Прекрасное чудовище - Нева Олтедж

— Если хочешь, я ее убью—, — добавляет он.

— Ты не тронешь ее, — рычу я и снова ударил его.

Гвидо отшатнулся назад и упал на диван. — Что с тобой, черт возьми, не так? — бормочет он в подушку, которую прижимает к лицу. — И ты истекаешь кровью на моем ковре. Что, черт возьми, произошло?–

Да. Что за хернясо мной что-то не так? Я хватаю выброшенную футболку со спинки кресла, затем сажусь и начинаю обматывать ею предплечье. — Девушка порезала меня разбитой бутылкой вина–

Гвидо моргает, глядя на меня, на его лице написано замешательство. — Она обученный агент или что-то в этом роде?–

— Я так не думаю. Она просто застала меня врасплох.

— Рафаэль Де Санти. Застигнуты врасплох.–

— Да. — Я киваю, закрепляя импровизированную повязку на руке. — Знаем ли мы ее имя? Она потеряла сознание, поэтому у меня не было возможности спросить.

— Нет. Но я ее сфотографировал. Я провожу его через распознавание лиц и перекрестные ссылки на записи DMV штата Иллинойс и некоторые базы данных местных органов власти в Чикаго. Я посмотрю, есть ли у нас совпадение.

Гвидо поднимается с дивана и направляется к своему столу, отодвинутому в сторону и заваленному дерьмом. — И похоже, у нас есть совпадение. Она… ох, черт.

— Что это такое?–

Он смотрит на меня через экран своего ноутбука с немного безумным выражением в глазах. — Василиса Романовна Петрова. Она дочь Романа Петрова. Он с трудом сглатывает. — Мы похитили принцессу русской Братвы.

— Ты не говоришь. Я откидываюсь назад и перекидываю руку через спинку кресла. — Маленький мир.–

— Мы должны вернуть ее обратно. Прямо сейчас, черт возьми! Я звоню пилоту, чтобы он подготовил самолет.

Да, отправить ее домой было бы самым разумным поступком. Прошло почти двадцать четыре часа с тех пор, как Хэнк и Винни схватили ее на улице. Зная Петрова, он уже собрал своих людей и готов уничтожить того, кто виновен в исчезновении его дочери.

Мои мысли возвращаются к женщине, которую я оставил спать в своей постели. — Отложи телефон.

— Что?–

— Сейчас, Гвидо.

— Трахаться с Братвой — очень плохая идея. И я не говорю о том, чтобы попрощаться с потенциальными будущими рабочими местами. Даже если это была ошибка, Петрова нельзя урезонить, если она затронет кого-либо из его людей, не говоря уже о членах семьи. Сегодня вечером она улетает обратно в Чикаго.

— Я не отправлю ее обратно. Во всяком случае, пока нет.

Гвидо опускает камеру и недоверчиво смотрит на меня. — Ты с ума сошел? Что ты собираешься с ней делать?–

— Я еще не решил.

Солнце светит мне в лицо. Я чувствую его тепло. В воздухе витает слабый запах морской воды, смешанный с мужским ароматом. Странное жужжание неподалеку. Сверчки? Нет, этого не может быть. В Чикаго нет сверчков.

Звук шагов. Отступление.

— Мама? — Я бормочу в подушку. — Задерни чертовы шторы.

Еще шаги, но уже дальше. Неповторимый щелчок закрывающейся двери.

Я щурюсь и открываю глаза. Затем вскочите в постели, безумно оглядывая незнакомую комнату.

Стены цвета бледно-терракоты украшены лепниной и картинами, написанными маслом, изображающими средиземноморские пейзажи. Старая белая деревянная книжная полка, заполненная десятками томов в кожаных переплетах, занимает пространство между двумя открытыми балконными дверями. Длинные прозрачные шторы колышутся от утреннего ветерка.

Я слезаю с кровати и быстро оцениваю себя.

Мои ноги босы. Кто-то снял с меня кроссовки и носки, но я по-прежнему одет в тот же наряд, что и вчера: серые джинсы и рубашка большого размера, чертовски помятый от сна. А вот и мои запястья. Оба завернуты в марлю, прямо поверх моих ран от наручников.

В недоумении я сосредотачиваюсь на двух дверях на противоположной стене, гадая, куда они ведут. Когда я иду через комнату и мимо дивана, стоящего перед камином, мягкий плюшевый ковер щекочет подошвы моих ног. В этом месте мужская сущность в воздухе сильнее, но здесь есть и другой запах. Кофе. Я смотрю на низкий столик перед диваном. На нем стоит единственная чашка для эспрессо. Крошечная чашечка наполовину пуста, как будто тот, кто пил насыщенно-коричневый нектар, в спешке ушел. Каким бы небесным ни был этот аромат, мужской аромат остается. Кипарис и апельсин.

Меня охватывает паника. Кто-то был здесь, пока я спал.

— Я вижу, ты уже встал. Надеюсь, вам понравится ваше жилье.

Моя голова резко поднимается, глаза устремляются на вчерашнего блондина. Он снова в джинсах и ярко-зеленой футболке. Опираясь на дверной косяк, он держит тарелку, полную еды. У меня слюнки текут, просто глядя на это.

Сглотнув и стараясь, чтобы живот не урчал, я делаю шаг назад. — Ты был здесь всю ночь, придурок?

— Прошу прощения?–

— Ты оставил свой кофе.

Его взгляд скользит к чашке эспрессо, нахмуривает брови, затем небрежно заходит внутрь, опуская тарелку на кофейный столик рядом с брошенным напитком.

— Вы можете свободно бродить по дому и выходить во внутренний дворик, но, пожалуйста, не пытайтесь убежать. Территория окружена электрическим забором, за территорией следят камеры. Сотрудникам службы безопасности разрешено стрелять, если они обнаружат, что вы пытаетесь сбежать. Рафаэль придет к вам сегодня позже, чтобы обсудить вашу ситуацию.

— Моя ситуация? — Глаза горят, я не могу поверить, что у него хватило наглости сделать это замечание.

— Точно. В ваших интересах будет вести себя хорошо, пока не вернется мой брат.

— Твой брат? Так он здесь главный? Полагаю, это он приказал меня похитить?

— Да. Да. И да, еще раз.

— Тогда, пожалуйста, передай это своему брату. Я сжимаю руки в кулаки и марширую через комнату, пока не оказываюсь прямо перед этим высокомерным придурком. — Когда мой отец узнает об этом, он разрубит вас обоих на крошечные кусочки. А потом он бросит их нашим собакам. Я буду наслаждаться просмотром, как они лакомятся твоей плотью, пока буду пить маргариту и наслаждаться звуком разжевывания твоих кишок на куски. А потом я с радостью подожду, пока дворняги выпьют твои переваренные останки.

Губы Гвидо растягиваются в кривую улыбку. — Спасибо за такое подробное объяснение, госпожа Петрова. Я буду внизу, если тебе что-нибудь понадобится.

Я смотрю ему в спину, когда он выходит из комнаты и закрывает за собой огромную дверь.

Ублюдки узнали, кто я. Или, что еще важнее, кто мой отец. Что ж, неудивительно, что меня перевели из подвала в эту роскошную спальню. Я уверен, что — всемогущий