- А что так? - спрашивает все так же улыбаясь, но от меня не скрывается мелькнувшее в глазах раздражение.
- Не хочу.
Он напирает, вынуждая меня пятиться назад, а вскоре и вовсе припечатывает к стенке.
- А если подумать, Раиса?.. – понижает голос.
- Отстань, - толкая его в живот, юркаю в сторону.
Забегаю в буфет и становлюсь в конец очереди. Сердце бьется загнанной птицей, а по спине идет неприятный холодок.
Ощущение надвигающейся опасности накрывает с головой. Что Роме от меня надо? Что им всем от меня надо?!
Богатенькие, пресытившиеся детки олигархов выбрали меня мишенью для своих издевательств. Или что?.. Откуда интерес к моей персоне?
Один вчера чуть ли не в ультимативной форме требовал, чтобы я стала его домработницей. Второй в кафе приглашает. Им заняться больше нечем?
Ох, чувствую, не к добру все это.
После учебы, не задерживаясь, бегу в общагу. Перекусив, готовлюсь к завтрашним занятиям, привожу себя в более или менее божеский вид и еду на работу.
Сказать, что к концу смены я устала, не сказать ничего. Оказалось, что посудомойка в понимании администратора Штопора – это специалист широкого профиля. У меня вообще сложилось впечатление, что кухню там со дня открытия ни разу не мыли, а специально ждали именно меня.
В итоге за восемь часов я успеваю вымыть два огромных холодильника, морозильный ларь, духовой шкаф, три вытяжки и это не считая огромного количества стеклянной посуды.
Ни разу не присев за всю смену, к двум часам ночи мои пятки рвет от боли. Ноги и спина ноют, как у нашей соседки в деревне на непогоду. К тому же напрягает навязчивое внимание всех без исключения сотрудников. Начиная официантками, заканчивая самой администраторшей, принимавшей меня на работу.
На бейджике ее написано «Лариса Константиновна», но все зовут ее Ларой. Я же решаю пока не фамильярничать, у меня язык не повернется к ней так обратиться. На вид она раза в два старше меня и очень строгая.
Нужно присматриваться.
Из бара я ухожу едва ли не самая последняя, после того, как вымываю всю посуду и пол в мойке.
- Устала? – интересуется Леша, парень Юли.
- Нормально, - пожимаю плечами, подавляя зевоту.
- Да, ладно… вижу же, что устала.
Выходим вместе через черный вход, после чего парень закрывает дверь и ставит ее на сигнализацию.
- Это с непривычки, завтра легче будет.
- Ага, хрена лысого легче будет. Через неделю они тебе на шею сядут, будешь и за официантку, и за уборщицу еще работать.
Если Леха думает меня этим напугать, то черта с два. Пуганая. После детдома я все лето с дедом жила. Батрачила в соседнем селе в тепличном хозяйстве без выходных с шести утра до шести вечера. А по вечерам еще и свой огород поливала, чтобы зимой деду было чем самогон закусывать.
К тому же и труд был там куда тяжелее, чем здесь. В комфортной температуре, с горячей водой и без роя надоедливых насекомых над головой.
Так что нет, от этой работы я не откажусь. Каким бы заманчивым не казалось предложение сыночка губернатора.
Вчера, для того, чтобы его выгнать, пришлось пообещать, что я подумаю над ним.
Герман дал мне три дня.
На самом деле, думать, как и работать у него я не собираюсь. Не доверяю ему. Ни ему, ни его дружку.
Хотя, он, судя по всему, от своей идеи отказываться и не думает. Сообщение от него приходит утром третьего дня, когда я сижу на второй паре.
«Подумала?»
Чччерт!..
- Тихо, - шикает на меня сидящая впереди конопатая девчонка, и я понимаю, что выругалась вслух.
Гипнотизирую сообщение целую минуту и решаю не отвечать. При встрече скажу, что глючит телефон.
Пусть катится со своим предложением в жопу!
Больше Герман не пишет. К концу занятий я даже немного расслабляюсь и, выполнив пару поручений Лилии Андреевны, в приподнятом настроении, выхожу из универа.
Поправив высокий хвост, застегиваю куртку под горло и спускаюсь с широкого крыльца.
В этот момент моего слуха достигает взрыв хохота со стороны стоянки, и я, обернувшись, напарываюсь на острый взгляд Греховцева.
Глава 5.
Блин, вот непруха!
Появляется соблазн вернуться в универ и отсидеться до вечера в читалке, но сразу эту мысль отбрасываю. Если он захочет меня найти, его это не остановит.
Поэтому, с нейтральным выражением лица и без спешки поправляю лямку рюкзака на плече и шагаю в сторону общаги. Заворачиваю за угол и подхожу к пешеходному переходу, чтобы перейти дорогу. Только сделать мне этого не дают. Одновременно с тем, как моя нога опускается на проезжую часть, прямо передо мной останавливается черная тачка Германа.
- Сядь в машину, - говорит он в приоткрытое окно.
Я, наверное, надеясь на чудо, зачем-то оглядываюсь по сторонам и, сдержанно выдохнув, сажусь рядом. В салоне чисто, тепло и вкусно пахнет.
Герман поднимает стекло, и машина мягко трогается с места.
- Куда ты меня везешь? – спрашиваю, заметив, что он проехал поворот к общежитию.
- Пообедать.
- Я не хочу.
- Тебя никто не спрашивает, - не глядя на меня, отвечает невозмутимо.
Сложив руки на груди, отворачиваюсь к окну. Его мое поведение, кажется, даже не трогает. Прибавив музыку, молча ведет машину. А у меня внутри вихрь поднимается. Коктейль страха, злости и бессилия. Понимаю, что против него я сошка, мое слово пустой звук, мои желания ничего не значат.
Минут через пятнадцать мы останавливаемся у какого-то ресторана, название которого написано по-французски. От ужаса потеют ладони.
Он же не собирается меня туда вести?!
- Пойдем? – подтверждает Герман мои опасения.
- Нет!
- Пошли, - повторяет уверенно, - я
