место справа от меня.
Он повернулся, чтобы подмигнуть девушкам за ближайшим столиком, которые наблюдали за его выступлением и чуть ли не упали на колени, одобрительно хихикая. Придурок.
Появились официанты с едой для других Ночных Стражей, и я постарался не усмехнуться при виде тарелки, полной жира от жарки во фритюре, которая приземлилась перед Кианом. Этот мудак будет толстым старикашкой, если не возьмет это дерьмо под контроль. Стопка блинчиков Блейка, намазанных вишней и сиропом, тоже была ненамного лучше.
Края нашего стола постепенно заполнялись членами нашей группы, хотя я оставил решение о том, кто попадёт в число избранных, за Блейком. Напротив нас никто не сидел, что бы мы могли свободно наблюдать за своей добычей. Блейк любил шутить, что мы были похожи на королей, сидящих здесь и наблюдающих за простолюдинами. Я склонен был воспринимать это не как шутку, а скорее как факт.
Официанты быстро сновали туда-сюда, раздавая блюда толпе, пока я доедал свою еду.
Как только я отложил нож и вилку, локоть Киана врезался мне в ребра.
— Что? — Я зарычал, бросив на него мрачный взгляд, но он не смотрел на меня. Его взгляд был прикован к другому концу комнаты, и на его лице была почти что приклеена ухмылка, что само по себе было подвигом. Киан улыбался на публике, только если у кого-то текла кровь.
— Только что вошла новенькая, — сказал он, не отрывая от нее глаз.
Я тоже повернулся, поднося стакан с грейпфрутовым соком к губам и глядя поверх него на толпу.
Мне даже не пришлось искать ее. Девушка была подобна изумруду, сверкающему среди моря дерьма. Она даже не пыталась, и все же выделялась за милю.
Водопад медово-светлых волос волнами ниспадал по ее спине до основания позвоночника, и мой взгляд естественным образом проследовал по этой линии к изгибу ее задницы. Я опустил взгляд на подол ее темно-зеленой школьной юбки в складку, которая заканчивалась достаточно высоко, чтобы я мог мельком увидеть ее загорелые бедра. Дальше дело дошло до носков длиной до колен, но я мог оценить линии ее подтянутого тела сквозь плотный материал.
Она была далеко от меня, но я уже был очарован тем, как покачивались ее бедра и развевались волосы.
Она последовала за Милой Круз сквозь толпу к столику наших последователей, и они освободили ей место, чтобы присоединилась к ним с широкими улыбками и восторженными приветствиями.
Джеральд Холт широко улыбнулся ей, когда наклонился вперед, чтобы бросить салфетку ей на колени, и она рассмеялась, отмахиваясь от него небрежным жестом, который говорил: никаких шансов, мудак, когда она откинулась назад, предлагая мне ясно видеть ее лицо.
У нее были большие голубые глаза, которые искрились смехом из-под ресниц, достаточно длинных, чтобы целовать ее щеки, когда она моргала. Россыпь веснушек украшали ее высокие скулы, а розовые губы были естественно полны, что мгновенно заставило меня представить свой член между ними.
— Моя, — прорычал Блейк рядом со мной, когда понял, на что мы смотрим.
— К черту это, — пробормотал я. — Такая девушка, как она, захочет быть с главным, извини, мудак.
— Чушь собачья. Ей нужен кто-то, кто может рассмешить ее, а не придурок, который не знает, как ослабить свой галстук, — подстрекал он. — Кроме того, когда это я соглашался, что ты главный?
— Тебе не нужно соглашаться, я просто им и являюсь, — пренебрежительно сказал я, и он ощетинился.
— Может быть, она хочет мужчину, который привяжет ее к столбикам своей кровати и трахнет так сильно, что на следующий день она не сможет ходить прямо, — добавил Киан низким тоном, который заставил нас обоих замолчать.
Я повернулся к нему, приподняв бровь.
— Серьезно? — Спросил я. — Ты хочешь трахнуть богатую девушку прямо сейчас?
— Все бывает в первый раз, — сказал он, его пристальный взгляд скользнул по новенькой девушке таким образом, что сказал мне, что он действительно обдумывал это.
— Такая милая девушка, как она, не захочет связываться с тобой, — поддразнил его Блейк. — Она хочет золотого мальчика.
— Не-а, — не согласился Киан. — Она не милая девушка.
— Ты даже не сказал ей ни единого слова, — усмехнулся Блейк.
— Не нужно, у нее такой взгляд. — Киан пожал плечами, как будто это было на самом деле, и я фыркнул от смеха.
— Какими бы вы ни были ублюдки, девчонка не посмотрит дважды ни на одного из вас, как только увидит меня, — сказал я самоуверенно.
— Хочешь поспорить? — Спросил Киан, отрывая взгляд от искушения в комнате одарив меня язвительной усмешкой.
— Нам не нужно пари, — раздраженно сказал Блейк. — Я же сказал тебе, она моя.
— Ты не можешь просто так заявлять права на людей, придурок, — ответил я.
— Прекрасно. Тогда я получу первый выстрел в нее, — возразил он.
— С чего ты это взял? — Спросил я.
— Потому что моя мама умерла, — просто ответил он.
— Это отстойно, чувак, — сказал Киан, фыркая от смеха.
Блейк начал употреблять это дерьмо сразу после того, как отошел от своего горя. Ему не удалось обмануть ни одного из нас. Он любил свою маму и был опустошен, когда она подхватила гребаный вирус «Аид». Она была в круизе на Гавайи примерно в то время, когда там начался пик заболеваемости.
Оказалось, что есть одна или две вещи, которые, в конце концов, нельзя купить за деньги. И лекарство от вируса было одним из них. Они не без причины назвали его в честь бога мертвых. Я был просто рад, что мы отсиживались здесь вдали от всего этого дерьма. Школа "Эверлейк Преп" находилась практически в изоляции, даже не пытаясь. Единственным местом, хотя бы отдаленно близким отсюда, был город Мерквелл, и до него было десять миль. Кроме того, потребовалось бы проехать еще пятьдесят миль, чтобы найти какую-нибудь цивилизацию.
Кто бы мог подумать, что быть отправленным неизвестно куда, окажется так кстати?
На данный момент вирус был в основном локализован в определенных горячих точках по всему миру, но было очевидно, что он продолжит распространяться.
Блейк даже не смог навестить свою маму, чтобы попрощаться. Ему пришлось делать это по FaceTime, наблюдая через экран, как день за днем это опустошало ее тело и, наконец, украло ее у него навсегда. Такое дерьмо не могло не ранить. Но он не показывал этого. И если это было то, как он хотел это сыграть, то я не собирался вызывать его на это. Его горе было его личным.
— Правда причиняет боль, — сказал Блейк, пожимая плечами. — Но это все равно правда. И мне нужно похоронить себя на десять дюймов глубже
