— Чего ты ждешь? Вылетай и сыграй со мной, птичка. — Его голос отдается эхом, поэтому трудно понять, откуда он доносится.
— Я потеряла счет времени.
— Отговорки, сплошные отговорки.
Медленно я выхожу в тускло освещенное фойе, оглядываясь по сторонам в поисках любого признака опасности. Внезапно меня бросает на пол. От удара мои зубы вонзаются в язык, наполняя рот кровью. Шпильки и сумочка разлетаются по блестящему мрамору.
Я пытаюсь встать, но Арт ставит ногу на середину моей спины, заставляя лежать.
— Почему туфли не на твоих гребаных ногах?
— В них трудно ходить.
— Да мне похуй! Я приказал тебе их надеть! — Он убирает ногу. — Ползи.
Арт пинает меня под зад, когда я поднимаюсь, заставляя меня снова рухнуть на пол.
— Ублюдок, — бормочу я.
— Как ты, блядь, меня назвала? — рычит он.
— Ублюдок!
Он вцепляется в мои волосы и тащит в гостиную.
— Отпусти меня! — кричу я, кусая его за лодыжку.
— Твою мать!
Арт поднимает меня на ноги и жестоко сжимает горло, пока я бью его в грудь.
— Боец до самого конца, я вижу.
— Чертовски верно, — задыхаюсь я.
Он ударяет меня о стену, сотрясая мой мозг.
— Сдавайся, — советует он, сжимая сильнее.
Мои руки слабеют, и в конце концов падают по бокам из-за недостатка кислорода. Чернота танцует на краю моего зрения.
— Правильно, птичка. Сдавайся. Ты никогда не сможешь победить меня, но когда ты пытаешься, это очень забавно.
Воздух наполняет мои изголодавшиеся легкие, когда он освобождает мое горло.
— Я хочу тебя голой, сейчас же.
Арт расстегивает ремень, когда я не повинуюсь.
— Хочешь попробовать?
Я не готова узнать, действительно ли он отшлепает меня, поэтому вместо того, чтобы бросить ему вызов, как того требуют мои инстинкты, снимаю платье. Я дрожу под его пристальным взглядом. Эрекция Арта видна сквозь брюки. Затем я расстегиваю лифчик и спускаю бретельки вниз по рукам, чтобы они упали на пол. Он протягивает руку и скользит по моей коже легкими прикосновениями, прежде чем опуститься на колени.
— Я сниму это. — Он срывает с меня стринги. — Черт, да они промокли. Тебя возбуждает борьба со мной?
Да, но я отказываюсь признать его правоту.
— Нет.
Арт сильно шлепает меня по заднице.
— Не ври мне.
Встав, он подносит ткань к носу и глубоко вдыхает.
— Я скучал по этому запаху, — стонет он. — Ты побрилась для меня? — Он скользит пальцами по моему голому лобку.
— Нет, сделала это для Адриана, — усмехаюсь я.
Еще одна ложь, но мне нужна хотя бы одна маленькая победа в нашей игре в кошки-мышки. Тело Арта начинает слегка дрожать, а черты его лица превращаются в гранит. В глубине его ярко-зеленых глаз затаилась ярость. Он поглаживает тыльной стороной ладони мое лицо.
— Люди исчезают каждый день без следа, и их больше никогда не находят, птичка.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику от зловещей угрозы.
— Несчастные случаи тоже случаются каждый день. Будет очень жаль, если что-то случится с этим милым личиком. Кому ты тогда будешь интересна?
— Ты меня не запугаешь, — говорю я с ложной бравадой.
— Если бы это было правдой, ты бы не дрожала. — Ухмыляется он.
Опасная аура, которая окружала Арта в старших классах, увеличилась в десять раз. Он не тот человек, которому стоит перечить.
— Надень обувь. Я скоро вернусь.
Я с презрением смотрю на эти чудовища, пока иду к тому месту, где они лежат на полу. Подхватываю туфли, всерьез подумывая о том, чтобы выбросить их в чертово окно, пока не вспоминаю о ремне. Это не может быть так больно. В конце концов, я решаю надеть их на ноги. Несмотря на все мои усилия оставаться совершенно неподвижной, мои ноги шатаются.
Арт возвращается с зажженной сигарой в одной руке и бокалом, наполненным ликером янтарного цвета, в другой. Его взгляд блуждает по моему телу, пока он делает длинную затяжку сигарой, затем медленно выпускает дым из ноздрей и рта.
Он садится на диван.
— Иди сюда.
Мне требуется много сил и равновесия, чтобы не упасть на задницу, когда я медленно, спотыкаясь, подхожу к нему. Я останавливаюсь прямо перед Артом.
— В некоторых случаях тебе придется носить каблуки, когда ты будешь со мной, так что пришло время потренироваться. Ходи туда-сюда по прямой линии.
— А если я сломаю лодыжку?
— Практика будет продолжаться, пока я не скажу иначе, так что лучше надейся, что не сломаешь. Приступай. — Он потягивает темную жидкость.
Черт, зря я не выбросила эти ублюдочные туфли в чертово окно. Я поворачиваюсь, и спотыкаясь, прохожу через всю гостиную. Черт, это самое напряженное упражнение, которое я когда-либо выполняла. Моя левая лодыжка подводит, и я тяжело падаю на пол.
— То, как тряслась твоя задница при падении, просто охуенно, детка.
— Пошел ты, — огрызаюсь я, поднимаясь на ноги.
Мои глаза встречаются с глазами Арта, когда я начинаю снова идти. Он ставит стакан на пол, затем достает свой член из штанов и неторопливо проводит рукой по нему вверх и вниз. Мой рот наполняется слюной от этого эротического зрелища. Я вспоминаю ощущение его мужского достоинства, восхитительно заполняющего и растягивающего меня. Я меняю направление и делаю всего несколько шагов, прежде чем меня хватают сзади, одной рукой сжимая мою грудь, а другой — мою киску. Я стону, прикусив нижнюю губу.
— Знаешь, что идеально сочетается с сигарой и виски? — Он целует мое ухо.
Я качаю головой.
— Киска.
Он грубо бросает меня на пол.
— Ложись на спину и раздвинь ноги.
Я переворачиваюсь, открывая себя для него. Мое лоно сжимается в предвкушении, пока Арт раздевается, затем опускается на колени и зарывается лицом между моих бедер. Он пожирает мою киску. Нет другого слова, чтобы описать это. Мои бедра извиваются напротив его рта, когда он сосет и проводит языком по клитору. Я теряю себя в торнадо, нарастающем внутри меня, пока, наконец, не достигаю кульминации, вскрикивая от удовольствия. Арт ползет вверх по моему телу, захватывая мои губы в поцелуй. Нет, не поцелуй — клеймение. Наши языки борются за превосходство, мы прижимаемся друг к другу. Он поднимает мои ноги себе на плечи и вводит свой член в меня, растягивая до предела.
— О боже, — шепчу я, когда он стонет.
Он начинает неистово трахать меня, не давая моему телу времени привыкнуть к его вторжению.
Это рай и ад.
— Такая теплая и влажная, — рычит он.
Арт без устали долбит мое тугое отверстие, проникая глубже с каждым толчком вперед. Наши стоны вместе со звуком ударов плоти о плоть создают чувственную музыку. Я теряю рассудок от этой страсти, и мне наплевать. Он трахает меня со свирепостью, которая должна меня до смерти напугать, но этого не происходит. Вместо этого я впиваюсь ногтями в его задницу, подстегивая его.
— Ты не можешь кончить в меня. Я не принимаю противозачаточные.
— К черту, я не буду выходить.
— Я серьезно.
— Я не трахал тебя восемь лет. Я ни за что на свете не вытащу его.
Когда он двигает бедрами быстрее, еще один оргазм проносится через меня, заставляя мою плоть судорожно сжиматься. Это прекрасное мучение.
— Син, — кричит Арт, достигнув кульминации. — Блядь, как же ты довела меня до такого.
— Ты мог бы просто оставить меня в покое.
— Если бы только у меня хватило силы воли, но ты так сильно меня держишь. Может, если бы ты сказала правду, я бы смог жить дальше.
— Ты не веришь в правду.
Он встает, с силой поднимает меня на ноги. Тащит меня через всю гостиную к винтовой лестнице.
— Я еще не закончил с тобой.
Я несколько раз спотыкаюсь, пока Арт тянет меня вверх по лестнице.
— Притормози!
Он затаскивает меня в скудно обставленную, но огромную спальню с окнами от пола до потолка, выходящими на пляж. Подводит к деревянной доске, с прикрепленными к ней ремнями.
— Что ты делаешь? — Я изо всех сил пытаюсь вырваться.
