Джорджи ехала, сама не зная куда. Пустота внутри все больше разрасталась. Она сама не поняла, как оказалась на бульваре Линкольна, в злачном районе Санта-Моники, застроенном массажными салонами и интим-магазинами. Она припарковалась у закрытого на ночь магазина запчастей, вытащила из багажника камеру и пошла по тротуару. Она никогда не бывала в этих опасных местах по ночам, но даже не подумала испугаться.
Вскоре Джорджи нашла что искала: девочку-подростка с вытравленными перекисью волосами и погасшим взглядом. Джорджи осторожно подобралась к ней.
— Меня зовут Джорджи, — тихо сказала она. — Я режиссер. Можно с тобой поговорить?
Через два дня в пляжном доме появилась Чаз. Джорджи сидела за компьютером, просматривая сделанную запись. Она была так занята, что даже не приняла душ. Дверь открыл Эрон, и до Джорджи донесся шум мгновенно вспыхнувшей ссоры.
— Ты следила за мной! — вопил Эрон. — И это ты, которая терпеть не может ездить в бакалею! Проследила за мной до самого Малибу?!
— Впусти меня, — потребовала Чаз.
— Черта с два! Поезжай домой.
— Никуда я не поеду, пока не поговорю с ней.
— Только через мой труп!
— О, пожалуйста! Можно подумать, ты способен меня остановить!
Чаз вихрем промчалась мимо бедняги и довольно быстро нашла свободную спальню, где Джорджи установила оборудование. Сегодня Чаз приняла облик ангела-мстителя, поскольку была во всем черном, вплоть до сабо.
— Знаете, в чем ваша проблема? — с порога напустилась она на Джорджи. — Вам плевать на людей.
Джорджи почти не спала ночь и слишком вымоталась, чтобы затевать ссору с Чаз.
— Последние два дня Брэм не приходит домой, — продолжала нападать та. — Он несчастен, и все из-за вас. Не удивлюсь, если он снова сядет на наркотики!
Джорджи не ответила. Запал Чаз постепенно уступил место неуверенности.
— Я знаю, вы в него влюблены. Ведь правда, Эрон? Почему бы вам просто не вернуться к нему, и все будет хорошо.
— Чаз, перестань до нее докапываться, — тихо потребовал Эрон, подходя сзади.
Джорджи никогда не думала, что Эрон превратится в такого свирепого стража. Потеря веса, должно быть, придала ему уверенности. Как-то во вторник, когда Мел Даффи обнародовал случай со звонком Джорджи, Эрон пошел в атаку, полностью отрицая всякую возможность чего-то подобного. И при этом даже не посоветовался с Джорджи. Она говорила, что Мел не лжет и что ей все равно, но Эрон отказывался слушать.
Джорджи решила, что легче иронизировать над слабостями Чаз, чем думать о своих собственных.
— Странно, как это люди, которые всегда суют носы в чужие дела, не хотят разбираться в собственных неудачах.
Чаз немедленно ощетинилась:
— В моей жизни все идет как надо.
— Почему же ты сейчас не в кулинарной школе? Насколько я знаю, ты даже не заглянула в учебники.
— Чаз слишком занята, чтобы учиться, — хмыкнул Эрон. — По крайней мере она так уверяет.
— Думаю, ты слишком боишься раздвинуть границы своего безопасного существования, боишься, что снова окажешься на улице, — выпалила Джорджи и тут же сообразила, что невольно предала доверие Чаз. Ей стало нехорошо. — Прости. Я…
Чаз пренебрежительно дернула плечом:
— Нечего так на меня смотреть! Эрон все знает.
— Правда?
Такого Джорджи не ожидала.
— Если Чаз не будет учиться, — добавил Эрон, — значит, можно не тревожиться, что ее уволят. Она трусит.
— Чушь собачья!
Джорджи сдалась.
— Я слишком устала, чтобы разбираться с тобой. Уходи.
Чаз, естественно, с места не сдвинулась. Мало того, недовольно оглядела Джорджи:
— Похоже, вы опять худеете?
— Мне все кажется безвкусным как картон.
— Ну, это мы посмотрим.
Чаз устремилась на кухню, где долго топала, хлопала дверцами буфета и холодильника, и в конце концов поставила перед Джорджи салат из зелени и макароны с сыром. Еда успокоила желудок, но больше всего успокоили присутствие и хлопоты Чаз.
Джорджи едва не силком заставила Чаз позаимствовать у нее купальник и отправиться на пляж.
— Может, ты боишься воды? — ехидно заметила Джорджи, подначивая ее. Она знала, что Чаз терпеть не может обнажаться, но решила, что это послужит чем-то вроде психотерапии.
Чаз, очевидно, приняла вызов, потому что надела купальник, порылась в вещах Джорджи и нашла махровый пляжный халатик.
Эрон лежал на полотенце, читая какой-то идиотский журнал видеоигр. Когда они впервые встретились, он и близко к воде не подходил. Сегодня на нем были белые плавки с синей каймой. Ему все еще следовало бы сбросить несколько фунтов, но он ежедневно работал с весом и это было заметно. Теперь он также тратил деньги на приличные стрижки и контактные линзы.
Чаз уселась на край полотенца, спиной к нему. Халатик не доходил даже до середины бедер, и она поспешно подобрала под себя ноги.
Эрон отложил журнал.
— Жарко. Пойдем поплаваем?
— Не хочется.
— Почему? Ты же говорила, что любишь плавать.
— А сейчас не хочется, ясно?
Эрон уселся рядом.
— Я не собираюсь насиловать тебя только потому, что ты надела купальник.
— Знаю, — буркнула Чаз.
— Чаз, ты должна расстаться с прошлым. Оставить позади все, что с тобой случилось.
Она подняла палочку и потыкала в песок.
— А может, мне не хочется оставлять это позади? Может, наоборот, не следует ничего забывать, чтобы больше не попадаться в тот же капкан.
— Ты не попадешь, — заверил Эрон.
— Откуда тебе знать?
— Обычная логика. Скажем так: ты снова сломала руку или даже ногу. Неужели действительно считаешь, что Брэм тебя вышвырнет? Или что Джорджи за тебя не вступится? Или что я не позволю тебе пожить у меня? Теперь у тебя есть друзья, хотя об этом никогда не догадаться, если судить по тому, как ты с ними обращаешься.
— Но я ведь заставила Джорджи поесть, верно? И тебе не следовало говорить при ней, что я боюсь увольнения.
— Ты умна, Чаз. Все это знают, кроме тебя.
Она подняла разбитую раковину и провела острым краем по большому пальцу.
— Может, и была бы умной, если бы не пропускала так много занятий.
— И что? Для чего существуют экзамены? Я же пообещал помочь тебе с занятиями.
— Мне не нужна помощь.
Если Эрон начнет помогать, сразу поймет, что она вообще ничего не знает, и потеряет к ней всякое уважение. Но он, похоже, прочитал ее мысли.
— Если бы ты не помогла мне, я по-прежнему бы оставался жирдяем. Каждый человек хорош в своем деле. Я всегда прекрасно учился. Теперь моя очередь вытаскивать тебя. Доверься мне. Я не буду и вполовину таким жестоким и злобным, какой была ты.
