как раз в тот момент, когда её родитель проходил по коридору со своим чемоданом, он бы и вовсе уехал не попрощавшись. Вот только Мира довольно быстро пожалела, что вообще решила покинуть свою «камеру». Ей хватило всего одного холодного пустого взгляда отца, чтобы понять, насколько сильно его задела рассказанная Максом история.
В тот момент, она была готова собственноручно придушить этого мстительного выскочку и, возможно, именно так бы и поступила, если бы Василий Фёдорович промолчал. Но вдруг во взгляде отца вспыхнула какая-то жуткая искра злости и, подойдя ближе к хмурой дочери, он положил руку на её плечо.
– Ты хоть понимаешь, что я чувствую? – проговорил он с укором, но не найдя в глазах Миры даже малейшего намёка на раскаяние, устало прикрыл веки и покачал головой. – Ни черта ты не понимаешь. Ну и ладно, – мужчина отвернулся, снова подхватил ручку чемодана и направился к выходу. – Пожалуйста, подумай над своим поведением, – бросил он на ходу. – И забудь о том, чтобы строить козни Максиму. Знай, Мирочка, я дал ему право запирать тебя в комнате, если вдруг он посчитает подобное необходимым. С этого момента, он несёт за тебя ответственность. А с тобой мы будем разговаривать, когда я вернусь.
– Что же ты… даже звонить мне не станешь? – ехидным голоском поинтересовалась она.
– Нет, – ответил её отец. – Не хочу с тобой разговаривать. Ты мой самый большой позор. С этим сложно смириться. И… – он на секунду замолчал. – Я хочу, чтобы ты поняла всё сама. Объяснять это на словах всё равно бессмысленно.
И ушёл. Просто так скрылся за дверью, не удостоив девушку даже прощальным взглядом. А Мирослава ещё долго стояла в пустом коридоре, не в силах поверить, что всё это происходит именно с ней.
Потом была долгая бессонная ночь, полная глупых мыслей и пустых попыток взглянуть на ситуацию со стороны. Затем пришёл рассвет, а вместе с ним и такой долгожданный сон, который, впрочем, тоже не принёс ни покоя, ни отдыха. И вот, проснувшись сегодня ближе к обеду, и долго валяясь в кровати, Мира вдруг нашла способ успокоить свою растрёпанную душу.
– Я обещаю, скучать тебе не придётся, – процедила она сквозь зубы, с силой сжимая край тонкого пледа, будто в её мыслях на месте бедной ткани была чья-то шея. Она брезгливо отбросила в сторону поверженного «врага» и злобно добавила: – Урод!
В итоге к обеду от дурного настроения девушки не осталась и следа. Теперь она вела себя удивительно доброжелательно и выглядела непривычно милой. Спокойно побеседовала с поваром, Еленой Петровной, прогулялась по саду, оценив свежее подстриженный газон и красивую клумбу из красных роз. Даже соизволила дойти до гаража, чтобы лично убедиться, что отец строго настрого запретил всему персоналу позволять Мирославе пользоваться автомобилями.
– А как же я буду ездить? – спросила она Семёна, который следил здесь за машинами и за садом.
В ответ на эмоционально заявление хозяйской дочурки, Сеня виновато оглянулся по сторонам, будто ища поддержку у соседних деревьев. Вот только высокие орешники как назло продолжали хранить гордое молчание, а никого из обладающих даром речи поблизости не оказалось. Пришлось отвечать самому.
– Мирочка, – начал он, немного замявшись. – Василь Фёдрыч сказал, чтобы ты договаривалась с этим новым пареньком… как там его…
– Урод, – снова вставила она это злое прозвище. Но заметив удивление и осуждение в лице Семёна, добавила: – Да Максим он. Просто мы не ладим.
– Это ты зря, – укоризненно покачал головой мужчина в зелёном рабочем комбинезоне. – Пока конфликтуете – спокойствия в доме не будет.
– Это война, Сёма, – буркнула девушка, переплетая руки перед грудью. – И я намерена её выиграть.
Глава 3. Первый бой и первые жертвы
Отвернувшись от экрана ноутбука, Макс устало потёр переносицу и зажмурил глаза. Всю первую половину дня он провёл, пытаясь вникнуть в тот ворох документов, счетов, заявок и отчётов, который оставил ему «добрый» и чрезмерно правильный шеф. Как оказалось, все работающие в доме люди были официально оформлены, получали «белую» зарплату на банковские карточки, и по ним приходилось ежемесячно сдавать целую кучу отчётов. И вот, неумолимо приближался конец месяца, а бедный парень всё никак не мог сообразить и разобраться, как всё это правильно сделать. Его мозг уже начал тихо плавится от напряжения и всё чего он сейчас хотел – это несколько минут тишины и покоя, чтобы прийти в норму.
Именно этот момент и выбрала Мирослава, чтобы окончательно испортить ему этот и без того не самый радостный день.
– А, Урод, ты здесь, – насмешливо протянула она, без стука проходя в большой кабинет отца. – Ты чего тут забыл?
– К твоему сведению, я здесь работаю. И… будь добра, называй меня по имени, – вежливым ровным тоном ответил ей парень.
– И не подумаю, – так же равнодушно отозвалась она. – Ты в моём доме, и я буду называть тебя так, как посчитаю нужным. Урод.
В целях безопасности ни в чём неповинной техники, Макс предусмотрительно захлопнул крышку ноутбука и, отодвинув его подальше, снова посмотрел на девушку. Вот только теперь в его взгляде очень явно плескалось презрение и раздражение.
– В таком случае, я тоже буду называть тебя, как считаю нужным, – холодно ответил он. – К примеру… Лярва или Шаболда. А может просто, Шлюха?
– Да как ты смеешь?! – выкрикнула Мира, мгновенно подавшись вперёд. – Да ты… Ты… – она почти задыхалась от своего негодования и переполняющего её раздражения. – Ты уволен! Немедленно выметайся отсюда!
– Прости, но не ты меня нанимала и не тебе меня выгонять, – сказал парень, отворачиваясь от пышущей гневом девушки. – Так что, будь добра, покинь этот кабинет. Мне нужно работать.
– Что?! – закричала она, переходя на высокие частоты. – Да ты не офигел ли? Я сейчас отцу позвоню и всё-всё ему расскажу. И он мигом выставит тебя за дверь.
– Хорошо, звони, – Макс равнодушно пожал плечами и вернулся к сверке сумм в расходных ордерах и зарплатной ведомости.
– Нет, скажи, ты что, вообще бесстрашный? – продолжала истерить Мирослава.
Она совершенно не выносила, когда её игнорировали, а сейчас этот темноволосый олух занимался именно этим. Тогда девушка демонстративно вытащила из кармана мобильник и набрала отцовский номер. Мира даже не постеснялась включить громкую связь, чем снова привлекла внимание Максима. Правда теперь он смотрел на неё с нескрываемой насмешкой, будто перед ним стояла не хозяйская дочь, а какой-то малолетний карапуз, возомнивший себя взрослым.
И всё бы ничего, да только отвечать ей никто не спешил. С каждым новым длинным гудком улыбка Мирославы становилась всё менее торжественной,
