучать. Из-за двери глухо прозвучал голос Палыча:
– Наталия Валерьевна, откройте дверь! Или мы её выбьем!
Гор сжал челюсти так, что желваки заходили, пальцы вцепились в подлокотники.
– Игорь, открой дверь и уходи. Мне от тебя ничего не нужно. Не беспокойся – ни твой бизнес, ни дом я делить не буду. Дети сами решат, как относиться к нашему разрыву, с кем и как общаться. Чай, не пятилетние. Живи, как хочешь, с кем хочешь. Просто не появляйся больше в моей жизни никогда. Ты всё испортил. Сам! Лично! Возможно, в силу твоей очень особенной физиологии, тебе действительно жизненно необходимо трахать кучу разных баб. Но это не мой вариант. Мой мужчина будет спать только со мной. Если такого не найдётся, лучше буду жить одна, чем с членом общественного пользования…
Гор молчал, уставившись в одну точку на моём столе. В дверь уже не стучали – барабанили кулаком. Я встала, чтобы открыть, и его в мгновение смело с кресла. Сильное тело прижало меня к стене, красивые губы зашептали в мои:
– Девочка моя строптивая! Что ж ты такая упёртая, а? Наточка! Возвращайся… Твоё место рядом со мной! Ты моя! Понимаешь? Не могу спать без тебя! Дышать не могу! Жить не могу! Даже дом рыдает без тебя! Ну, хватит уже! Мы же взрослые люди! Прости меня… прости…
Одна его рука прижала плечи, другой Гор больно сжал мои волосы на затылке. Подавляя сопротивление, притянул мою голову к себе ближе и целовал лицо, пытаясь попасть в губы. Я же пыталась выкрутиться, ощущая, что ещё немного, и в его руках останутся пряди моих волос.
Всё ещё муж нагло вклинил колено между моих ног, насаживая промежностью на бедро, заставляя юбку ползти вверх. Я попыталась выставить руки и оттолкнуть его… куда там. Даром они все, что ли, в качалку до сих пор ходят? Слёзы обиды покатились из глаз. Он опять меня унижал!
– Пусти… пусти… пусти… – только и повторяла, словно в бреду, отчаянно пытаясь отвернуться.
– Солнце моё, не плачь! Прошу, вернись! Начнём всё сначала, с чистого листа! Только ты мне нужна! Только ты! Клянусь, больше никогда не обижу! До конца дней только ты будешь в моей постели! Выбрось всё из головы! Забудь! – его губы елозят по лицу, а моя удивительная фантазия услужливо предоставила картинку, где он целует ту черноволосую девушку…
