Глаза Лили наполнились слезами. Она мысленно вернулась назад в Гватемалу. Вспомнила, с каким недоверием относилась к увлечению отца Южной Америкой. Не раз он говорил о том, чтобы поехать туда, но так и не открыл ей причину. Лили чувствовала, что он стремился к чему-то… к чему-то большому, хотя и отрицал это. Значит, интуиция не обманула ее.
Конечно, никто не мог дать гарантий, что она найдет «золотые реки» или что-нибудь подобное. Но Лили знала, что отец никогда не попросил бы ее делать то, во что сам не верил. А его уверенность для Лили значила больше всего.
— Так что? — Фрэнк испытующе посмотрел на нее. — Ты согласна?
— Для папы? Конечно!
Фрэнк просиял:
— Отлично! Я знал, что ты скажешь «да».
Арлетта вся изогнулась на своем стуле.
— Дайте мне разобраться. Если Лили поедет в Южную Америку и найдет этот идиотский «золотой город»…
— «Золотые реки», — поправила ее Лили.
— Все равно. Тогда она получит и золото, которое найдет, и миллион в придачу?
Лили жестом остановила Фрэнка, который уже собирался ответить.
— Нет, мама. Золото достанется колумбийским властям. Возможно, я смогу привезти тебе один самородок или что-нибудь в этом роде. Но я привезу нечто гораздо более ценное. Я верну достоинство своему отцу, а для меня оно стоит миллиона.
Арлетта заскрипела зубами. Пора. Пора.
— Ну, в этом я как раз не уверена. Достоинство. Репутация. Ха! — Вики и Фейт как по команде возмущенно уставились на Арлетту. Но она смотрела только на Фрэнка своим ледяным, оценивающим взглядом. — Вы закончили, Фрэнк?
— Да, за исключением перечня материалов, которые понадобятся Лили для экспедиции, — настороженно ответил он.
— Они ей не понадобятся.
— Что? — Лили ошеломленно обернулась к матери. Глядя в холодные, как гранит, глаза и помрачневшее лицо Арлетты, она содрогнулась от мысли, что перед ней женщина, которая дала ей жизнь. Неужели Арлетта нисколько не любит ее? Ни капельки?
Между тем Арлетта открыла сумочку и достала пачку писем, аккуратно перевязанных желтой лентой.
— Я хочу, чтобы вы взглянули на это, Фрэнк. — Она подала пачку адвокату. — Меня убивает необходимость предать их гласности после стольких лет молчания. Если б вы только знали, сколько бессонных ночей я провела, прежде чем пришла к такому решению. Знаю, что правда причинит боль не только Лили, но и Вики. Мне не хотелось бы их ранить… но совесть…
Она преувеличенно театрально уронила голову. Остальные ошеломленно, не отрываясь смотрели на нее.
— Я хочу, чтобы все знали, что я никогда бы не сделала ничего, порочащего имя Джей Кея. В конце концов он мой муж. Его имя — мое имя. К тому же мне не хотелось, чтобы вы плохо обо мне думали. Но после того как вы узнаете правду, этого не избежать. — Она замолчала и, вытащив из сумочки платок, прижала его к сухим глазам. — Знаю, Лили меня ненавидит. Всегда ненавидела. Вики тоже. Но мне всегда хотелось, чтобы мы жили как одна семья. Однако после того как Фрэнк прочтет это, он, как и вы, поймет, что на самом деле мы никогда не были одной семьей.
Фрэнк вынимал из конвертов письмо за письмом.
— Что это такое? — нетерпеливо спросила Лили.
— Любовные письма. — Фрэнк продолжал читать. Лили пришла в полное замешательство.
— Какое отношение, они, черт возьми, имеют к «золотым рекам» и поездке в Колумбию?
Фрэнк проверил даты на почтовых штемпелях и подписи внизу страниц.
— Кто такой Жак?
— Жак Рабинэ из Луизианы.
— Никогда о нем не слышал.
— Это человек, которого я любила. Он жил в Баиу-Тече, где прошло мое детство. Мне потребовалось немало мужества, чтобы показать вам эти письма. Многие годы я хранила прошлое в секрете. Не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, в какой нищете я росла. — Впервые за весь день она повернулась к Лили, и той показалось, что мать говорит искренне. — Мы росли нищими замарашками, Лили. Ты никогда не знала, что это такое. Когда ты была маленькой, ты не знала отказа ни в чем. А у нас в доме еды для детей — и то постоянно не хватало.
Несмотря на смущение, Лили спросила:
— Значит, у меня есть тети и дяди, о которых я ничего не знаю?
— Да. У меня две сестры и три брата. Мать умерла несколько лет назад.
Лили не могла прийти в себя от неожиданности: оказывается, у нее были бабушка и дедушка, которых она никогда не видела… тети и дяди, двоюродные братья и сестры, которых скрывали от нее. Она чувствовала себя вдвойне обманутой.
— И ты все время молчала? Как ты могла, мама? Почему ты скрывала от меня мою семью?
— Они не твоя семья, а моя! — Арлетта сощурилась. — Ты не пуп земли, Лили, хотя Джей Кей сделал все, чтобы убедить тебя в этом. Я всегда стыдилась своей семьи. И сейчас стыжусь. Отец мой был человек грубый и порочный. Он пил и бил нас по всякому поводу. А мать смотрела и молчала. Она и пальцем не шевельнула, чтобы защитить нас. За это я всегда се ненавидела и до сих пор ненавижу.
Рассказывая о своем прошлом, Арлетта словно впала в транс, заново переживая самые горькие моменты.
— Только моя сестра Анжелика хорошо ко мне относилась, но в конце концов и она предала меня. Она сбежала из дому, и мне пришлось ухаживать за младшими братьями вместо матери. А я была еще слишком маленькой, чтобы так надрываться. У меня не оставалось времени для игр и развлечений. Нам приходилось донашивать одежду друг за другом, пока она не превращалась в лохмотья. Когда мы приезжали в город, люди тыкали в нас пальцами и смеялись: «Смотрите, вон идут Герберты… Белая шваль… Их отец сидит в тюрьме».
Щеки Арлетты сделались пунцовыми. Наконец она очнулась.
— Семья может быть источником боли, Лили. Тебе этого не понять. Тебе никогда не приходилось ловить змей, кроликов и белок, чтобы не просыпаться ночью, плача от голода. Ты даже не представляешь себе, какой жестокой бывает жизнь. А я это знаю.
— И стараешься защититься, терзая меня, прежде чем я успею сделать тебе больно?
— Ты моя дочь…
— Но разве мне от этого легче?
— Я… я… — Арлетта запнулась, поняв, что Лили говорит правду.
Указывая на письма, которые держал в руках Фрэнк, Лили спросила:
— Так какое отношение имеют эти письма и этот Жак Рабинэ ко мне? — недоверчиво спросила она.
Арлетта обвела глазами изумленные лица, глядевшие на нее, и поняла, что рассказала о себе слишком много. В ту же секунду ее лицо приняло привычное выражение и она снова бросилась в атаку.
— Мне кажется, что в интересах справедливости я должна открыть всю правду. — Она твердо сидела на стуле, выпрямив спину, словно ощущала свою силу. — Я все время старалась уберечь Лили…
