— На самом деле?
— Когда я была в его коттедже, он помог мне встать на ноги и заставил сделать несколько шагов. Я чувствовала себя, как ребенок, только что начинающий ходить. Но это вселило в меня уверенность и убеждение, что я теперь должна приложить все усилия, чтобы начать ходить, заставить ноги вернуться к своим обязанностям, приучить их снова держать мой вес.
— Обязательно. Мы получим твое приспособление для ходьбы сегодня утром, и я буду помогать тебе, когда только захочешь.
— Помоги мне перебраться в коляску, пожалуйста.
Он беспомощно посмотрел вокруг.
— Ты уверена? Я хочу сказать…
— Конечно, уверена. Я сделана не из хрупкого фарфора, Люк Кастил.
Он подвез коляску и кровати и осторожно стянул с меня одеяло. Затем левой рукой взял меня под коленями, а правой обхватил за талию.
— Я не слишком тяжелая, не так ли?
— Слишком тяжелая? Ты такая же легкая, как приятная ласковая мечта.
Он не торопился опускать меня в коляску. Мы были так близко лицом друг к другу, что когда я повернулась, то наши губы почти соприкоснулись. Мы пристально посмотрели в глаза друг другу. Я чувствовала, как приятная теплота спускается вниз по моему телу, ощущала этот волшебный, нежный, как шелк, трепет.
— Я мог бы держать тебя так всегда, — прошептал Люк. В его глазах было столько чувства, что мне показалось, будто он смотрит в мою душу.
— А что, если я попрошу, чтобы ты сделал это? Чтобы ты держал меня так всегда? — спросила я его нежным, серебристым голосом.
Он улыбнулся и поцеловал меня в лоб. Я закрыла глаза.
— Я не опущу тебя, пока ты не скажешь мне, чтобы я это сделал.
— Давай вообразим себя снова кем-нибудь, — предложила я. — Представь, что ты нашел меня спящей в той ужасной комнате в Фарти под чарами злого дьявола. Положи меня обратно на кровать, — распорядилась я. Он подчинился с улыбкой. Я вытянула руки вдоль боков и закрыла глаза.
— Я врываюсь через двери!
— Да, — заявила я, довольная тем, что он принял игру. — Ты видишь меня, и твое сердце разрывается от горя. — Я все еще не открывала глаза.
— Потому что я думаю, что ты никогда не проснешься и я потерял тебя на вечные времена.
— Но ты вспоминаешь про волшебство. Много лет тому назад тебе сказали, что это должно будет случиться и что ты должен будешь поцеловать спящую принцессу для того, чтобы она проснулась. Только твой поцелуй должен быть искренним, — добавила я.
Он не ответил, и на мгновение я подумала, что игра кончилась, но не решалась открыть глаза. Вначале я почувствовала, что он наклонился надо мной. Затем ощутила, что его лицо приближается ближе… ближе… пока… его губы не коснулись моих. И вот его губы прильнули к моим жаждущим губам.
— Я должен был сделать его искренним, — прошептал Люк, и я открыла глаза. Мне хотелось притянуть его к себе, но я была так переполнена нахлынувшими на меня чувствами, что не могла даже пошевелиться.
— Сработало! Ты проснулась!
Он снова схватил меня на руки.
— Мой принц, — сказала я и обняла его еще крепче.
— А теперь унести тебя прочь и навсегда!
Он держал меня так несколько долгих минут. Если в нем и происходила какая-то борьба, он не показал этого. Наконец я рассмеялась.
— Хорошо, мой принц, посади меня в коляску. Я верю тебе, — сказала я, опасаясь, что кто-нибудь может войти в комнату и застать нас в этом положении.
Он опустил меня чрезвычайно осторожно в коляску и отступил назад.
— Как я выгляжу? Скажи мне правду, — быстро добавила я, боясь, что сильно изменилась и утратила всю былую красоту.
— Ну… ты похудела. Кроме того, я никак не могу привыкнуть к этому цвету волос.
— Завтра у меня снова будет натуральный цвет.
— А во всем другом… ты не изменилась. Такая же хорошенькая, как и всегда.
— Люк Тоби Кастил, ты сказал бы мне, что я хорошенькая, даже в том случае, если бы мое лицо было покрыто болячками от ветряной оспы, — заявила я, пытаясь скрыть удовольствие, которое доставили мне его слова.
— Я помню, что, когда оно действительно было покрыто ими, я считал, что ты еще хорошенькая или, по крайней мере, симпатичная.
Он какое-то время смущенно потоптался на месте, потом спросил:
— Ты хочешь, чтобы я отвез тебя куда-нибудь?
— Нет, я хочу пока остаться здесь.
Он кивнул и взглянул на меня своими синими глазами.
— Когда я смотрел, когда ты лежала с закрытыми глазами, я… я не желал притворяться принцем, мне хотелось, чтобы это был настоящий поцелуй, Энни, — признался он.
— Это и был настоящий поцелуй, — сказала я. — Замечательный поцелуй.
Он кивнул и быстро посмотрел в сторону, понимая, что, если он не сделает этого, мы можем сказать друг другу слишком многое.
— О Люк, мне так тебя не хватало!
Он прикусил зубами нижнюю губу и слегка кивнул головой. Я поняла, что он едва сдерживает слезы.
— Ну, я вижу, ты уже встала и готова начинать новый день. Это хорошо, — прозвучал от дверей голос тети Фанни. — Хочешь умыться и привести себя в порядок перед завтраком?
— Да, тетя Фанни.
— Хорошо. Ты, Люк, сматывайся отсюда, а я помогу Энни встать и одеться.
— Я принесу ее завтрак, — предложил Люк.
Он направился к выходу.
— Люк, — позвала я. Он быстро обернулся. — Но начиная с сегодняшнего дня не будет никаких кормлений в кровати. Никаких больше инвалидов.
Он улыбнулся.
— Здорово! Мы потрудимся над твоей ходьбой столько, сколько ты этого захочешь. — Он посмотрел на свою мать.
— Если вы двое станете болтать подобным образом, я лучше вернусь в гостиную и буду бить там баклуши.
— Я ухожу. — Он улыбнулся мне и вышел из комнаты.
— Ты видела когда-нибудь еще такого болтуна, как этот парень? Это ему досталось от его дедушки Тоби. Тот мужчина мог сидеть у входа в свою хижину, вырезая ножом деревянных кроликов и пережевывая одно и то же, пока не зайдет солнце. Знаешь, долгие годы после смерти моей бабушки Энни он все еще разговаривал с ней, как если бы она была рядом.
— Теперь я знаю, почему это, тетя Фанни. Тяжело потерять людей, которых любишь, и иногда ты просто отказываешься принять действительность.
Она отошла назад и посмотрела на меня.
— Я думаю, что ты сильно изменилась, Энни. В некотором отношении выросла из-за этой трагедии и всего последующего. Может быть, ты узнала такие вещи, какие я никогда не знала о людях. Бабушка говорила, что трудности могут сделать человека намного мудрее. Я знаю, они сделали так с Хевен. Она была гораздо мудрее меня. У меня тоже были трудные времена, но я постоянно жалела себя, поэтому у меня не оставалось времени научиться чему-нибудь. — Она покачала головой. — Ну вот, теперь и я болтаю, как Люк. Должно быть, это семейное. Давай я помогу тебе умыться и одеться к завтраку.
