с цепи дикая собака. — «Навсегда» — помнишь?
— Люди часто дают обещая, которые не выполняют! — по щекам потекли слезы, голова закружилась.
— Я — никогда, — ошарашил меня Влад.
А ведь и вправду! Он никогда не обещал мне любви и верности. Не обещал, что не станет тираном. Что не станет преследовать и ломать жизнь! Лишь брак и деньги. Ничего более.
— Пойми же наконец, — изо всех сил я пыталась выпутаться из нежеланных объятий, — я не люблю тебя! НЕ. ЛЮБЛЮ!
— Нет, — он кратко мотнул головой в отрицательном жесте. — Любишь. И хочешь. Я знаю.
Я вдруг поняла, что могу сделать больно его самолюбию короля. Повернувшись лицом к мужчине, я отчеканила по слогам с такой жуткой ненавистью, от которой порядком потряхивало:
— Да я ненавижу тебя так сильно, что меня тошнит только от твоего присутствия рядом! О какой любви может идти речь, если моя бывшая лучшая подруга спала с тобой, а теперь еще и беременна! Вы оба измазались в дерьме, и я никогда… Слышишь?! Никогда не смогу вас принять обратно! От мысли о сексе с тобой мне хочется умереть, а от поцелуя — тошнота подбирается к горлу! Никакие деньги и власть не заставят меня вернуться к тебе. Так понятно?
Я замерла. Не дышала. А он смотрел на меня, натянув на лицо беспроглядную маску.
— Деньги и власть — это все, что нужно девушкам, — отчеканил он от зубов, пытаясь тыкнуть меня носом во что-то гадкое. — Ты не какая-то особенная, Алла. И мне порядком надоели эти игры.
— А я никогда и не…
Его губы впечатались в мои. Язык нагло и бескомпромиссно проник в рот. Поцелуй был властным и глубоким.
Меня же еще до этого прилично укачало от агрессивной езды и нервного напряжения. Не в силах бороться с природой беременных, я резко оттолкнула от себя Влада и опорожнила желудок прямо на пол его дорогого автомобиля.
В тот момент, ровно на пол секунды, в глазах Влада промелькнуло что-то человеческое. Испуг? Ужас? Отчаянье? Я даже понять толком не успела, как он снова пришел в себя и холодно скомандовал водителю по рации:
— Остановите машину. Моя жена хочет выйти.
Дэн снимал, мягко говоря, древнюю квартиру. Хлипкий входной замок при желании выбивался коленом. Через огромную щель соседи могли просматривать квартиру. Я заткнула ее тряпкой.
— Кто-то есть дома? — войдя внутрь, я застыла в узком маленьком коридоре. На голову сыпалась штукатурка. Старые, деревянные подложки на стенах, порой, отскакивали и ударяли по голове. — Ау-у-у?
Под ногами скрипели прогнившие деревянные доски, словно в старинной избе. Мебель времен Николая Второго, со следами былой роскоши, рассыхалась и разваливалась по кусочкам. Порой опилки оставляли занозы.
— Дэн?! — в полумраке я с некой опаской пробиралась в сторону спальни. Как вдруг замерла около ванной, где горела керосиновая лампа (электричество в нашем новом доме постоянно пропадало): — Ты здесь?
Ответа не было. Но за дверью явно кто-то шевелился. Вдохнув побольше кислорода, я резко прогнула ручку. Та осталась в моих пальцах. Я быстро забыла об этом, когда в ванной застала друга. По спине прошла оторопь…
— Не заходи… — прошептал друг хрипло, с трудом двигая губами. — Тебе не надо этого видеть. Стресс… Беременность… И все такое…
Было поздно. В слезах упав на колени около ванны, я бегло оценила ситуацию. Дэн лежал в горячей воде, источающей пар. Кровь сделала ее почти полностью красной. Его лицо было разбито в хлам. Руки истекали кровью от порезов. Кое-где следовало бы даже зашить.
— Кто это сделал?! — намочив тряпку проточной водой, я мягко начала промачивать счесы на плечах и шее.
— А то ты не знаешь, — с закрытыми глазами Дэн улыбнулся. И зашипел от боли. — Твой Влад.
— Он не мой! — поспешно поправила его я. — Ты его видел?
— Не видел. Но больше никто не мог. Это точно он, — друг, казалось, в своих словах не сомневался. В голосе чувствовалась ненависть. — Я вышел за пивом в магазин, и тут меня прокатили на капоте черной машины до ближайшей стенки. А там какой-то мужик избил до полусмерти.
— И, что потом? — от нетерпения меня потряхивало. — Он угрожал? Что-то предлагал?!
— Ничего, — он слабо пожал плечами. — Просто оставили меня и скрылись.
Я замерла в недоумении. «Почерк» был будто бы не Влада. Бывший любил показывать мне свою власть, хвастаться содеянным и шантажировать.
— Но, — я растерялась, нахмурилась, — какой смысл ему так делать?
— Ты еще не поняла, Алла?! Он помешан на тебе? А я увел его любимую игрушку! Теперь мне не жить! — резко подорвавшись на месте, он сел и посмотрел на меня раздраженно. Злился, что я не вижу очевидного.
— Но ты ведь потерял какие-то документы и, может быть… — посмела предположить я.
— Ничего я не терял. Это Влад их украл! Этого ты тоже не понимаешь? — Дэн был так зол, что, казалось, сейчас запустит в меня чем-то тяжелым. В страхе я отступила назад. — Он лишил тебя всего! А теперь взялся за меня. А дальше что, а? Нас прирежут в ближайшем переходе, как каких-то уличных псов? Не-е-ет! Я на такое не пойду.
Всегда спокойный и уравновешенный, Дэн сейчас рвал и метал. Его глаза безумно бегали по комнате, а руки сжимались в кровавые кулаки. Друг был серьезно настроен.
— Что предлагаешь? — опустив голову, сглотнув ком, я тихо шепнула себе под нос: — Если скажешь уйти — я это сделаю. Одно твое слово.
— Решила бросить меня, да? — саркастично хмыкнул друг. — Теперь я проблемный стал, и ты сбегаешь, да? Тут нет хором Влада. И денег у меня мало. Еще и по закону я не чист. Работы нет. Сбережений не очень-то и много. Понимаю…
— Нет, что ты! — я посмотрела ему в глаза со всей серьёзностью и ответственностью. — Ты единственный, кто помог и поддержал в трудный момент! Я не брошу тебя в беде. Никогда!
— И я тебя, Алла, — ненадолго Дэн выдохнул с облегчением, а потом в его глазах зажглось что-то пугающее. Мне такая перемена совсем не нравилась. Схватив меня за руку, он отчеканил по слогам. Это был почти приказ. — Тогда завтра же вечером бежим из страны под чужими именами! Начнем все с начала!
— А как же твоя семья… — от неожиданности я не могла собрать мысли воедино. Но почему-то сильно нервничала.
— Плевать! Сами разберутся! Они уже прогнулись под систему Влада и ему подобных! — вдохнув побольше кислорода, он заиграл желваками. — И, еще кое-что…
— Ну? — почему-то я была уверена, что услышу что-то, что принесет мне боль.
— Ты должна сделать аборт, — слова
