исчезла.
— Эм… пригласить тебя на свидание.
— И всё? Нет ничего, что ты, возможно, хотел бы обсудить? — я растягивала слова, давая ему много возможностей признаться, помнит ли он наш поцелуй.
— Эм, да, — он искоса посмотрел на меня. — Это всё.
— Ты уверен? — я изучала его лицо, ища проблеск узнавания, но ничего не было.
— На сто процентов, — он склонил голову набок. — Всё в порядке?
— Просто замечательно, — пробормотала я, наклоняясь ближе. Его глаза были ясными, и в его дыхании не было запаха алкоголя.
Он действительно был здесь только для того, чтобы пригласить меня на свидание.
И это злило меня.
Я была зла, из-за того, что он забыл о поцелуе.
Была зла на ту часть себя, которая хотела сказать «да» и исполнить победный танец.
Злилась из-за того, что мои чувства к нему было так невозможно трудно отпустить.
— Нет. — Ввсё моё тело вибрировало от нервозности и адреналина. — Я, эм… нет.
Он отшатнулся назад, ошеломленный.
— Нет?
— Нет. Я не хочу идти с тобой на свидание. Не сейчас. После… — я описала руками большой круг. — После всего.
Он нахмурился.
— Всего?
— Всего, — коротко кивнув, я развернулась, отступая обратно внутрь и закрывая дверь ногой. Моя грудь тяжело вздымалась, а кровь шумела в ушах, но всё же я услышала тихий стук костяшек в окно позади меня.
— Нет, — простонала я. Разве я не ясно выразилась? Разве мы не можем просто покончить с этим?
Неужели я не могу просто покончить с ним?
Чёртово любопытство заставило меня повернуться и снова открыть дверь. У Джексона было такое застенчивое выражение лица, и — чёрт возьми — оно было восхитительным. Он поднял руку и потёр затылок, глядя на меня сквозь припущенные ресницы.
— Я что-то здесь упускаю, Уилла?
Я скрестила руки на груди.
— Очень многое.
— Не потрудишься объяснить?
Объяснить? Объяснять означало давать Джексону слишком много информации о моём прошлом.
Я родилась и выросла в Ларк-Коув, штат Монтана. Этот городок был маленьким и очаровательным. Защищённым. Моя мама была ценным членом общества. Мой отец был любимым учителем в школе.
Ученики одинаково любили его энергию и боялись его авторитета. Мальчики в старшей школе считали, что безопаснее оставаться во френдзоне, и поскольку я была влюблена в Джексона, я ничуть не возражала. Я пошла на выпускной со своим двоюродным братом, потому что все остальные мальчики в моём классе уже нашли себе пару.
Когда я уехала из города в колледж, то признаю, моя влюбленность в Джексона угасла, хотя и ненамного. В общежитии было много симпатичных парней, и некоторые из них привлекли моё внимание. Но потом с моей лучшей подругой Лейтон случилось немыслимое на вечеринке, где мы обе выпивали. После этого, ну… всё изменилось.
Парни стали несущественными. О вечеринках не могло быть и речи. Мы узнали, что опыт учёбы в колледже, которым так многие хвастались, был далеко не таким, каким его представляли.
Мы вдвоем переехали за пределы кампуса и с головой окунулись в учёбу. Я также устроилась на неполный рабочий день в детский сад, чтобы облегчить финансовое бремя моих родителей. Таким образом годы, когда большинство молодых женщин переживали свои «первые разы», я была занята учёбой, работой и поддержкой своей лучшей подруги, когда она заново училась жить.
Я не жалела о своих студенческих годах. После того, что случилось с Лейтон, я сделала сознательный выбор встречаться только с мужчинами, которых знала и которым доверяла. В колледже я сходила в общей сложности на четыре свидания, и, хотя каждый из парней был джентльменом, ни один из них не был достоин ничего «первого».
Ни один из них не заставлял мой пульс участиться. Ни от одного из них у меня не перехватывало дыхание. Ни один их них не был Джексоном.
Неудивительно, что после возвращения домой моя влюблённость в Джексона с рёвом вернулась к жизни. Я вернулась к привычкам своей юности, мечтая только о нём и ни о ком другом — не то чтобы в Ларк-Коув было много одиноких мужчин моего возраста. Я позволила себе увлечься фантазией о том, что он получит все мои первые разы.
Я знала, что редко бывает, чтобы кто-то в моем возрасте был таким неопытным. Может быть, моя влюбленность в Джексона была оправданием. Может быть, я убедила себя, что безопаснее любить его издалека, чем рисковать настоящими отношениями с кем-то ещё.
Или, может быть, это было реально.
Это казалось реальным.
Но в тот момент моим чувствам нельзя было доверять. И я, конечно, не могла объяснить их, особенно Джексону.
— Уилла? — напомнил о себе Джексон. Когда я не ответила, он посмотрел на свои ноги.
Я стояла неподвижно, ожидая, что он уйдёт, но он оставался на своём месте. Он что, ждал меня? Неужели он думал, что я сдамся и выложу всё начистоту?
Скоро он поймёт, что я была экспертом в том, чтобы оставаться тихой. Я давно поняла, что люди всегда чувствуют потребность заполнить паузу разговором. Если вы не заговорите, в конце концов это сделают они.
Поэтому я не произнесла ни слова.
Джексон начал переносить свой вес с одной ноги на другую, в то время как я не пошевелила ни единым мускулом. Я была статуей — снаружи.
Внутри меня было месиво гнева, разочарования и стыда.
Сколько лет я ждала? Сколько месяцев я потратила впустую? Всё, чего я когда-либо хотела, это чтобы Джексон обратил на меня внимание или, по крайней мере, назвал меня правильным именем.
Я просто хотела получить один шанс, чтобы увидеть, может ли между нами быть что-то настоящее. Я не витала в облаках. Шанс на то, что мы влюбимся друг в друга, поженимся и заведём детей был ничтожно мал. Кто знал, будем ли мы хорошей парой? Я была не против дружбы.
Теперь даже дружба была невозможна.
За гаражом подул ветерок, и у меня на предплечьях появились мурашки. И всё же я не сдвинулась с места. Самым разумным было развернуться и скрыться внутри. Но мои ноги были приклеены к дереву, на котором я стояла.
Я открыла рот, чтобы пожелать ему спокойной ночи, но ничего не произнесла. Поэтому захлопнула его со звуком, эхом отозвавшемся между нами.
Это заставило лицо Джексона расплыться в широкой улыбке, как будто он выиграл безмолвную битву.
Я прищурилась. За две последние недели эта улыбка потеряла всю свою силу.
Ну, не всю. Но очень большую часть.
Он скрестил руки на груди, повторяя мою позу с вызовом в этих голубых глазах. Затем пробежал
