то другое было не так. Но у Пашки хотя бы семья богатая, а Настя-то из другой социальной прослойки. Отец у неё всю жизнь пил горькую, порой и мать с ним за компанию, младший брат тоже не брезговал, да ещё и наркоту домой таскал. Очень просто рассуждать, имея за плечом кучу бабла, обеспеченных родителей и отличную квартиру. Весь мир под ногами, любые дороги открыты. А у Насти никаких дорог не было. И то, что она музыкалку с отличием закончила, а потом и институт с красным дипломом и сама везде пробивалась, а не пошла по стопам родителей и брата, — это только её заслуга. И ничего удивительного, что она хотела для себя красивой жизни. Кто бы на её месте не хотел? Но телом она не торговала, зря Пашка так…
Впрочем, в чём-то Гуров был прав — это Юра отлично понимал. Нет, не в характеристике Насти — ей, как говорится, Бог судья. В конце концов, она никаких преступлений не совершала, не грабила и не убивала. А вот в том, что Юре Настя не очень подходит, — однозначно прав. И рано или поздно у него открылись бы глаза. Просто Пашка с какого-то рожна решил поспособствовать «открыванию». Сделал доброе дело, да. Только почему у Юры ощущение, будто его дерьмом накормили?..
Зазвонил телефон, и парень встрепенулся — кто там ещё?.. Опять Пашка или, может, Настя?
Но звонила Маша, младшая сестра.
— Привет, Юрик, — раздался её тонкий и звонкий голос в трубке, как только он ответил на звонок. — А я сессию закрыла!
— Как закрыла? — удивился Юра. — Ещё вроде по срокам один экзамен.
— А у меня по нему автомат!
— Ах, точно, ты же отличница… — протянул парень, чувствуя, как потихоньку повышается настроение. — Что, отличница, отмечать будешь?
— Ага. В субботу хотим все вместе в кафе сходить. Придёшь?
— Спрашиваешь! Конечно, приду.
— С Настей? — поинтересовалась с опаской Маша, и Юре стало смешно. Да, вот ещё одна причина, по которой ему давно стоило насторожиться, — Настя никому из его семьи не нравилась. Нет, конфликтов не было, но все относились к ней с каким-то напряжением, будто постоянно ждали подвоха.
— Нет, без неё. Мы с ней расстались.
В трубке на пару мгновений повисло удивлённое молчание, а затем Маша радостно взвизгнула:
— Что, правда?! Ты не шутишь?
Юра даже улыбнулся, правда, с грустью.
— Угу, не шучу. Она сказала, что я скучный, и ушла к другому. Который веселее.
— Настя — дура, — фыркнула Маша с презрением. — Юрик, не переживай! Лучше уж сейчас расстаться, чем, как папа, жить потом с ней из-за детей. Ты себе другую найдёшь! Ты самый классный!
— Спасибо, Маш, — Юра улыбнулся шире. От искреннего голоса сестры и вправду стало намного легче, и даже показалось, что мир вокруг словно посветлел. — Не буду переживать. По крайней мере, сильно.
— Это правильно. Привет тебе от Оксаны и Юли с Володей! Мы сейчас вместе в парке гуляем!
— И им всем привет передавай…
Юра положил трубку и откинулся на спинку кресла, обвёл глазами комнату. На самом деле, если бы не эта странная авантюра с Соней, пришлось бы что-нибудь срочно изобретать, что позволило бы ему жить не в одиночестве. Юра жил один только раз, и ему не понравилось — было тоскливо, если не сказать тошно. В то время он ещё не представлял, как вести домашнее хозяйство, да и ленился, поэтому с радостью вернулся под крыло к отцу и Оксане. Позже, когда начал встречаться с Настей, снова захотелось отдельное жильё, и вдвоём с девушкой жилось уже веселее. Но теперь…
Жалко, конечно, тратить лишние деньги, но всё-таки отказываться от съёма этой квартиры Юра пока не собирался. Мало ли, что и как получится с Соней…
«А что ты вообще от неё хочешь, приятель?» — подумал он и даже плечами пожал — ответить самому себе было нечего.
Юра
В квартиру Сони он вернулся около пяти часов вечера, но девушки дома не оказалось. Впрочем, она предупреждала. Зато оказалась жутко голодная Мася, и Юра обыскал всю кухню в попытке найти еду для кошки, но не преуспел. В итоге, понадеявшись, что Соня за подобное самоуправство его не казнит, сварил Маське курицу из числа продуктов, принесённых им самим. Нарезал мясо, положил в блюдечко, поставил на пол и с удовлетворением наблюдал за тем, как кошка от удовольствия аж мурчит, поедая курицу.
Самому тоже очень хотелось поужинать, точнее, пообедать — на съёмной квартире Юра просто перекусил чипсами и парой бутербродов, но теперь, как говорил отец, «растущий организм требовал своё». Хозяйничать на Сониной идеально чистой кухне не ради кошки, а ради себя было боязно, поэтому Юра пока терпел. Пожевал только немного отварной курицы, но этого оказалось преступно мало — желудок лишь сильнее начал бунтовать. Тогда Юра всё-таки решил рискнуть и приготовить нормальный ужин для себя и Сони. Она ведь поздно придёт, наверняка сил не будет кашеварить на двоих…
Заглянув в холодильник в очередной раз за вечер, Юра задумчиво потёр подбородок. Продукты были, не сказать чтобы много, но были. А вот что из этого можно приготовить, могла бы придумать Маша, но отнюдь не он. Значит… надо делать то, что точно умеешь. И что едят все люди почти без исключения. А именно — яичницу.
Юра нашёл на столе бутылку с оливковым маслом, пожарил на нём помидоры и болгарский перец, добавив ещё и немного сухого базилика — он тоже обнаружился на столе возле плиты, на деревянной подставке, где в металлических баночках стояли разные приправы. Юра помнил, как Маша говорила, что базилик и помидоры — идеальное сочетание, и решил рискнуть. Когда помидоры стали мягкими, разбил в сковороду пять яиц — три из них растеклись сразу — и попытался сохранить желтки, чтобы оставались жидкими, но не вышло. Они застыли, затянувшись белёсой плёнкой, как обычно и получалось у Юры, невзирая на все старания. Он знал, что вкус от этого не испортится, но всё же немного расстроился — хотелось произвести на Соню впечатление. А то он пока, похоже, в ауте — мало того, что Соня считает его неудавшимся самоубийцей из-за несчастной любви и беднотой, неспособной снять квартиру, так ещё и готовить не умеет. Позорище! И это она пока не знает,
