дрались только раз в жизни, еще сопляками зелеными, и тогда, пустив друг другу кровь и выдохшись от мордобоя, порешили раз и навсегда, что братьям из-за бабы биться — последнее дело. Потому что брат тебе жизнью раз и навсегда даден. А девка очередная, даже самая смазливая и горячая — проходняк. Так что только честное соревнование. Кому первому секс обламывался, тот и побеждал. Бывало у нас потом, что в гонку включались уже чисто по привычке. Зацепила меня девка, и тут же Лёха на нее стойку делает и мигом азарт дикий. И наоборот. А с Рубцовой этой… я ее захотел… ну просто потому что захотел. И в голове в тот момент не было, что и Лёха встрять решит. Я просто ее захотел. Просто, сука!
— Ты же и сам понимаешь, что нет. — Я схватился за переносицу, борясь с раздражением и прячась хоть немного от сверлящего взгляда брата. Не каждый день приходится ему говорить нечто такое неоднозначное. — Я ее хочу.
— То есть меня ты тут тыкал мордой, что я *блан тупой озабоченный, а сам…
— Такой же, ага, — пожал я плечами, признавая наличие у себя той же степени тупости и озабоченности. — И говорю тебе об этом честно и сразу.
Лёха отвернулся и помолчал с минуту. Потом фыркнул и мотнул головой.
— Ну знаешь ли, после того, как ты на Ксюху рычал тут зверем, твои шансы ее на спину уложить очень близки к нулю.
— Посмотрим.
— Слушай, а если она… — он поморщился, но не слишком убедительно, — на самом деле окажется сукой злобной и настоящей преступницей по натуре, а не такой… какой кажется…
— То это никак не помешает мне переспать с ней, как думаю и тебе. Разве нет?
Так, наоборот, будет даже легче наверняка. Никаких сраных угрызений совести.
— Ладно, звоню Леонову. Остальное потом, — кивнул Лёха и нажал на вызов, одновременно переходя на громкую связь.
— Салют, Бобров! Как раз тебя набрать хотел. Пересечемся где, или вам так все зачитать?
— Читай, тем более что у нас к тебе новый запрос на инфу внезапно образовался, — ответил Лёха.
— Бобровы, вы там ничего не попутали? Ничего, что я и так иду на должностные нарушения, разглашая…
— Леонов, с нас магарыч! Вот прям целую поляну накроем!
— Да ну вас, типа я вымогаю. Ладно, слушайте. Рубцова ваша два года назад фигурировала в качестве свидетельницы обвинения в одном деле с тяжкими телесными со смертельным исходом. Потерпевший, а после и жертва — ее однокурсник. Обвиняемый — муж.
— Чей? — ляпнул, мотнув башкой брат.
— Ну, бля, не покойника же. Бобров, не тупи. Муж бывший, на тот момент еще действующий, вашей Рубцовой в замужестве Швец.
Мы переглянулись с братом, ощутив себя дураками. Нет, а чего хотели? Типа только нас, что ли, при виде нее торкает, а раньше кругом слепые одни ходили?
— Так чего там, типа смертельный любовный треугольник? — проворчал я.
— Рубцова на следствии божилась, что ничего подобного. Якобы парень просто рядом шел, что-то они там по учебе обсуждали, а мужик ее накинулся без предупреждения и стал избивать его зверски. Ей, кстати, тоже досталось тогда. И в процессе она показания давала, что он ее избивал систематически за все про все и вообще без повода. Патологический ревнивец с садисткими замашками и все такое. Она даже справки предоставляла из травмы, но у этого Швеца, мужа ее, маман там пробивная и небедная и наняла адвокатов ушлых, так что их в качестве доказухи его агрессии и социальной опасности не приняли. Обернули все так, что Рубцова эта — вертихвостка, аморальная личность и мужика довела, аффект и тому подобное. Дали ему, короче, всего четыре года.
— За убийство? — офигели мы с Лёхой.
— Ну, по неосторожности, и смягчающих кучу приплели. И жена — типа шалава беспутная, и здоровье слабое, и одни кругом положительные характеристики, и мать-старушка одинокая. Но мало этого. Маман все инстанции завалила ходатайствами об амнистии, и таки его удовлетворили. Точной даты нет, когда выйдет, но в списки подлежащих условно-досрочному освобождению уже внесен.
— Вот оно, где собака порылась, — проворчал я, косясь на брата и вспоминая, как Рубцова кралась домой, как партизанка, и каждого куста шарахалась. И ствол, стало быть, тоже понятно зачем. Не простила муженька или ожидает, что выйдет и припрется? Скорее уж второе.
— А! Еще одно! — опомнился Леонов. — Хромов сказал, ваша Рубцова прямо жуть какая популярная личность последние сутки. Вы вторые, кто о ней справки наводит.
— А кто еще?
— Боев. Из наших бывших. Сейчас…
— Совладелец «Ориона», — закончил Лёха за него и со значением уставился на меня. Все страньше и страньше. Какое всему агентству дело до Рубцовой?
— Ага, так и есть, — подтвердил Леонов. — Так, мужики, мне бежать надо уже. Кого вы там еще пробить хотели?
— Некто Крупенин Сергей.
— Кто?!!! Серый? Серьезно? С этим-то отморозком *бнутым на всю голову у вас какие терки?
Оксана
Я топталась на ближайшей к моему дому трамвайной остановке, отслеживая проезжающие мимо машины и прохожих, и дожидалась приезда двух криминальных типов, с которыми связалась-таки. Кто бы мне еще сказал, почему на самом деле. Ладно, знаю почему. Потому что мне реально страшно стало, пока говорила с ними там, в том кафе, что я не справлюсь сама. Ни с чем, что решила на себя взвалить. Ни Крупениной не помогу, ни себя не защищу. Что, если муж Елены окажется вот таким же страшным и здоровенным громилой, как тот же Лекс? Странно все же. Имя второго, блондина, было Алексей, а Лексом он звал брюнета. И ладно-ладно, он мрачный очень и жуткий грубиян, но не страшный. В смысле не урод. А Алексей и вовсе… весьма привлекателен. Разве это справедливо, чтобы люди, ведущие подобный образ жизни, были симпатичными? Хотя нет. Это слово не про них. И вообще, Оксана, кончай думать об их внешности! Что тебя в них привлекло? Правильно, очень четкий, деловой прямо-таки подход. Вот, например, они вовсе отказались со мной обсуждать стоимость услуг по Крупенину. Потому что, во-первых, они мне велели для начала самой определиться, чего я хочу для этого мерзавца и хочу ли чего-то в принципе, потому как, на их взгляд, лезть нахрапом в чужую семью, мня себя спасительницей, не слишком правильно. Но если все же решу, то им пофиг, заказ примут. Но сначала, и это во-вторых, наведут справки о личности этого гада. И на этой сегодняшней встрече с вылазкой в уединенное место они
