Водитель прервал его, прежде чем он успел закончить предложение. Видимо, ему надоел наш разговор. — Куда? — многозначительно спросил он.
Мы с Ксавьер ответили одновременно.
— Claridges.
— Аэропорт Stansted.
— Ты ведь обещала мне отпуск, — сказал Ксавьер, когда я уставилась на него. — Нужно отвечать за свои слова.
— Мы прибыли в Лондон несколько часов назад, а в Испанию улетаем уже завтра.
От такого количества путешествий за один день мне хотелось умереть.
— Проверь свои часы. Сейчас пять минут первого.
Действительно, было 00:05. Сегодня вечером я просто продолжала проигрывать.
Заметка для себя: в будущем указывай время вылета, а не только день.
— Мой багаж в отеле. Мне нужно его забрать, — сказала я, пытаясь потянуть время.
— Я об этом позаботился, — Ксавьер поднял свой телефон. — Я только что отправил сообщение своему дворецкому в отеле. Наш багаж будет ждать нас в самолете, когда мы прибудем.
— Уже слишком поздно. — Я ухватилась за другой предлог отложить поездку. — В это время летать опасно.
Ксавьер не соизволил подтвердить мое нелепое заявление. Ночные рейсы взлетали после полуночи постоянно.
Водитель такси обернулся и свирепо посмотрел на нас.
— Claridge или Stansted? — потребовал он. — У меня нет целой ночи.
— Stansted. Извини, дружище, — Ксавьер сунул стопку банкнот на переднее сиденье. — Спасибо.
Смягчившись, мужчина забрал деньги, и мы поехали.
Думаю, я была не единственной, кто подкупал водителей, когда того требовал случай.
— Расслабься, Луна, — Ксавьер рассмеялся, когда мы с головокружительной скоростью пронеслись по почти пустым улицам. — На ближайшую неделю ты официально освобождена от работы. Наслаждайся этим.
Я сжала губы.
Все, что мне нужно сделать — это, не сорвавшись, продержаться эту неделю. Я не была уверена, как это будет, но чем ближе мы подъезжали к аэропорту, тем сильнее у меня обострялось дурное предчувствие.
Конечно, я не знаю, что может случиться, когда меня не будет окружать работа, но если Ксавьер думает, что в Испании обманом сможет заставить меня ослабить бдительность, то он ошибается.
Отпуск или нет, я все ещё остаюсь собой. Я не позволяю людям узнавать меня глубже того предела, который ставлю. И ничто этого не изменит — даже вынужденный недельный отпуск с моим клиентом-заклятым врагом.
ГЛАВА 5
Мы со Слоан летели на Майорку в молчании. Я догадывался, что все это время она планировала мою смерть, но, к счастью, когда мы приземлились, на всех острых предметах не было следов крови.
К тому времени мы так устали, что она не стала спорить по поводу того, чтобы разделить виллу со мной, а я не протестовал, когда она заняла главную спальню. Я был просто счастлив упасть в постель и отключиться.
Несмотря на мою усталость, это был прерывистый сон, сопровождавшийся повторением одного и того же. Я переходил мост с Херши, моей любимой в детстве собакой цвета шоколада, но каждый раз, когда я проходил половину пути, щели между досками увеличивались. Как бы я ни старался перепрыгнуть их или уцепиться за перила, мы проваливались в пропасть. Я погружался в зыбучие пески и беспомощно наблюдал, как река уносит мою любимую собаку.
Херши умерла много лет назад от старости, но для меня это не имело значения. Сокрушительный якорь провала тяготил меня сильнее зыбучих песков.
Падение повторялось снова, и снова, и снова, пока я не проснулся с колотящимся сердцем и мокрым от пота телом.
Вариации этого сна преследовали меня годами. Иногда я был с Херши. В других случаях я был со своей матерью, старым другом или бывшей девушкой. Кто бы это ни был, результат оставался прежним.
Я застревал в песке, наблюдая, как они умирают.
— К черту это, — мой резкий голос прогнал нескольких призраков, когда я сбросил с себя одеяло.
Было всего восемь. Обычно я не вставал раньше десяти, но я больше не мог оставаться в постели.
Я включил настолько холодный душ, насколько это было возможно, и смыл остатки ночи.
Это был просто глупый сон. Я не собирался позволить ему испортить мне поездку, и я уверен, что не собираюсь углубляться в то, что это означало. Неведение было блаженством.
Я стал натирать мыло усерднее.
К тому времени, как я вытерся полотенцем и натянул рубашку и брюки, я загнал беспокойство в дальние уголки своего сознания, где ему и место.
Я шел на кухню, но остановился на полпути, когда мое внимание привлекло какое-то движение.
Я остановился как вкопанный.
Слоан тренировалась на задней террасе. На ней была майка и лосины для йоги. Лосины для йоги.
Видеть кого-то в тренировочной одежде для тренировки — обычное дело, но это была Слоан. Я знал ее три года и ни разу не видел ее в чем-то, кроме вечернего платья или деловой одежды. Я был убежден, что она спала в этих острых, как нож, костюмах, которые ей так нравились.
Я подошел ближе, очарованный неестественным зрелищем.
Слоан переключилась с одной невозможной на вид позы йоги на другую. Солнечный свет позолотил ее гибкую фигуру и превратил золотистые волосы в ореол. Она еще не заметила меня, что означало, что на ее лице не было презрения, разочарования или общего раздражения.
Это было… приятно, но и немного тревожно, словно видеть львицу, лишенную когтей.
На ее телефоне пропищало новое уведомление. Мой рот дернулся, когда она выровнялась, чтобы ответить одной рукой, прежде чем вернуться в исходное положение и закрыть глаза.
— Впечатляет, — я не смог удержаться от комментария. Я прислонился к дверному косяку и засунул руку в карман спортивных штанов. — Но ты же знаешь, что смысл йоги в расслаблении, верно?
Глаза Слоан снова распахнулись. Она повернула голову, чтобы посмотреть на меня.
— Как долго ты здесь стоишь? — спросила она.
Ах, вот и привычное раздражение. Давайте посмотрим, сможем ли мы разозлить ее еще сильнее.
— Достаточно долго, чтобы увидеть, как ты отвечаешь на
