та же участь. Но Грех сейчас ведет себя как первобытный человек. Что это за обезьяньи выходки? Как мне теперь Ваське в глаза смотреть? Подумают, что и правда связалась с каким-то отморозком.
– Ну все, не отвлекаю, – подняв вверх ладони, Грех соскочил со стола, прихватив один из журналов, лежащих на краю.
– Ты садись, занимайся, а я подожду. Может, еще какой смертник припрет тебе цветочки?
Он улегся на мою кровать поверх одеяла, положив правую руку под голову.
– Я смотрю, тебе здесь очень удобно, – внутри все клокочет от негодования, но голос тихий.
Грех молчит. Продолжает листать журнал «Бурда».
– Знаешь, то, что ты не дал мне упасть на танцполе, защитил там на площади от толпы и забрался в окно с цветами – все это отлично, – теперь он, наконец-то, посмотрел на меня. Его губы скривила довольная улыбка.
– Но сейчас ты перегнул палку, – теперь в моем голосе сталь. Мне нравится этот парень. Он красавчик, и все дела. Но я не позволю никому вести себя так невоспитанно и грубо.
– Эй, ты чего обиделась, Синичка? – ухмыляется, поднимаясь с кровати. Я молчу. Продолжаю прожигать его взглядом.
– Ладно-ладно, полегче, женщина-терминатор, – смеется, откидывая на кровать журнал. – Я ухожу, занимайся.
Я продолжаю молчать.
– Ну все, сейчас дыры во мне прожжешь. Все, намек понял. Ухожу, – подмигнув, резко подается ко мне и оставляет легкий поцелуй на моей щеке.
– Завтра идем на свидание, – развернувшись, выходит из комнаты, а я остаюсь стоять на месте – взбудораженная, взвинченная, с пылающей от прикосновения его губ скулой.
Есения
– Есень, держи свой сок, – протянула мне напиток Алина. Поблагодарив одногруппницу, принялась за обед. Девушка устроилась рядом.
– Ты чего грустная такая? Все экзамены позади, один зачет остался, но это ведь ерунда, – принялась она тараторить с набитым ртом. А потом вдруг замолчала, заметив, что мой взгляд сосредоточен не на ней. Проследив по нужному направлению, нахмурилась.
– Не переживай, – шепчет Алина, а я не свожу глаз с дальнего столика столовой, за которым сидит Римма с Валерой и его братом. Подруга и Кобзарь-старший мило болтают друг с другом, а вот Валера все это время пялится на меня. Мне не по себе от столь пристального внимания.
– Боже, он ее сожрет сейчас, так засосал, – передернув плечами, шепчет Алина. Я сама не в восторге от нового ухажера Риммы.
– Мерзкий тип, а она этого не видит, – слетает с губ недовольное. Ничего не могу с собой поделать, негодование так и рвется. Подумать только, мы с Белозеровой пять лет жили, дружили, а она взяла и отказалась от меня в одночасье из-за какого-то мужика.
– Сколько ему лет?
– Не знаю, может тридцать. Он вроде бы старше Валеры.
– Не меньше тридцати, он очень старый, – цокает подруга и смотрит на ребят с укором. – Слушай, Есень, не расстраивайся, – кладет руку на мою ладонь. – Римка потусит и поймет, что из себя представляют эти мажоры. Потом еще к тебе придет прощения просить.
– Да мне и не надо этого. Главное, чтоб ей больно не сделали.
– Не переживай ты так за нее. Взрослая девочка уже.
Ничего не отвечаю. Поднявшись из-за стола, выбрасываю остатки еды в мусорную корзину и направляюсь к выходу.
Впервые мне неуютно находиться здесь. Я расстроена из-за подруги, из-за Греха. Вот уже три дня от наглого омоновца ни слуху, ни духу. С тех пор, как я прогнала его из комнаты, он так и не появился.
Грех, неоспоримо, поступил по-свински. Но если в первый день после его ухода я была дико зла на этого зазнайку, то сейчас, спустя столько времени, все больше грызла себя. Может я перегнула палку, так грубо выгнав его?
Выхожу из столовой, направляясь по коридору к библиотеке. Нужно сдать все учебники. Не успеваю пройти и пары метров, меня кто-то хватает за рукав.
– Есения, стой, – слышу голос Валеры и напрягаюсь. Выдернув руку из его хватки, отхожу на пару шагов. Валера смотрит на меня с обидой.
– Зав кафедрой просила тебя зайти.
– Сейчас?
– Да, – кивает, задумчиво потирая голову. Будто что-то хочет сказать, но не решается.
– Хорошо.
– Я с тобой, – раздается за спиной голос Валеры. – Хотел уточнить у нее по завтрашнему экзамену.
Решаю не спорить. В любой другой ситуации я бы разозлилась на него, но сейчас нервничаю. Для чего меня вызвала Екатерина Семеновна? Ох, чувствую, ничего хорошего меня не ждет.
Стучусь в дверь.
– А, Есения, проходи, дорогая, – ярко красные губы женщины средних лет расплываются в улыбке. Она молча наблюдает за тем, как я подхожу к столу, устраиваюсь в кресле для посетителей.
– Есения, как твои успехи? – женщина смотрит на меня поверх оправы очков. Не могу понять почему, но сейчас мне неуютно под ее взглядом.
– Все в порядке. Остался последний экзамен послезавтра, – скрываю нервозность за улыбкой.
– С этим, думаю, ты легко справишься. Тут возникли некоторые сложности с твоей практикой.
– С практикой?
– Я обещала тебя устроить в отделение хирургии, в Железнодорожную клинику. Но, оказалось, что все места распределены. Мне сегодня позвонили с Министерства образования, просили устроить именно в это место одного паренька, приехавшего к нам по обмену из Франции, – она произносит эти слова, пытаясь придать своему голосу печаль. Но я чувствую фальшь. Ее глаза – они пусты. Ей, в общем-то, все равно. Женщина думает в этот момент, о чем угодно, только не о моей ситуации.
– Есень, мне очень жаль. Видимо тебе все же придется отправиться к себе в поселок, проходить практику там.
Этот разговор доставляет ей дискомфорт. А у меня жизнь под откос идет. Как много планов я строила на эту практику!
– Но у нас нет хирургии, – из груди вырывается всхлип. Не хочу показывать ей своего расстройства, но организм начинает жить своей жизнью. Слезы наполняют глаза, и теперь я вижу лишь силуэт грузной женщины с ярко красным маникюром.
– Я пыталась помочь, дорогая моя, но я не всесильна, – она развела руками со скорбным видом.
Как бы ни было обидно, но такова правда жизни. Обещанное мне место, как отличнице курса, досталось какому-то мажору, чьи родители отстегнули хорошую сумму. Железнодорожная клиника славится высококлассными специалистами и лучшим оборудованием. Для меня это был шанс показать себя, возможно, зацепиться в будущем там. Я готова была выкладываться на все сто процентов, впитывать знания, как губка. Но никому не нужно давать знания желающим. Все решают деньги и связи.
– Я вас поняла, Екатерина Семеновна. Значит, поеду в поликлинику, – поднялась с места, попытавшись выдавить улыбку.
