скрестив руки на груди, посмотрела на меня.
– Что тебе нужно? Я уже все сказала. Я думала, мы все решили, – отчеканила она таким тоном, который я раньше от нее и не слышал.
– Я не уйду. Я все знаю. Знаю про ребенка Таня, про нашего ребенка, – впился в нее взглядом и заметил, что она изменилась. Вроде стала ещё худее, и лицо стало бледнее, без румянца.
– Как? Откуда ты… – удивлённо распахнула глаза и впервые внимательно посмотрела меня.
– Я проследил за тобой. Ты ездила к врачу. И я все узнал. Не спрашивай как, просто узнал, потому что мне не наплевать на тебя. Потому что переживаю! Потому что люблю!
Между нами было всего пара метров и долгое напряжённое молчание, которое сковывало мое сердце до боли.
– Я не беременна, – тихо наконец-то произнесла Таня.
– Что? Не беременна? Но мне сказали.
– Я не знаю, кто чего тебе сказал, – оборвала она меня, – но это ошибка. Я не беременна! А теперь уходи. У меня дела, – она засуетилась возле стены, а потом прошла в комнату, оставив меня в прихожей одного.
– Таня, да что твою мать происходит? – крикнул я громко и побежал за ней.
Влетел в комнату и схватил девушку, прижал ее к себе. Она, как безвольная кукла, обмякла и снова заплакала.
– Что с тобой? Просто ответь. Скажи правду, и я уйду. Уйду навсегда, – пробормотал я и сам хотел зареветь.
Сердце разрывалось. Я уже не соображал ничего. Вся жизнь пробежала перед глазами. Как будто бы я умирал. Внутри меня точно что-то исчезло, наверное, вера в любовь. Ее тихие всхлипы долбили в самое сердце, и я теснее прижал ее к себе, чтобы в последний раз вдохнуть чудесный любимый запах и отпустить уже навсегда. Оторвать от сердца. Вычеркнуть из своей жизни.
– Мне больно. Пусти, – сквозь слезы попросила она.
– Отпущу. Только ответь – ты, правда, меня не любишь?
– Отпусти. Не хочу. Не могу, – хныкала она и стала бить кулачками мне по груди.
– Ответь, – попросил ее.
– Отпусти, отпусти, отпусти меня, – как заклинание повторяла она, игнорируя мой вопрос.
Я молчал, просто держал ее. Вдруг она стала вырываться и кричать: «Отпусти, отпусти…»
И тут меня будто бы ударили по голове тяжёлой кувалдой. Я вспомнил…. Вспомнил ее.
Не может быть.… Это она… Я уже держал ее вот так… Давным-давно…
Я отстранился и посмотрел ей в лицо…
Я идиот. Как можно было не узнать ее? Но она так изменилась, и столько времени прошло.
Ее заплаканные глаза становились красными.
– Отпусти, отпусти, – повторяла она.
– Стой. Этого не может быть? Тише, не двигайся. Я отпущу, обещаю, только дай посмотреть.
Она замерла, перестала дышать.
Я как в бреду задрал ее кофту, чтобы убедится.
– Что ты делаешь? – запротестовала она и стала вырываться.
– Стой, прошу. Не бойся. Мне надо посмотреть. Я не причиню тебе зла.
Я посмотрел на ее живот и замер от шока. На левом боку была заметна тонкая белая линия. Шрам. Это она.
– Уже сделал, – услышал я ее шёпот.
– Это ты? Ты та самая Таня? – я отпустил кофту и посмотрел ей в глаза.
– Отпусти. Иначе полицию вызову, – зло предупредила она.
Таня…. Ту девушку тоже звали Таней.… Вот в чем дело… Она тоже узнала меня…
Константин
7 лет назад…
Сегодня я взял выходной и почти весь день провел с мамой. С утра съездили на кладбище к отцу, а потом навестили бабушку и деда.
Скоро я уеду на целых пять лет службы из родного тихого городка. И я хотел попрощаться с ними.
Я был выпускником Военной академии, и через неделю у нас должно состояться долгожданное вручение дипломов и получение первого офицерского звания.
– Отец бы тобой гордился, – тихо пробормотала мама.
Мы сидели за круглым деревянным столом на кухне и ужинали.
Сколько лет прошло с тех пор как папы не стало, а она до сих пор его любила.
– Он гордится мам. Там на небесах он все видит, – я улыбнулся, пытаясь приободрить маму. Всегда после кладбища настроение у нее было грустным. Да и у меня, если честно тоже.
Папа умер, когда мне было всего шестнадцать. По нелепой случайности, по глупости, попал в аварию. Столкновение лоб в лоб. Пьяный водитель выехал ему на встречку, и столкновения было не избежать.
– Да, знаю. Ведь он так мечтал, что ты станешь военным.
Мечта это была и правда папина. Видеть своего сына в погонах. А я, помню, с ним спорил и не хотел поступать. Но в тот роковой день решил, что стану военным в память об отце.
– Вот я и стал. Лейтенант Сафин! Как звучит а?
– Красиво и почетно. Молодец! – мама мягко улыбнулась мне, – только жалко тебя отпускать так далеко. Что я без тебя делать буду?
– Ну мам. Ты еще молодая у меня, красивая. Найдешь кого-нибудь.
– Ой, Кость, полно тебе. Не до этого мне. Вся в делах, да в заботах. Когда мне романы крутить?
У мамы был маленький бизнес – магазинчик женской одежды. Она все время посвящала работе.
– Найми помощницу. Давно тебе говорю. Одной тяжело все тащить.
– Я подумаю. Кость, пойду прилягу, отдохну. Приятного аппетита.
– Хорошо мам. Я может скоро уеду.
– С Пашей или к Рите?
– Да Пашка позвал футбол посмотреть. А с Риткой поругались опять.
– Ясно. Ну хорошо. Привет ему передавай.
– Передам.
Мама ушла к себе, а я набрал своего лучшего друга.
– Ну что Костян, пойдешь? – без приветствия спросил Пашка.
– Да я думаю еще. Можно, наверное.
– Давай, давай. Когда теперь еще увидимся? Через неделю выпуск, и все, ты в Иркутск, а я в Самару.
– А знаешь, пошли. Уговорил друг. Только без продолжения банкета? Я потом домой.
– Окей. Тогда в десять в «Шах-мате». Давай.
– Давай. Пока.
С Пашей мы вместе учились в военной академии. Вместе пять лет, шли рука об руку. А сейчас нас распределили на службу по разным городам, и конечно увидимся теперь мы нескоро.
Футболом я не увлекался, но согласился ради друга посидеть и поболеть за наших.
Через два часа я был на месте. Пашка уже ждал меня за столиком. Мы заказали по бутылке холодного пива, и начался матч.
– Ну что, за победу? – поднял кружку пива Пашка.
– За победу.
Вообще-то во время отгулов нам строго запрещалось выпивать, да и по барам ходить тоже. Это грозило отчислением. Но многие, да почти все, нарушали это правило. Главное здесь было, не попасться.
– М-да. Пашка, не
