Державину.
— Охренеть хата! — послышался со стороны восторженный присвист кого-то из выпускников.
— Родился бы с золотой ложкой в жопе и тебе бы такую подогнали, — завистливо выдала девушка в розовом брючном костюме.
— Не пойму нахера она Олегычу. Он же за бугром учится. Слышал, не собирается возвращаться.
Продолжали переговариваться гости Державина, а Оля навострила уши.
— Сегодня не собирается, а завтра останется. Янка вон как его обхаживает. Хвост распушила.
— А они че не вместе?
— Он ее после выпускного бортанул. Там целое представление было. Эта дура выла на весь ресторан, типа, не бросай меня, я без тебя умру…
— А че Державин?
— А он смахнул ее как пыль с пиджака и пошел бухать, — злобно хихикнула сплетница.
К двум часам ночи Оля уже искала место, где можно вздремнуть, и напрочь забыла о мечте и планах. Устала.
— Оба-на! Ты ли это, угловатое создание, которое стремилось упасть на член Державина? — материализовался на кухне ненавистный Огурцов.
— И тебе, привет, — демонстративно отвернулась Смирнова.
“ Тебя только не хватало, урод” — злилась про себя.
— Фу-ты, ну-ты, какие мы важные, — Валера подошел ближе и привалился плечом к стене. — А ты ниче такая стала… Я бы тебе засадил… всю аллею цветами.
— Дурак ты, Огурцов и шутки у тебя дебильные, — отмахнулась она, мечтая стать невидимкой.
— Это не шутки, мелкая. Короче, надумаешь поиграть в любовь — я к твоим услугам, — он отвесил мушкетерский поклон, взял из холодильника упаковку пива и ушел ко всем.
Очень давно Оля не была в шумных и больших компаниях. Пить не пила, а потому общего веселья не разделяла. Хотя сейчас уже жалела, что не пила. Еще этот… Огурцов настроение не улучшил. Дурацкий был план и вообще глупая затея. Чувство теплоты добавляло лишь то, что она смогла полюбоваться на своего обожаемого мужчину и получить от этого чисто эстетическое удовольствие.
— Надеюсь, ты спать не собиралась? — Вика возникла неожиданно, отчего Оля вздрогнула. Признаваться, что она реально вознамерилась подремать, устроившись в углу между огромным холодильником и стеной в столовой, не собиралась, естественно.
— Нет, я просто отдохнуть присела, — соврала без зазрения совести.
— Вот и хорошо. Тебе пора. Я все устроила.
Верила в слова подруги Оля с трудом, но все тело прострелило дрожью. Да так, будто к ней 220 вольт подключили. Сальская была не просто поддатая, а уже пьяная.
— Может, не надо, Кусь? Я, кажется, не готова, — попыталась Оля вразумить и себя, и подругу. Неправильно это все. Некрасиво. Подло. Оля прекрасно видела, что Олег нетрезв.
— Ты опять?! — взбеленилась Вика и грозно зыркнула на подругу хмельным взглядом, а потом покачнулась и благоразумно придержала себя за холодильник. — Это твой шанс. Он ждет.
— Меня? — в полном неверии спросила Оля.
— Он ждет секса, — разъяснила Вика ситуацию более понятно, и это не прибавило Оле уверенности. — Короче! Выполняй все, как я скажу. Точь-в-точь. Не занимайся самодеятельностью, пока он тебя не трахнет. Ясно?
— Боже, — простонала Оля и закрыла руками лицо.
Сальская принудительно отлепила конечности Смирновой, заставив ту смотреть на себя.
— Лель, я ради тебя весь вечер улыбалась этим уродам, которые мне в школе надоели, а сейчас вообще до одного места.
Смирновой стало стыдно.
— Давай сделаем, как планировали, — продолжила подруга, — а потом будешь орать на меня, материть и взывать к порядочности. Идет?
Рассуждала Вика как трезвая. Смотрела на Олю серьезно, без тени улыбки. И Смирнова в очередной раз поняла, что Сальская — единственный родной человек, который у нее остался. И если она ради нее так старалась, то Оля не подведет ни ее, ни себя. Ну, Державин, готовься!
— Говори, — твердо сказала она, давая понять, что вся во внимании.
— В комнате будет темно, ну не считая огоньков с улицы. Зайдешь без разговоров и своего ебанутого «здрасти», «привет, это я…». Зашла, разделась неторопливо и — в постель. Отпусти себя полностью, расслабься. Сделай так, чтоб ты не зря ждала семь лет. Поняла? — Вика снова покачнулась. Видимо, напряжение реагировало на изрядно выпитое.
— Поняла. Куся, а если он презерватив достанет? — Оля думала сразу обо всех аспектах своего падения в ад.
— Конечно наденет! — хохотнула Вика. — А ты сними. Только не оттягивай, а то лупанешь ему по яйцам и пиши пропало твоя первая ночь. Ну, давай! Благословляю тебя на разврат, — Вика схватила Олю за руку, провела между пьяных тел, протащила по лестнице на второй этаж и затолкала в темную комнату.
В момент у Оли все сковало ледяным страхом. Залихорадило так, что зуб на зуб не попадал. Пальцы заледенели, а во рту пересохло. Не быть ей агентом «007» никогда. Труслива до чертиков.
В голове прыгали слова подруги. Все перемешалось. Раздеться… Точно. Неторопливо? Смирнова расстегнула молнию на платье и, сняв бретельки с плеч, позволила ему соскользнуть на пол. Переступила через него, оставшись лишь в черном нижнем белье и чулках. На покрытую мурашками кожу падал тусклый свет фонарей фасада дома. Слабый, но достаточный, чтобы в полумраке различить её изгибы.
Едва она притронулась к чулкам, раздался тихий голос:
— Не снимай. Оставь.
Она послушно убрала руки и выпрямилась, боясь шелохнуться. В подушечках пальцев покалывало от напряжения.
— Подойди.
Страх делал ее рассеянной, невнимательной. Пульс долбил по вискам и все слышалось в искаженных тонах. На каком-то фальцете высоких нот.
Смирнова послушно исполнила, остановившись у края кровати. Темнота обостряла чувства и все ощущалось в разы острее. На грани.
Олег не торопился. Придвинувшись к ней, провел пальцами по животу Оли, и она вздрогнула. Приятно.
— Боишься? — прошептал Олег.
— Немного, — так же тихо ответила Оля.
— Я не сделаю тебе больно…
Не давая ей опомниться, Державин потянул ее за руку на кровать. Опрокинул на спину и навис сверху. Смирнова чувствовала, как ровно бьется его сердце, ощущала крепкий накачанный торс, литые мышцы. Даже в своих снах она не шагала так далеко.
Олег наклонился, и Оля почувствовала, как ее губ коснулись его. Мягкие, прохладные, с легким запахом и вкусом алкоголя. Это ли не счастье, когда тебя обнимает и целует тот, о ком грезила всю свою жизнь?
