— Наша королевишна сегодня трижды переделывала свою заметку. Когда первый раз пошла к Орехову, прям такая вся из себя гордая, сияющая. Вернулась немного обалдевшая. Села переделывать. Целый час пыхтела, стучала по клавишам, потом снова понесла свое произведение с видом оскорбленного достоинства. Вернулась вообще не в адеквате. Ругалась матом, грозила Орехову всеми карами небесными. Потом стала звонить кому-то, вот нашла кого-то и сейчас под диктовку пишет свой шедевр.
После обеда Мария вернулась к себе, нашли силы доработать до конца рабочего дня. Перед уходом домой она зашла к Татьяне, но та уже куда-то успела убежать. Оксаны тоже не было. Мишка на ее «пока, я домой», только махнул рукой. Она вышла на улицу, пошла в сторону дома, не оглядываясь по сторонам. Со стороны машины, мимо которой только что прошла, услышала:
— Мария, давайте подвезу Вас домой.
Она обернулась и увидела, что Кирилл опустил стекло водительской двери и смотрит на нее. Ей захотелось тут же провалиться сквозь землю. Она тут такая в своей простенькой курточке не первого года ношения, а он такой на своей красивой сияющей машине в дорогом костюмчике. Она только помотала отрицательно головой и пошла дальше. Она услышала шелест шин за спиной и увидела, как машина тихо следует за ней.
— Маша, давай подвезу! Может, я хочу сделать Вам приятное, — не отстал от нее Кирилл. — Может поужинать куда-нибудь заедем? А то я у вас тут ничего не знаю, где можно вкусно поесть.
— Я тоже не знаю, не хожу по таким заведениям, — ответила Маша. — И домой подвозить не надо. Мне тут рядом, десять минут пешком. Я хочу прогуляться.
— Машенька, ну ты меня просто бросаешь на голодную смерть, — перешел на «ты» Кирилл.
— Ничего страшного, за один вечер смерть не наступит. Вы можете в гостинице поужинать.
— А может, ты мне составишь компанию? — не унимался Кирилл, продолжая тихо ехать за Машей, которая все никак не могла убежать от него.
Когда она дошла до тротуара, быстро свернула на него и прибавила шагу, стараясь скрыться во дворах. Машина Кирилла притормозила при выезде на проезжую часть, потом вошла в поток машин, возвращающихся домой.
До дома Маша добралась на трясущихся ногах и пытающими щеками, закрыла на все замки дверь и прислонилась к ней спиной. Она помнила слова Татьяны, но все равно все ее мысли постоянно возвращались к Кириллу. На месте, где была его рука, до сих пор горело огнем. А его голос, который предлагал подвезти ее домой, не оставлял ее в покое. Она представила себе, как она бы села к нему в машину, как он помог бы пристегнуться, обняв немного, потом он отвез бы ее в лучшее кафе города и они бы вместе поели. Ее мечты были такими яркими, что она просто сильно зажмурилась и помотала головой, отметая их. Потом она нашла в себе силы раздеться, умыться и пройти на кухню. С трудом заставила себя поесть, так как аппетит куда-то пропал вместе с ее отказом Кириллу подвезти.
Она перед сном позвонила маме, которая рассказала о том, какие процедуры ей делали сегодня, о своей соседке по номеру, как они гуляли. Потом Маша долго крутилась в постели, сон никак не шел к ней. Она провалилась в темноту только перед рассветом, незадолго до будильника.
Глава 7
На третий день своего пребывания в редакции Кирилл чувствовал себя уже как рыба в воде. Он познакомился со всеми, почувствовал женский интерес к своей персоне, заметил стремление Оксаны, как ее там, Генриховны, получить его в свои цепки лапки. Полдня она постоянно попадалась ему на пути. Сегодня на ней была снова белая полупрозрачная блузка, расстегнутая почти до пояса, под которой виднелся кружевной бюстгальтер, и юбка ярко-красного цвета, обтягивающая ее нижние девяносто, как вторая кожа. Она демонстративно роняла перед ним какие-то листы, по-шлюшьи приседала, чтобы их поднять, при этом глядя прямо ему в глаза и выставив верхние девяносто, чтобы он смог все как следует рассмотреть. Он оценил и решил при возможности воспользоваться всем предлагаемым добром. Не пропадать же?
Он снова прошелся по всем кабинетам, обнял парочку женщин, поулыбался остальным, попытался приобнять Татьяну, которая саданула его локтем в грудь и оскалилась в предложении больше не трогать ее. В целом, ему разведка понравилась. С молодыми парнями из типографии он договорился на вечер сходить попить пива в местную достопримечательность «Погребок».
Ближе к обеду он пошел к Звягинцеву и застал там Марию. Она стояла возле стойки, облокотившись на нее, видимо хотела посплетничать о чем-то с секретарем. Она стояла к нему спиной, и он оценил ее пышные приятные во всех отношениях формы и решил попробовать их тактильно. Он подошел к девушке, положил ей на талию руку и сразу почувствовал тепло ее тела, от чего от руки вверх побежали приятные мурашки. Он поздоровался с Лидой, поцеловал ей ручку, потом взял руку Маши и поднес к своим губам, глядя прямо ей в глаза. И без того ее большие серые глаза становились все больше и больше, прям как анимешные. Щеки ее тут же залил румянец. От нее шел какой-то приятный свежий запах мяты, луговых цветов, который будоражил его рецепторы. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы запомнить ее запах.
Он бы еще так стоял, придерживая ее за талию, но в интеркоме раздался голос Звягинцева, который приглашал к себе в кабинет. Он предложил Марии пройти первой, понимая, что с тем, что делается у него в брюках показываться на глаза главреду не стоит. Когда Маша скрылась за дверями кабинета начальника, он сделал вид, что что-то забыл и быстро вышел из приемной. Никем не замеченный дошел до туалета, где умылся холодной водой. Такого с ним давно уже не было, чтобы так «торкнуло» от простого прикосновения к женскому телу. И даже не голому, а через одежду. И он заметил, что Мария тоже не равнодушна к нему, как она впадала в ступор, когда он подходил к ней, как замолкала, глядя на него своими глазищами.
Другие женщины тоже смотрели на него, но в их взгляде читалось что-то другое, что оставляло его равнодушным. А в глазах Марии он видел себя. И он пропадал в них. К Звягинцеву он не вернулся, съездил в «Подворье» пообедал, заодно переодел рубашку. После обеда он опять устроился в кабинете Орехова, который снова пропадал с головой в каких-то документах, с кем-то громко ругался по телефону, требовал, просил, умолял, посылал куда подальше.
Несколько раз до обеда к ним заходила Оксана, которая принесла свою заметку. Орехов быстро прочитал ее, вернул девушке и попросил переписать. На ее возмущенный возглас, что она все исправила, просто посмотрел на нее тяжелым взглядом:
— Иди и переделай. Это читать невозможно.
Она ушла с обиженным выражением лица. Вернулась через какое-то время, снова Орехов выгнал ее переделывать заметку. Когда за ней закрылась дверь, Кириллу показалось, что директор готов кинуть что-то тяжелое ей вслед. Он с сочувствием посмотрел на Виктора Владиславовича и кивнул ему, подбадривая.
Он уже накануне доложил своему руководству предварительные вводы по обстановке в редакции, указал на пару моментов, который хотел бы исправить в ее работе. Не забыл рассказать об Оксане и ее двух подругах, принятых на работу по настойчивой просьбе. Получив указание присматриваться дальше и продумать стратегию увольнения, Кирилл расслабился. Есть еще время для маленьких удовольствий. Принятые верхним руководством решения по его докладам понравятся не многим.
Вторая половина дня прошла ожидаемо. Орехов полностью ушел в работу, не обращая внимание на присутствие Кирилла в своем кабинете. Последнему даже стало неудобно, когда Орехов при нем по телефону распекал кого-то, решал другие вопросы, связанные с обеспечением работы редакции. Силе воли и профессионализму Орехова Кирилл даже позавидовал. Про себя он сделал заметку, что в докладной надо отметить его отличную работу. Но все равно решил, что надо просить место в другом месте, чтобы самому чувствовать себя свободнее и спокойнее.
Он прошел к Звягинцеву, который нервно прочитывал макет завтрашнего выпуска газеты.
