я, доставая из куртки пистолет.
Хэнк складывает руки за спиной и ерзает. — Она.–
Моя рука замирает на рукоятке пистолета. — Что?–
— Она сопротивлялась. Его. это женщина, босс.
— Девушка? Должно быть, грозный. Она тоже дышит огнем? Я качаю головой и вхожу в дом, направляясь к лестнице, ведущей в подвал.
Дверь подвала открывается с тихим скрипом. Внутри прохладно и темно, лишь блики лунного света да слабый окружающий свет из сада проникают через два узких окна, расположенных высоко на противоположной стене. На мгновение мне кажется, что здесь никого нет. Пространство кажется пустым. Я собираюсь поднять дерьмо по поводу пропавшего пленника, когда мой взгляд останавливается на миниатюрной женской фигурке, спрятавшейся в углу. Моя огнедышащая гостья сидит на полу, прижав лицо к коленям.
Я понятия не имел, что моим хакером была женщина. Если бы я знал, я бы отвел ее в одну из комнат для гостей наверху. Нет причин отказывать ей в утешении, пока она ждет встречи со мной и своей возможной кончины.
Мои пальцы зависают над выключателем света рядом с комнатой, и я удерживаю себя от того, чтобы включить его. Эта женщина, должно быть, напугана. Увидев меня, она испугалась бы еще больше. Это приводило к крикам и истерике, которые перерастали в плач и мольбы сохранить ее жизнь. И я не в настроении. Мне просто нужно, чтобы она сказала мне, кто приказал ей трахаться с моим бизнесом, прежде чем я быстро и безболезненно сломаю ей шею.
Выключив верхний свет, я приближаюсь и приседаю перед девушкой. Стоя спиной к зияющей двери подвала и освещенной лестнице за ней, я знаю, что мое лицо остается в тени, в то время как мягкое сияние простирается впереди меня, тускло освещая комнату. Мое массивное тело блокирует часть этого света, частично набрасывая свою собственную пелену на крошечную кучу у моих ног.
— Привет. — Я протягиваю к ней руку.
Голова девушки резко поднимается, и свет из коридора падает прямо ей на лицо. Ее очень злое, неземное, красивое лицо. На мгновение все, что я могу сделать, это смотреть на нее, мои ошеломленные клетки мозга пытаются осознать, что она реальна. Но больше всего меня поражает ее темные, как ночь, глаза, смотрящие на меня из-под невероятно длинных ресниц. Я не могу назвать выражение их глаз, не потому, что мое серое вещество превратилось в бесполезную массу желе, но я уверен, что буду представлять эти глаза еще долго после того, как ее взгляд сместится.
Меня охватывает слабое чувство дежавю, как будто давно забытое воспоминание пробирается к моему разуму. Этот яростный, раздраженный взгляд. Нет, я на сто процентов уверен, что никогда раньше не встречал эту женщину.
Слишком ошеломленный ее красотой, я опоздал на секунду и заметил разбитую бутылку в ее руке. Она бьет меня, и я отступаю назад, но недостаточно быстро. Боль взрывается в моем предплечье, когда зазубренный край пронзает ткань моей рубашки и кожу правой руки.
— Че каццо! — Я хватаю ее за запястья.
Девушка кричит, наполненный болью вопль. Я смотрю на ее скованные руки, и ярость взрывается в моей груди. Чертовы тупые хуесосы даже наручники с нее не сняли!
У меня нет проблем с убийством любого, кто осмелится перечить мне дорогу, будь то мужчина или женщина, но я провожу черту в обращении с беззащитными женщинами. Не то чтобы у этого не было жала. Если она оставила свои следы на тупых и тупых наверху, а моя собственная кровь капала по моей руке в качестве доказательства, то этот вспыльчивый человек совсем не беспомощен. Могу поспорить, она готовится нанести следующий удар.
Осторожно я беру кусок разбитой бутылки, который она все еще сжимает, затем снова сосредотачиваюсь на ее лице. Ее веки полузакрыты, а дыхание кажется поверхностным.
— Ты поел?–
— Иди ты на хуй, — бормочет она, ее голос едва слышен.
Я беру ее подбородок пальцами и поднимаю голову вверх. — Я задал тебе вопрос. Иметь. Ты. Съели?
Кажется, это требует некоторых усилий, но расфокусированные глаза девушки медленно поднимаются. — Крекеры. Когда я проснулась в самолете—, — хрипит она.
Иисус. Это было несколько часов назад, в самом конце десятичасового полета.
С ее губ срывается тихий всхлип, и со следующим вздохом ее голова падает набок.
Полнейшая тишина.
— Привет. — Я слегка постукиваю пальцами по ее измазанной грязью щеке, но ее тело просто прижимается к стене.
Чертово дерьмо.
Хэнк и Винни, вероятно, употребляли наркотики, чтобы вырубить ее по дороге, и, без еды, она, очевидно, все еще испытывает последствия. Я осторожно просовываю голову в петлю, созданную ее скованными руками, затем просовываю ладони под ее бедра. Поднимаясь, я держу на руках потерявшую сознание девочку, а она неосознанно цепляется за меня, как обнимающаяся коала.
— Давай перенесём тебя куда-нибудь поудобнее, Веспетта.
Я чувствую, как грудь девушки поднимается и опускается, когда я несу ее вверх по лестнице на первый этаж. Она почти ничего не весит. Ее голова катится влево и вправо на моем плече, а затем клонится в сторону. Я быстро поднимаю руку и обхватываю ее щеку, удерживая ее голову на месте, а ее нос прижимается к изгибу моей шеи. Ее дыхание медленное, обдувает кожу на нижней стороне моего подбородка. Теплые выдохи такие мягкие, как трепет крыльев бабочки.
— Босс? — Винни спешит ко мне, когда я поворачиваю за угол.
— Снимите с нее наручники, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Нежно.–
Он достает ключ из кармана и бросается вокруг меня, чтобы починить наручники. Девушка напрягается, а я с трудом подавляю желание достать пистолет и тут же выстрелить идиоту в голову.
— Тише, все в порядке, — шепчу я девушке на ухо, затем смотрю на своих людей. — Выйди на улицу и жди меня у гаража. Вы оба. Сейчас.–
Женщина в моих руках даже не шевелится, когда я поднимаюсь по лестнице на верхний уровень. Если бы не ее кошачье дыхание, я бы подумал, что она мертва. Как мог кто-то такой крошечный и хрупкий на вид отбиваться от двух взрослых мужчин, нанося очевидный урон? Ее рост не превышает пяти футов, и я готов поспорить, что она весит меньше ста фунтов, будучи мокрой насквозь. Без сомнения, они ее недооценили. Я не буду. Она может быть размером с нимфу, но внешность часто бывает обманчива.
Я толкаю локтем белую дверь в правой части коридора и ввожу девушку внутрь. Только оказавшись лицом к большой кровати с балдахином у окна, я понимаю, где нахожусь. Моя спальня. Наверное, усталость окончательно затуманила
