Я чувствую, как он ждет прямо под поверхностью, и вместо того, чтобы затолкать его глубже в тайники, я расслабляюсь в ее объятиях.
— Да, он вернется. И собирается поставить это дерево. — Мы смеемся вместе, пока трение между нами не требует, чтобы желание взяло инициативу на себя.
Я просовываю руки под спину Шай только для того, чтобы почувствовать, как неумолимая твердая древесина холодит мою кожу. Строго отчитав свою вторую личность, я встаю на колени и поднимаю ее.
— Что ты делаешь? — вопрос приглушен между нашими губами.
— Не собираюсь заниматься с тобой любовью на полу. — Я приподнимаюсь и встаю, следя за тем, чтобы Шай не упала.
Она сжимает меня между своих бедер, обхватив лодыжками мою поясницу. Спотыкаясь, я бреду через кухню в коридор, не в силах видеть дальше ее головы, когда наш поцелуй превращается из игривого в страстный.
Найдя свою кровать, я падаю на задницу и нащупываю одеяло. Оно толстое и хорошего качества, я потратился, когда Шай стала все чаще и чаще оставаться на ночь.
Я убираю его, а затем опускаюсь назад, чтобы она оказалась сверху. Ее волосы падают вокруг нас, погружая в уединение. Набрасываю одеяло на ее обнаженную кожу, и она тихо мурлычет.
Перекатываясь на бок, я наклоняюсь и глажу ее бедро, прежде чем закинуть его на себя. Она тянется за моими губами, но я держу свои на расстоянии вытянутой руки, чтобы утонуть в этих голубых омутах любви.
Мы движемся вместе, получая и реагируя на каждый едва уловимый сигнал, который подает наше тело. Каждый новый угол толчков вызывает покалывание вверх и вниз по моему позвоночнику, рукам, ногам, пока я не начинаю задыхаться.
Даже сейчас, когда потребность в освобождении свернулась клубком глубоко внутри меня, я продолжаю ленивые толчки, терпеливо любя женщину, которая навсегда меняет мою жизнь.
Ее дыхание прерывается, а губы приоткрываются, когда она так красиво сжимается вокруг меня, пульсируя и дрожа, пока мое терпение не иссякает, и я не стону ей в шею.
Мы лежим в объятиях друг друга, пока наше бешеное сердцебиение не замедляется. Я перекатываюсь на спину и притягиваю ее к себе.
Снег за моим окном больше не имеет яркого белого свечения, а несет в себе тусклый оттенок сумерек. Скоро стемнеет, а это значит, что Шай может уйти домой. Моя хватка на ней усиливается, как будто я могу удержать ее здесь одной своей силой.
— Останься со мной.
Она мурлычет и прижимается к моей груди, ее волосы падают мне на шею, как шарф.
— Хорошо, но я должна сообщить своему отцу, чтобы он…
— Навсегда, Шай. — Я приподнимаю ее подбородок, чтобы видеть ее глаза. — Останься со мной навсегда.
— Ты просишь меня переехать к тебе? — в ее голосе звучит надежда, которая делает то, о чем я собираюсь спросить, намного проще.
— Выходи за меня замуж.
Она поспешно садится, прижимая руки к обнаженной груди и прикрывая ладонями разинутый рот.
Я опираюсь на локти позади себя.
— Знаю, это скоро, но… Я не могу представить свою жизнь без тебя. Не хочу просто жить с тобой, я хочу соединить наши жизни навсегда. Хочу, чтобы ты носила мое имя, Шай. И, в конце концов… моего ребенка. Ты всегда говоришь мне, что нужно перестать бороться с тем, кто я есть, и ты права, я не хочу бороться с тем, кто я или что я чувствую, и то, что я чувствую, это… — я выдыхаю, когда эмоции от происходящего переполняют меня. — Выйдешь ты за меня замуж или нет, это не меняет того факта, что я предан тебе до последнего вздоха, но, Шай… — я полностью сажусь и заправляю ее волосы за ухо, прежде чем обхватить ее подбородок. — Если ты будешь моей женой, я никогда не перестану доказывать, что могу быть таким мужчиной, которого ты заслуживаешь, и…
Все ее тело врезается в мое, отбрасывая меня обратно на кровать.
— Да, Лукас! Да, да, да, тысячу раз да, я выйду за тебя замуж!
Мои глаза закрываются, когда ее ответ вызывает слезы, которые я отказываюсь проливать. Она осыпает мою шею поцелуями, прежде чем перейти к челюсти, а затем погружается в мой рот.
— Подожди. — Я поворачиваюсь и свешиваю верхнюю часть тела с кровати, чтобы схватить маленькую деревянную коробочку, которая спрятана под матрасом. — Я собирался отложить это на потом, но… — с этими словами я вкладываю коробочку ей в руку.
— Что это?
— Просто открой ее.
Она открывает крышку и ахает.
— Это ты сделал?
Я вытаскиваю кольцо, которое вырезал, отполировал и покрасил до насыщенного медового цвета. Никогда не предполагал, что это будет обручальное кольцо, а скорее заменитель, пока не смогу подарить ей что-нибудь получше.
— Ничего особенного. — Я беру ее левую руку и надеваю ей на палец, радуясь, что оно подходит. — Я пока не могу позволить себе бриллиант, но когда смогу, ты сможешь выбрать…
— Нет. — Дрожащая улыбка расплывается по ее лицу, а глаза сверкают. — Оно идеально. Ты и все, что в тебе есть, — совершенно. Не могу дождаться, когда стану твоей женой.
Она падает в мои объятия, и мы обнимаем друг друга в тихой, темной комнате, пока за окном падает снег. Возможно, это была не самая продуманная помолвка, романтичная или умная, но она кажется настоящей и раскрепощающей, и все, чем должно быть предложение.
Я обязан Шайен нашей жизнью, и это именно то, что я собираюсь ей дать.
Сделаю все, что потребуется, чтобы она была счастлива.
Она хочет любить каждую мою сторону.
Я могу дать ей это.
Начиная с этого идеального Рождества.
Шайен
Три года спустя
— Где ты хочешь это сделать? — Коди стоит в дверях моего нового офиса, держа в руках коробку с моим именем и фразой «ТЯЖЕЛАЯ. Не позволяй ей поднимать это».
Я разворачиваюсь в своем новом эргономичном рабочем кресле и указываю на угол рядом с новой картотекой.
— Вон там было бы здорово.
С глухим стуком он опускает ее, и я делаю еще один поворот на сто восемьдесят градусов в своем кресле, чтобы оценить вид из панорамных окон. Несмотря на то, что сейчас зима, и снег покрывает все, от верхушек деревьев до асфальта, в офисе тепло благодаря дровяной печи, которую мы установили в вестибюле.
Люблю это место.
Требуется всего два года и восемь месяцев, чтобы убедить моего отца в том, что «Дженнингс» нужно офисное помещение получше, более заметное местоположение и структура, которая иллюстрирует производимый продукт. На строительство здания уходит
