обреченность, а какой – то вызов, что ли? Он явно задумал что – то. Скорее всего сбежит при первой возможности и будет беспризорничать. Черт, ну почему мне не все равно?
– Если бы маньяки ходили с бензопилой наперевес, мажа все вокруг соплями, преступности бы не было. Ты похож именно на маньяка, такой дяденька с безумием в глазах. Я сейчас вызову коллег своих из полиции, еще и за дачу взятки тебя натянут. Ферштеен, пупсик?
– А если я докажу свое родство с ним? Мне нужен всего день. Один анализ. Его мать утверждала, что он мой.
Леха уставился на меня, и показалось, что его взгляд дотронулся мне прямо до оголенного нерва. Аж передернуло от непонятной боли.
– А потом что? – скривилась грымза, как от лимона, хотя секунду назад смотрела на меня совсем по-человечески, даже с интересом.
– В смысле?
– Ну потом, если анализ будет отрицательным? Что потом? Вышвырнешь ребенка из своей жизни, как псинку дворовую? Нормальным людям даже щенка не под силу выкинуть. У Лешиной матери был рак мозга, она не могла себя обслуживать, соображала с трудом. Ты понимаешь, что если она просто ошиблась? Ты думаешь, что дашь надежду человеку? Маленькому, беззащитному человеку, который… Хотя, даже если ты вдруг отец – один раз молодец, тебе придется усыновлением заниматься. А у тебя кишка на это тонка.
– Мама сказала, что он мой отец, – прошептал Лешка, разрушая повисшее в комнате напряжение. – И она никогда не врала. Никогда.
– Полдня. Я скажу, что Лешка сбежал, его будут искать. У вас полдня, завтра к обеду мальчик должен быть у меня в кабинете. Нет, я подам рапорт о том, что его похитил ты, Марк Боярцев. И тогда, я за твою шкуру не дам гроша ломаного. Знаешь, что делают в камерах с киднепперами? Кстати, паспорт твой останется у меня.
– Сколько? – повторил я свой идиотский вопрос. Почему идиотский? Потому что баба идейной оказалась. – И, кстати, моя кишка не твоя компетенция.
– Засунь себе свои деньги знаешь куда? Не в мою компетенцию. Тоже мне Махараджа, – хмыкнула канцелярская крыса. Лешка снова хрюкнул. Сговорились они что ли? – Меня, кстати, зовут Ольга Константиновна. Вот визитка и учти, времени у тебя до двенадцати пополудни, Золушок. На минуту опоздаешь, я превращу тебя в…
– Тыкву? – снова проявил себя идиотом я.
– В козла, – рявкнула мерзкая мымра. – И довези меня до полиции, ночью не хочется шляться по этому кварталу. Ты ведь хорошо должен знать местный бомонд, а Боярцев? Тут тобой гордятся. Из грязи в князи, хотя как по мне ты как был утырком, так им и остался. Ну не меняются такие как ты, хоть в золоте их вываляй. Не разочаруй меня, умоляю.
– Ты плохо разбираешься в утырках, – ощерился я, стараясь не смотреть на мальчишку.
От тетки мы с Лехой избавились только спустя сорок минут, домчали ее с ветерком до убогого здания участка, где когда-то царствовал дедуля Сопотов. Я посмотрел на мальчика, клубочком свернувшегося на заднем сиденьи моего джипа и почувствовал укол в сердце. Худенький, позвоночник аж сквозь уродскую толстовку выпирает гребнем, маленьким он мне сейчас показался и жалким. И что я буду делать, если окажется что Ларка наврала? Что я буду делать?
Конечно, отдам его на попечение государства. Нужно было сразу отправить его с Ольгой Константиновной. Да что со мной происходит, мать его? Я вдавил педаль газа в пол, на ходу набирая номер моей секретарши.
– Мне нужна клиника, – проорал я в трубку.
– Вы видели сколько времени на часах? – заспанно отозвалась поганка. – Заболели? Психиатрическая клиника, надеюсь?
– Клиника, быстро, мне нужен анализ на дезоксирибонуклеи́новую кислоту, анонимный и срочный, – мой рык не произвел впечатления на наглую секретутку. Она проворчала что – то типа «совсем одурел диплодок» и отключилась.
– Слушай, если ты мне не отец, я сам уйду, – раздался тихий голосок с заднего сиденья, но мне показалось, что мне выстрелили в спину, – пойду к Горгулье, не переживай. Не сдам тебя, я ж понимаю. Чужие дети никому не нужны. Так что не бзди, прниша, все пучком будет.
– Я все таки вымою тебе с мылом рот. – пробухтел я.
Глава 5
Даная
Отказаться от предложения, от которого невозможно отказаться? Что может быть сложнее? Порой самый трудный выбор становится судьбоносным. Но… Вы должны очень хорошо понимать последствия. Луна сегодня в пятом доме. На небе главенствует Марс. Опасайтесь.
– Да нет у меня детей, Барбосик, – впился мне в мозг тягучий хнычущий голосок. Я просочилась в приоткрытую дверь уже знакомого мне подъезда и замерла на месте, глядя на драму, раскинувшуюся перед моими очами. – Можем поехать к доктору, это же сейчас легко проверить. Ну, Бусичек, ну Пёсенька, ну послушай. Ты этой мумии веришь полоумной?
– Да сейчас как раз не разберешь, есть спиногрызы или нет, – вредно хмыкнула консьержка, явно мстя красотке, уже растирающей по щекам слезы. Дядька, которого она называла Барбосиком раздувал ноздри и краснел наливными щеками. Два амбала, больше похожие на горных троллей, двинули в мою сторону, и мне прямо очень не по себе стало. Телохранители то зачем дядьке? А судя по экстерьеру двоих из ларца, они принадлежали именно к когорте секьюрити. Да их хозяин сам кого хочешь порешит, одним только взглядом. – Операцию сделают и снова девочка – припевочка. Да вон, нянька ваша бедолажная, – наконец заметив меня, кивнула в мою сторону бабушка – цербер, определенно поставившая своей целью уничтожение всех особ женского пола на охраняемой территории. Я постаралась слиться с шикарной стеной, но к сожалению способностью мимикрировать природа меня обделила.
– Да я в первый раз эту дуру облезлую вижу, – взвизгнула девица. – А ну говори, какого фига вы меня подставляете. Чего молчишь? Немая что ли?
– Дак немая, – поддакнула консьержка. – Видишь, милок, знакома твоя зазноба с нянькой сына то сваво.
– Дурдом, – в глазах мужика мелькнуло веселье. – Ну ребенок и ребенок. Чего скрывать то было, Чуча? Не сифилис же. А дети это цветы жизни. Ничего не имею против. Тем более, что у меня с этим… Ну…
Вот бывают же нормальные мужики. Чужих детей готовы принять, а этот
