много времени в Бруклине.
— Вероятно, нет. — Логан, без сомнения, был уроженцем Верхнего Ист-Сайда. — Я бы тоже не вернулся.
Не в Нью-Йорк. Я бы не стал возвращаться в место, где было больше плохих воспоминаний, чем хороших.
Я взял автомат с газировкой и наполнила свой стакан, затем взял блокнот Теи, чтобы пролистать страницы.
— Он уже кончается.
— Тебе стоило бы позаботиться о том, чтобы меня ждал новый, к моему возвращению.
Я усмехнулся.
— Как прикажешь.
Тея вечно ныла в течение первых нескольких месяцев после своего переезда в Монтану. Она постоянно жаловалась на то, как скучно и медлительно было в баре. Поэтому я купил ей альбом для рисования, а затем сказал, чтобы она перестала ныть и рисовала. С тех пор, всякий раз, когда у нее заканчивалось место в одном блокноте, я покупал ей другой.
— Кого ты рисуешь сегодня вечером? — спросил я, дойдя до конца альбома.
— Посмотри.
Я перевернул последнюю страницу и чуть не упал.
Эти волосы. Это была девушка из моего сна.
Несмотря на то, что рисунок был чёрно-белым, было очевидно, что её волосы были светлыми, длинными и волнистыми. Она была изображена в профиль, её высокие скулы идеально подчёркивали её застенчивую улыбку. Каким-то образом Тея проникла в мой разум и вытащила девушку из моего сна.
— Она горячая, — «горячая» было неподходящим словом, но я не хотел становиться таким слащавым перед Теей. Красивая. Ошеломляющая. Неземная. Эти громкие слова просто привели бы к вопросам, на которые я не хотел отвечать, поэтому вместо этого я выбрал горячая.
Я оторвала взгляд от книги и оглядела бар. Я знал, что её здесь нет, но мне хотелось, чтобы она вернулась.
— Мне жаль, я не заметил её. Кто это?
У Теи отвисла челюсть.
— Серьёзно?
— Серьёзно. Кто это? — я взглянул на Тею, затем снова опустил глаза, желая не отрывать взгляда от страницы. — Она просто проходила мимо или ты думаешь, что она вернется?
Пожалуйста, пусть она останется здесь на лето. Пусть эта женщина будет настоящей.
— Думаю ли я, что она вернется? — голос Теи повысился, когда она встала со своего стула и обогнула барную стойку, но только для того, чтобы выхватить свой блокнот. — Дай-ка мне.
Она мгновение смотрела на него, затем сунула мне в лицо.
— Это Уилла, придурок.
— Быть того не может. — Я вырвал блокнот у неё из рук. Уилла? Робкая белокурая девчонка? Она была дочерью учителя естествознания и ребёнком. Не могло быть, чтобы Уилла была такой великолепной женщиной. — Она выглядит не так.
— Да, чёрт возьми, именно так она и выглядит.
Я наклонился ближе к рисунку, изучая его, прежде чем снова взглянуть на Тею.
— Да?
— О боже мой. — Тея всплеснула руками и отошла, чтобы проверить своих клиентов. Это дало мне возможность изучить листок.
Это не могла быть Уиллоу. Уилла. Я плохо запоминал имена. Когда я впервые встретил её, то попытался запомнить его, как она сказала. Уиллоу. За исключением того, что я запомнил его неправильно. Она несколько раз исправляла меня, но Уиллоу не покидало меня.
Уилла. С буквой а. Уилла.
Я повторил это десять раз.
— Ты уже видишь это? Или я действительно настолько плохой художник?
— Ммм? — я резко поднялся, заставляя себя отвести взгляд от рисунка, когда вернулась Тея. — Я, эм, должен идти.
В оцепенении я обнял Тею на прощание и вышел — забрав её альбом с собой. Я собирался докопаться до сути и выяснить, почему Уилла снилась мне две недели.
Первый шаг — телефонный звонок.
Мои ноги направились по дороге домой, когда я достал телефон из кармана и набрал номер.
— Тебе лучше быть в тюрьме, раз ты будишь меня в такой час, — ответила Хейзел.
— Не в тюрьме, — не то чтобы она бы помогла мне выбраться. Она оставит мою задницу в камере, пока я не усвою свой урок. — Извини, что разбудил тебя.
— Ты в порядке?
Так ли это?
— Э-э, конечно.
— Тогда почему ты звонишь мне после полуночи?
Я вздохнул.
— Это будет звучать странно.
На заднем плане зашуршало одеяло и заскрипела кровать, когда Хейзел развернулась.
— Джексон, ты пьян?
— Нет. Клянусь. — Я не был пьян, но был чертовски сбит с толку. — Ты знаешь, где живет Уилла?
— Уилла Дун?
— Да, Уилла Дун. Ты работаешь с ней в лагере, не так ли?
Хейзел уволилась с работы барменом, но через неделю ей стало скучно, и она пошла добровольцем в летний лагерь «Флэтхед». Я был почти уверен, что Уилла тоже там работала.
— Да, я работаю с ней. Она директор. Зачем тебе нужно знать, где она живет?
Чёрт. Я должен был узнать адрес Уиллы у Теи. Возможно, она бы задавала меньше вопросов. Хотя и с ней, и с Хейзел это была игра на удачу, так как они обе жили для того, чтобы издеваться надо мной.
— Я… я просто… — как мне сказать всё так, чтобы это не звучало так, будто я был пьян? Мне в голову не пришло ни одного способа, поэтому я просто выпалил всё, как было.
— Пару недель назад мне приснился сон о ней, и я не могу выбросить его из головы. Я хочу поговорить с ней.
Хейзел промолчала. Всё, что я слышал, был звук моих собственных ботинок, ударяющихся о тротуар.
— Хейзел?
— Тебе приснился сон, и теперь ты хочешь поговорить с ней. В такой час?
— О, точно, — было темно.
Проклятие профессии бармена. Мой день начинался в обед и продолжался до глубокой ночи. Я часто забывал, что большинство людей не спят до полудня и ложатся спать после трёх.
— Не бери в голову.
— Подожди, Джексон, — остановила меня Хейзел, прежде чем я повесил трубку. — У меня нет её адреса, но она живет у своих родителей. Над гаражом.
Мои ноги остановились. Откуда я знал, что она это скажет?
— Это тот милый коричневый дом рядом со школой, — сказала мне Хейзел. — Тот, с большим тополем во дворе перед домом и земляничной грядкой сбоку. Ты понимаешь, о чём я говорю?
— Да. — Это был дом с лестницей на задней стороне гаража. — Спасибо. Извини, что разбудил тебя.
Хейзел рассмеялась, её хриплый смешок громко прозвучал у меня в ухе.
— Я люблю тебя, Джексон Пейдж. Я рада, что ты, наконец, всё понял.
Понял? Прежде чем я успел спросить, что она имеет в виду, она повесила трубку.
Я чуть было не перезвонил ей, чтобы потребовать объяснений, но сомневался, что она ответит теперь, когда знает, что я не в беде. Поэтому я засунул телефон обратно в джинсы
