сдержаться, чтобы не бросаться на работников. — Почему я только сейчас узнал, что контракт с Фридманом не получен?
Моя секретарша вбегает в мой кабинет, ее iPad в смертельной хватке прижат к животу, как щит. Я на мгновение задумываюсь, как это прозвучит, если его разбить о мраморный пол.
— Мистер Норт, я отправила вам письмо по поводу контракта с Фридманом в субботу, сэр.
— Нет. Не отправляли, — выплевываю я сквозь стиснутые зубы.
Она быстро моргает, глаза наполняются влагой.
Я закатываю глаза от ее слабости.
— Убирайся.
— Сэр, я...
— Я сказал, убирайся!
Она с писком подскакивает и бежит обратно к своему столу, к счастью, вне поля моего зрения.
— Меня окружает некомпетентность, — ворчу себе под нос. — Неприемлемо. Неужели так трудно выполнять свою гребаную работу?
— Тук-тук. — Хадсон стоит в дверном проеме, разумно держась на безопасном расстоянии.
Ощущение падения, как в детстве, когда мы прыгали с трамплина в бассейне загородного клуба, сжимает мои внутренности, когда я вижу его. Она с ним? Хейван? Он говорил с Ванессой? И пришел сказать мне, что они уехали из Нью-Йорка?
— Можно войти? — Хадсон поднимает брови.
— Ты никогда раньше не спрашивал. Зачем начинать сейчас? — Я делаю вид, что документ на экране моего компьютера — самая интересная вещь в комнате.
Хадсон закрывает за собой дверь, затем садится за стол напротив меня, небрежно опускаясь в кресло. Или он устал, потому что не спал всю ночь с Ванессой и Хейван? Они были расстроены?
Хадсон кивает подбородком к двери.
— Ты заставил мисс Ньютон плакать.
— Черт, — тихо шиплю я.
— Подумал, что из всех дней, когда с тобой нужно быть осторожным, сегодня именно такой.
— М-м-м... — Я продолжаю слепо пялиться в свой компьютер. — Ты здесь по какой-то причине?
— Ты имеешь в виду причину, помимо молодой девушки, которую ты зачал и которая живет в моем доме?
Хадсон ловит мой взгляд.
— Послушай, Хейс... Мне очень жаль, что я не рассказал тебе о ней раньше. Я честно... — Его лицо искажается от дискомфорта. — Я думал, ты не хочешь о ней знать. Ванесса сказала...
— Уверен, что знаю, что сказала Ванесса. — Мне не нужно напоминание. Если я хочу сохранить мебель в офисе в целости и сохранности. — Ты поддерживал с ней связь?
Он опускает подбородок.
— Я посылал деньги.
— Господи, Хадсон...
— Она была так молода, и ее семья...
— Что ее семья?
Хадсон хмурит брови и качает головой.
— Ничего. В любом случае, Ванесса никогда не обналичивала чеки.
С финансовой помощью родителей ей бы это и не понадобилось.
— Но я здесь из-за Хейван.
— А что с ней? — Ненавижу этот резкий тон в своем голосе, который заставляет меня звучать как бессердечного засранца. Но я просто не знаю, как сказать по-другому.
Он пожимает плечами.
— Подумал, что ты захочешь узнать новости.
Я делаю прерывистый вдох и откидываюсь на спинку кресла, ведя себя гораздо более холодно, чем чувствую.
— Выкладывай.
— Она любит фильмы ужасов, попкорн с большим количеством масла и убивает всех в «Джин Рамми».
Я чувствую, как дергаются мои губы, но заставляю себя не шевелиться.
— Она любит английский, ненавидит математику и с удовольствием шьет, чему ее научила мама, чтобы та могла сама шить себе одежду.
У меня болит в груди, но я отказываюсь тереть ее перед Хадсоном и выдавать себя.
— И именно это привело меня сюда. Лиллиан хотела бы завтра взять Хейван с собой на работу, чтобы показать ей дизайн-студию Кингстона.
— Как именно Лиллиан объяснит Кингстону, кто такая Хейван?
Хадсон наклоняется вперед, положив локти на колени.
— Это то, что я хотел тебе сказать. Мы не будем лгать. Она уже чувствует себя преданной своей мамой. Ребенку нужна честность.
Я прищуриваюсь на него.
— Ты планируешь отвезти ее к Кингстону и представить как свою... свою...
— Племянницу, да. Твою дочь.
— Нет.
— Хей...
— Ни в коем случае, блядь, нет.
Хадсон беззлобно смеется и качает головой.
— Она человек, Хейс. Живая, дышащая, почти взрослая личность. Ты не можешь спрятать ее в шкафу и притвориться, что ее не существует.
— Пошел ты.
Хадсон выдыхает так, как делает, когда разочарован, затем хлопает ладонями по бедрам и встает.
— Теперь она в нашей жизни, брат. Ты можешь запереться в своем кабинете и отрицать это, а можешь повзрослеть, взять на себя ответственность и стать частью ее жизни. В любом случае, поезд уже отошел от станции. На твоем месте я бы сел на него.
— Что... о чем ты, блядь, говоришь? Поезда и станции? Ты не можешь выставлять напоказ мою... мою...
— Дочь.
Мой разум отключается, и все слова, которые вертелись у меня на языке, растворяются, так что я просто сижу и тупо пялюсь на него.
— Лиллиан берет Хейван завтра на встречу с Кингстоном. Нам не нужно твое разрешение. Это братская вежливость — поставить тебя в известность. Если хочешь, чтобы все было по-другому, сделай это сам. — Он выходит и закрывает за собой дверь.
— Дерьмо. Твою мать, чертово дерьмо! — Я хватаю ближайший предмет и отвожу руку назад, чтобы бросить его, но замираю, когда понимаю, что это мой телефон.
Единственное, что может ухудшить мой день, это необходимость заказывать себе новый. Я кладу его на стол и смотрю на экран.
Хадсон ставит меня в безвыходное положение.
О, привет, у тебя есть дочь. У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы смириться с этим, прежде чем мы введем ее в семью. И, черт возьми, почему бы нам не включить ее в попечительский совет «Норт Индастриз», раз уж мы об этом заговорили. Уверен, Август будет рад добавить ее в свое завещание.
Черт.
— Хейс? — Голос Элли доносится из прихожей, и несколько секунд спустя я наблюдаю, как та осторожно выворачивает из-за угла в гостиную. — Что, черт возьми, здесь произошло? — Она изучает открытое пространство, рассматривая сломанную мебель, стекла и хаос. — К тебе кто-то вломился? — Элли медленно направляется ко мне, где я сижу, свесив ноги, в столовой со стаканом скотча, болтающимся в руке. — Почему здесь так темно?
Верхние лампы ярко вспыхивают, и я уворачиваюсь от их
