А вечером следующего дня состоялся ещё один важный разговор на явочной квартире за пару тысяч километров от камеры Коломойца и от города, куда три года назад нелёгкая занесла сначала Славку, а потом, по её следу, и самого Игната.
— У меня всё под контролем, — в который раз за последние дни заверил он Деда. До этого были созвоны по секретной линии, а теперь первая за полгода личная встреча. — Девчонка далеко не уйдёт. Я нашёл её однажды с полного нуля, а теперь у меня есть её психологический портрет и актуальные данные. Так что счёт идёт на дни.
— У меня тоже есть данные, — подался вперёд Дед. На его и без раздражения вечно красном, обожжённом в бою лице прозрачными озёрами блестели удивительно молодые, небесно-голубые глаза. Крепкой серебряной пеной разлилась по голове и бороде седина. Потому и Дед, что Мороз. А сам ещё вовсе не старый. — Актуальные! И согласно им ты, говорят, попутал. В любовь заигрался. Так?
— Так точно, заигрался, — кивнул Гордеев. — Но это согласованно.
— С кем?
— С вами.
Дед сцепил руки на столе, впился взглядом в Гордеева, словно пытаясь рассмотреть на его лице признаки растерянности. Не нашёл.
— Вот именно. Согласовано. И очень надеюсь, что ты находишься в этих рамках. Не имеешь права слиться, это ясно?!
— Так точно. Не имею.
— Тогда что это за дешёвая симуляция? Думаешь, Жагровские идиоты?
— Никак нет. Но так будет лучше. Важно чтобы в отношения в первую очередь поверила сама девчонка. А для этого мало просто потрахаться. Она должна влюбиться.
— А ты?
— А я нет. Но мне будет проще изображать одержимость, если будет что зеркалить. Я гарантирую, что всё под контролем. Если есть сомнения в моей адекватности, можно запросить архивы сессий у Дока.
— Даже не сомневайся, запросил уже! — Снова долгий изучающий взгляд глаза в глаза, и собранные в жёсткие складки губы слегка разгладились: — Ладно. У меня нет повода не доверять тебе. Пока. Но больше никакой самодеятельности! Все необходимые корректировки строго через меня! А иначе… — Сжал кулак. — Ты лучший для этой роли, Гордеев, но не незаменимый. Не забывай об этом. И уж тем более не заставляй напоминать.
— Так точно, корректировки строго через центр! — подтвердил Гордеев. — Разрешите идти?
…Сидел потом в тёмной кухне своей очередной, бесконечной по счёту служебной хаты, простой облупленной однушки типа «хрущёвка», и, отрешённо глядя в невидимую точку, пытался нащупать ещё хоть что-то, что упустил из виду. Что наведёт на след. Но ничего не было. Славка оказалась стреляным воробьём — все следы оборвались на гламурном костюмчике доставшемся местечковой алкашке за пакет картошки. И всё, что знал теперь Игнат — девочка уходит пешком, не придерживаясь дорог и конкретных направлений, как обычно уходят те, кому не за что больше держаться. Просто в никуда.
И всё же, даже несмотря на то, что найти её было бы куда проще если бы она засветила хоть один из своих паспортов или воспользовалась одним из телефонов, Гордеев молился, чтобы ей хватило ума не делать этого. Он не один её искал, и шутливые намёки Рагифа только подтверждали это.
Славка с самого начала допустила огромную оплошность, заявившись к Машке. Связанная родственными связями с Садальским и Корнеевым, та и к Коломойцу-то не просто так подкатывала, и, если бы не Славка и её тёрки с Машкой, сам Коломоец ещё долго бы искал, кто под него роет и тормозит операцию. И вот теперь все они в СИЗО и не имеют контактов с внешним миром, но информация о Славкином бегстве уже успела просочиться и дойти до Рагифа, а от него, наверняка, ещё глубже.
Но самое хреновое, что, если они найдут её первыми, Гордееву никто докладываться не будет. Возможно, даже, что она у них прямо сейчас, а он если об этом и узнает, то лишь когда будет уже слишком поздно. И от этой банальной истины всё внутри каменело.
Глава 5
«Пятьдесят тысяч наличкой» прозвучало как заклинание. Да и стоило лишь мне узнать, что дамочка пакостит собственному мужу, как всё встало по местам — обычная богатенькая самодурка в период обострения. Но иногда можно, вот серьёзно! Особенно если мужик крупно накосячил. И ездила бы я на лексусе, я бы, может, тоже мужику своему послания на капоте его тачки оставляла. Гвоздём. Разве не изящная женская месть? Идеально! Я даже невольно зауважала дамочку за изобретательность.
— На парковке нет охраны, только камеры, — отвозя меня обратно в город, наставляла она. — Но камеры — это больше для полиции, а он в неё обращаться не будет, сто процентов. Так что просто царапай и беги.
— А если всё-таки поймают?
— Исключено, — уверенно мотнула она головой. Но, видя мои сомнения, поспешила успокоить: — Ладно, если вдруг что, включай побольше дерзости, чтобы прям сносило. Чтобы создавалось ощущение, что ты вообще никого и ничего не боишься, потому что за тобой кто-то стоит. Ну и сама не бойся, с тобой в любом случае ничего не случится. Максимум попугает и отпустит. Ты, главное, помалкивай кто тебя нанял. Пока он этого не знает, ни о какой полиции не может быть и речи. А проболтаешься — сразу сдаст. Уж поверь, я знаю, о чём говорю.
Так, получив от неё адрес завтрашней «операции Ы» и предложение устроить на ночлег в приличный хостел, я снова оказалась в городе. От хостела на всякий случай отказалась, соврав, что мне есть куда приткнуться и вместо этого попросила задаток в десять тысяч. Дамочка глянула на меня с укором:
— За дурочку меня держишь? Деньги завтра. Как всё сделаешь — кинешь смс. Только номер мой в книгу не добавляй, так запомни. На вот, — протянула тысячную купюру, — это не задаток, а так, просто. Поужинай сегодня нормально.
Словом, убедила.
Весь оставшийся день и часть ночи я слонялась по городу, а когда усталость взяла своё — забралась в густые кусты в парке и вырубилась.
Часов около десяти утра была на месте. Клуб-ресторан с небольшим палисадничком и открытой террасой на втором этаже пока не открылся, и можно было спокойно осмотреться.
Волновалась ли я? Сомневалась ли? Не то слово! До того момента, как приедет дамочкин муж оставалась ещё куча времени, а меня уже нездорово потряхивало. Но, сотню раз передумав туда и обратно, я всё-таки взяла себя в руки. И когда в конце улицы показалась наконец спортивная машина с дерзкой жёлто-алой полосой на капоте, уже точно знала, что пойду до конца.
Тачка была похожа на новенькую, сверкающую лаком игрушку, и от неё за версту несло новьём и дорогими понтами. Скрываясь в кустах чуть поодаль, я проследила, как из неё выбрался крепкий, спортивного сложения мужик в тёмных очках и ярких кроссовках и скрылся в здании ресторана.
Дала «клиенту» минут тридцать — сделать заказ и приступить к обеду. Потом ещё минут пять выжидала пока парковка опустеет. Ладони потные, пульс под две сотни…
Гвоздь скользил по девственному лаку капота с пугающе звонким скрежетом. Слово из трёх букв впечатывалось в заоблачные понты тачки, как клеймо в плечо проститутки. Нацарапав его, я даже замерла на мгновенье, в порыве творчества прикидывая, не дополнить ли текст смайликом, когда в шею сзади грубо впились пальцы. Больно до чёртиков, аж в глазах потемнело!
Как там дамочка сказала — побольше дерзости? Ха! Да никакая дерзость не сравнится с банальным, до усрачки, ужасом. Я не соображала. Вообще. Мужик волок меня в здание ресторана, я изворачивалась и орала благим матом про то, как всех порву.
Но когда меня поставили перед хозяином тачки — резко осеклась. Мгновение, всего одно микроскопическое мгновение, а у меня сердце перевернулось от предательской радости — Гордеев! И уже в следующий миг разочарование — нет, не он. Просто неуловимо похож.
— Паш, какого хрена? — возмутился хозяин. — Что происходит?
— Данила Александрович, она вашу машину покоцала! Новую!
— Ну что тут скажешь, — после тяжёлой паузы, процедил тот сквозь зубы. — Попала девочка не по-детски. Только чего ты её сюда-то припёр? Вызывай комиссаров.
