врываясь внутрь ее тела. Господи, чувство влажного тепла было невероятно интенсивным. Низко зарычав, он полностью потерял контроль, врезаясь в нее, сильно и быстро.
Его член все продолжал отекать, кольцо у основания давило все сильнее, а потому давление в нем только росло. Господи, ему нужно кончить. Другое кольцо в этот момент оттягивало вниз его яйца. А штука в его заднице двигалась каждую секунду. Вибрации позади его хозяйства менялись с каждой фрикцией.
Блять.
Она сжала его дрожащими ногами, когда достигла оргазма. Ее тело выгнулось назад, и он чувствовал, как ее лоно сжимает его в спазмах, пока она кончала. Чистая красота.
Дрожа, он подавил приближение финала, упиваясь видом. Он была так чертовски прекрасна во время оргазма.
Когда Анна опустилась на кровать, она открыла глаза, которые были почти незамутненно голубыми и ясными, как небо после тропического шторма. Ее улыбка подсказала ему, что сейчас настала его очередь.
Да, он любит ее.
Он позволил ощущениям поглотить его. Бен толкался в нее, вкладывая все больше силы, врезался глубже.
А потом она слегка развернула бедра и преднамеренно сжала киску вокруг него, и ничто не могло бы удержать его от того, чтобы, наконец, кончить.
Господи, он чувствовал расплавленное тепло, текущее из его яиц, в то время как сгорал в испепеляющем удовольствии. Чистый экстаз проходил через кольцо, сжимающее его яйца, и заставляющее взлететь так чертовски высоко, устремляясь к члену, побуждая его излиться в жестком, сжимающем и неописуемом великолепии, пока все его тело не содрогнулась, и каждая клеточка организма не запела от оргазма.
****
Чуть позже Анна умиротворенно лежала, положив голову на плечо Бена, прижавшись к нему и все еще сияя от удовольствия. Этот мужчина умел контролировать себя невероятным образом.
Как же она любит его.
И теперь… ей нужно оставаться храброй. Напряженно вздохнув, она поднялась на одном локте. Лунный свет падал через балконную дверь, освещая кровать как в волшебной сказке. Озаряя суровое загорелое лицо ее принца.
Почувствовав ее движение, он открыл глаза. И улыбнулся.
— Госпожа, если вы хотите повторить все это ещё раз, то вскоре обнаружите в своей постели бездыханный труп.
Она рассмеялась. Ей нравилось, как улыбка изменяла черты его лица.
— Ты в безопасности, сторожевой пес, — одним пальцем она провела по его густой брови, скользнув по морщинкам у глаз. И горбинке сломанного носа. Его нижняя губа была немного полнее, чем верхняя. Шрам тонкой линией проходил по правой челюсти. — Бен, тебе действительно нравится быть сабмиссивом в спальне?
Под ее пальцами брови сдвинулись вместе.
— Ты все еще об этом беспокоишься? — он взял ее за руку и поцеловал кончики пальцев. — Я искал это всю свою жизнь и не знал, что упускаю. Моя Госпожа царит в спальне, и это как раз то, чего я хочу.
Ну, это было сказано довольно твердо.
Бен провел рукой через ее волосы, откидывая длинные пряди с ее лица и нахмурился.
— Что не так, Анна?
Она прижала ладонь к его груди, чувствуя медленный стук сердца под мощными мышцами. Пульс усилился, потому что страх медленно разъедал ее напускное самообладание.
— Мне нужно поговорить с тобой кое о чем еще.
— Стреляй на поражение.
— Давай обсудим детей, — произнесла она спокойным голосом. В надежде, что он не заметил, как дрожат ее руки.
Бен моргнул.
— Как вы торопитесь, Госпожа, — он улыбнулся и провел рукой вниз к ее талии, заскользил по бедрам и сжал попку. — Полагаю, это единственный способ сделать нас равными. Ты командуешь в спальне. Вне ее будешь босой и беременной, уж я постараюсь.
— Я могу, как следует тебя наказать за шуточки вроде этой, — она улыбнулась. Балда.
Он усмехнулся, а затем стал серьезным.
— Анна, я люблю тебя. Я сделаю тебе столько детей, сколько захочешь, если это то, что тебе нужно.
Она просто молча смотрела на него. Его заявление было… даже большим, чем то, о чем она мечтала.
— Госпожа, этот тот случай, когда ты возьмешь свои слова обратно, — продолжил он. И его взгляд стал глубже, а объятия почти причиняли боль. — Я люблю тебя, Анна, — медленно повторил он.
Конечно, он беспокоился о том, что она имела в виду, сказав, что они должны поговорить. Его неуверенность вывела ее из ступора и подсказала верный путь.
Все еще приподнявшись на локте, она погладила его по щеке, чувствуя крепкую кость, как внешнее отражение его твердого характера. Она побаловала себя медленным сладким поцелуем, прежде чем прошептать:
— Я люблю тебя, Бенджамин. Больше, чем я могу это высказать словами… но я буду продолжать пытаться тебе об этом сказать.
Растущая луна освещала его лицо, и было видно, как потеплели его янтарные глаза.
О, она, правда, очень его любила.
Для следующей фразы ей понадобилась вся ее смелость.
— Что касается того, что ты сделаешь мне детей, — она взяла его руку и прижала к своему животу. — Ты уже сделал это.
Блять, иногда она была чертовски остроумной. Бен улыбнулся своей женщине.
— Ну, да, конечно.
Но она не улыбалась.
— Что? — ее слова крутились у него в голове, слегка жужжа, как насекомое, которого толком не увидеть. Нет, ни хрена, неужели она имеет в виду…
Она все еще держала его руку на своем животе.
Он спросил высоким, совсем не свойственным ему голосом. Может быть, одно из этих колец кастрировало его.
— Ребенок?
— М-м-м. Я беременна, — она вздохнула. — И этого я точно не планировала.
— Но ты же на противозачаточных, — он остановился, осознав, что заикается.
— Помнишь тот первый день, когда мы были вместе? Предыдущие три дня меня рвало из-за желудочного гриппа. Мое тело покинуло все, включая противозачаточные.
Это была та ночь, когда он начал трахать ее без презерватива. Его вина.
— Господи, прости меня, Анна.
— Это не полностью твоя вина. И не целиком моя, — она накрыла рукой его ладонь. — Я собираюсь сказать, что все силы Вселенной объединились, чтобы вопреки всему создать этого ребенка.
Ребенка.
Маленькая крошечная жизнь как… как София.
Ребенок.
Его ребенок.
Он будет отцом. От этой мысли его голова закружилась в вихре потрясения и… чистого восторга.
— Господи, Анна, — он притянул ее к себе и стиснул, попытавшись объятьями выразить то, что он чувствует. Он прижался щекой к ее макушке. — У нас будет ребенок.
Ее улыбка была мягкой. Нет, она не злилась на него. И не была несчастна из-за ребенка. У нее было время справиться с шоком.
Он вспомнил, как она баюкала Софию. Как разговаривала с ребенком из приюта. Как обнимала Бронкса. Ее большого сердца хватит
