class="p1">— Считаются, — пробурчала она и приспустила стекло, чтобы впустить свежий воздух.
Быстро мелькающие огни города мозолили глаза. Блестело все вокруг: небо, дома, асфальт. И даже люди в светоотражающих жилетах. Собака на поводке у магазина противно тявкала. Машины с гулом проносились мимо. Брызги врезались в борт автомобиля. Ответная слякоть летела из-под колес на соседние полосы.
— Кстати, ты еще ни одной просьбой не воспользовался, — осторожный взгляд косился на него сбоку.
— Я коплю, — Зайкин снова отвернулся к дороге. — Если сегодня считать, то уже двенадцать набралось.
— Готовишь что-то великое?
— Не знаю пока. А обнимашки считаются интимом?
Улыбчивый взгляд снова ее обезоружил.
— Считаются.
— Хм, как-то не логично. Мы ведь обнимаемся не только с теми, с кем спим.
— Хорошо, не считаются, — привычное закатывание глаз помогало справиться с нарастающим бешенством.
— Отлично. Тогда я хочу двенадцать обнимашек с тобой. В любой момент, когда попрошу, и ты не смеешь мне отказать, — сверкнул самодовольный оскал.
Карина перестала удивляться примитивности его желаний, но уловила собственное разочарование, легкое и колкое: «Неужели ему больше ничего от меня не нужно?». Хотя сама настояла на условии «без интима», но даже так хотелось ему быть более полезной, чем просто куклой для объятий. Он и за секрет о вебкаме попросил лишь поцелуй. Теперь она не сомневалась, то была символическая плата.
Они приехали к ее дому. Девушка уже схватилась за ручку дверцы, но Зайкин остановил ее.
— Исключительно как фиктивный парень твоей сестры спрашиваю, почти семья все-таки, — пальцы постучали по рулю, лицо склонилось, внимание в покрасневших глазах притаилось. — Зачем ты с ним поцеловалась?
Легкое торжество пощекотало душу. Ухмылка залезла на левую щеку, ближнюю к нему. Но встречный вопрос вылетел непроизвольно:
— А ты с Линой зачем?
Он выдохнул и полез назад, где валялся пакет с чем-то круглым. Карина обернулась и увидела волейбольный мяч, потрепанный, грязный, в пыли и царапинах, зато с маркерным росчерком.
— Это для Варда, — улыбнулся Зайкин, демонстрируя подарок на ладони. — С автографом и приглашением от его кумира. Популярный итальянский волейболист русского происхождения, Иван Зайцев. Лина с ним знакома через жену, тоже модель. Я попросил об услуге. У него ведь в понедельник день рождения.
Она фыркнула.
— Ты куда продажнее меня.
Парень хохотнул и отбросил мяч на сиденье.
— Мир такой. Каждый платит, чем может.
— Я вот с Труновым из жалости поцеловалась. В армию уходит.
— Альтруистка, — засмеялся Зайкин.
Скрипнула дверь подъезда. Оба переметнули туда взгляды. Грузный мужчина вышел погулять с мелкой шавкой. Девушка мялась, не выходила, но и спросить о главном не решалась еще минуту.
— Что у вас за история? Ты обещал рассказать и не рассказал.
Она боялась поднимать на него глаза, ревнивые и пугливые. Парень тоже отвернулся.
— Знаю. Обещал, расскажу. Когда буду готов. Пока не спрашивай о ней, пожалуйста. Это просьба. Вместо одной из обнимашек.
Карина стиснула челюсти. Неудовлетворенное любопытство чесалось, но она умела терпеть. Только терпение ее и спасало. Ведь все со временем проходило. Всегда и все. И интерес к Зайкину тоже должен был пройти сам собой. «И его ко мне», — очередная тягостная мысль застопорила сознание.
— Постригись завтра, — приказала она, открыв дверцу. — А то кудри лезут.
Парень повернул к ней ухмылку.
— Есть, госпожа.
— Хватит дурачиться, — девушка вылезла полностью из салона.
— Так точно, госпожа.
— Ой, все.
Дверца захлопнулась, а с ним и сердце. «Хватит!» — было ему приказано мозгом. И вроде в душе все затихло, только слабая ноющая боль не давала прийти в тонус. Дома ее ждало пустое одиночество под взглядами сотен похотливых мемберов.
Глава 2. То, о котором не договариваются
Зайдя на «Лавкэм» Карина первым делом глянула рейтинг. Часть подписчиков ушла. В профиле особо ревнивые писали оскорбительные комментарии. Настроение рухнуло наземь, как бездыханное тело. Но камера требовала игривой улыбки и похоти в глазах.
Модель поправила полупрозрачный бра, потрепала волосы, пожевала губы, чтобы блеск лег ровно, проверила, как выглядит для мемберов, и вошла в общую трансляцию. Придумать оригинальное шоу не хватало ни креативности, ни сил, ни времени, поэтому она повторяла старое. Показывала стриптиз под возбуждающий джаз и обливалась оливковым маслом в душе. За час ответов на комментарии заскучала, чуть не зевнула в камеру, но остановило приглашение в приват. Ник показался знакомым. Девушка нахмурилась и приняла вызов.
На экране появилась библиотека, заставленная стеллажами с книгами, а в центре сухое вытянутое лицо в очках. Кривые пальцы были сложены у подбородка. Пуловер в ромбик, как всегда, был идеально выглажен, воротничок рубашки — белоснежен, остатки волос зализаны назад.
— Вацлав, — произнесла она растерянно, будто он лет десять назад пропал без вести.
Карина пока не понимала, плохо это или хорошо. Из постоянных мемберов, пожалуй, его хотела бы вернуть последним, с другой стороны, сейчас Вацлав был как никогда кстати, ведь раньше щедро оплачивал ее работу. Щедрости модели остро не хватало, но от его копрофильских причуд претило. Однако шоколадные фаллосы она не уничтожила. Невостребованные они так и лежали грудой в углу лоджии.
— Здравствуй, дорогая, — сказал он спокойно, но глаза мстительно щурились, желтые зубы проглядывали из-под ухмылки. — Давно не виделись.
— Верно, — девушка сглотнула, вспомнив все их предыдущие встречи, как он смаковал собственное говно, как заставлял ее с аппетитом пожирать член из темного шоколада, как приходилось унижать его польскими матами и чувствовать вину за всех женщин мира, а после тихо ненавидеть себя до бессилия.
Мужчина хмыкнул и поелозил на стуле.
— Что нового расскажешь? Как твой молодой человек?
Сперва хотелось ответить: «Прекрасно», ведь Зайкин обычно чувствовал себя хорошо, а после вчерашнего фестиваля наверняка был счастлив, но девушка отфильтровала мысли.
— Никак, нет у меня молодого человека, — эта правда наводила легкую тоску, но модель подняла бесстрастный взгляд на мембера и улыбнулась.
Все паузы с ним казались до зуда неловкими, особенно под пристальным взглядом.
— Я сначала думал, ты прекратила совсем. Но интуиция подсказывала, такие, как ты, не бросают.
Слова были книжными, а акцент славянским, потому понимание приходило не сразу. Модель уже отвыкла от его одновременно грамматически правильной и фонетически невыносимой речи.
— Я стал тебя искать. Как брошенный щенок хозяйку. Бегал по всем сайтам, по всем профилям, много времени провел за этим занятием. Ты даже никнейм сменила.
Морщины на лице выразили презрение. Пальцы сцепились плотнее. Уродливые круглые костяшки выпирали неровными бугорками, как затасканные анальные бусы.
— Прости, — выдохнула Карина, не до конца понимая, откуда бралось это чувство вины. — Меня заставили уйти из студии, даже попрощаться не дали.
Веки опустились не до
