— Вам что-нибудь нужно?
Сара пробормотала, что когда сильно повышается температура, у нее всегда начинаются сновидения с кошмарами.
— Вам следует выпить еще аспирина.
Сара послушалась.
— Как горло?
— Чуточку получше.
— Хотите поесть?
— Нет, спасибо.
— Допивайте лимонад, а поесть я принесу вас попозже. Вам надо есть, если не хотите совершенно ослабнуть. Как насчет яичницы?
— Хорошо. — Саре хотелось иметь силы, чтобы убраться отсюда поскорее.
Когда температура начала немного падать, она отбросила простыни, потому что ей стало жарко. Она испытывала беспокойство. Сара попыталась читать, но так и не смогла сосредоточиться на содержании книги.
Люди Неба? Кто они такие? Что это — персонажи какого-то давнего первобытного культа? Может, тут есть какая-то связь с болезнями — например, с орнитозом, или, как его называют, попугайной лихорадкой? Она вспомнила, что в больнице ее проверяли на что-то, имеющее отношение к птицам, к голубям… Впрочем, все это было так запутанно, так безумно сложно, что она оставила попытки разобраться.
Сара надела халат, села на край кровати. По лестнице к ней поднимался Монти Риверс. У него в руках был поднос с ее ужином. Она увидела яичницу-болтунью.
— Как вы себя чувствуете?
— Немножко лучше.
— Мне кажется, у вас спадает температура. Вы принимаете пенициллин?
— Да, конечно. — Если бы он только знал, до чего ей не терпится уехать отсюда!
Рита называла его гением, и Сара подумала, что надо и впрямь обладать незаурядным талантом, чтобы превратить обыкновенные куриные яйца в какую-то ноздреватую вязкую массу. Монти Риверс также принес гренки, и она их съела, запивая успевшим остыть чаем. Теплое питье приятно ласкало воспаленное горло. Затем она ткнула вилкой в псевдояичницу. О Боже! А ведь если верить булавке на родительской карте, то она по-прежнему роскошествует в «Алоха нуи».
Ну что ж, она, безусловно, вставит и этот любопытный эпизод в свой отчет в Книжном клубе.
— И вот я лежала пластом, — будет говорить она, глядя на давным-давно знакомые лица, — а за мной ухаживал этот человек, похожий на Марлона Брандо и, надо сказать, переживавший из-за меня ровно так же, как это делал бы настоящий Марлон Брандо.
А они будут весело ей аплодировать, восклицать: «Какая прелесть эта Сара Мур!» Мать будет рассказывать отцу, какой грандиозный успех имело выступление их дочери, и глаза ее будут сиять от гордости. Отец же будет рад-радешенек, что их дочь благополучно вернулась из своего заморского вояжа и теперь они снова счастливо заживут втроем. Милый папа, он планирует туристские поездки, чтобы у нее было хорошее настроение.
Что ж, чему быть, того не миновать!
Она лежала и смотрела на небо, которое вдруг порозовело, напоминая розу сорта «семь сестер», которая росла позади их дома в Вудсривере. Сара лежала с застывшим лицом и смотрела, смотрела на небо. Она видела, как розовое уступило место коралловому, и по этому ровному темному морю стало медленно двигаться судно-облако. Оно приближалось, увеличивалось. Сара не знала, что оно собой предвещает: в отличие от гавайцев она не умела толковать тексты, написанные на небесах. Когда небо окончательно потемнело, Сара поняла, что со страхом ждет наступления ночи.
Старое дерево опять начало скрести в окно, словно напоминая о своем существовании. Сара стала бояться этого дерева. Оно шептало что-то всю ночь напролет, словно просясь к ней в комнату. И она еще боялась снова увидеть это лицо из сучьев.
Сара понимала, что она глупая трусиха и что это всего-навсего дерево, и тем не менее ничего не могла с собой поделать. Впрочем, может, она и не трусиха, а дурочка? Может, бояться надо вовсе не дерева?
Она смутно подозревала, что вокруг нее происходит нечто странное, загадочное, может быть, даже опасное. Может, пока еще сон не взял над ней верх, надо разобраться, что к чему, сложить разрозненные фрагменты, попытаться увидеть единое целое?
Нет, все потом. Пока надо как следует выспаться, чтобы завтра быть в форме. Когда настало время принимать пенициллин, она проглотила двойную дозу и еще добавила таблетку аспирина. Вскоре она почувствовала, что жар спадает, и ее начал обволакивать сон.
Утро вечера мудренее.
В дверь постучали. Затем стук повторился. Снова и снова. Сара услышала нетерпеливый голос Риверса:
— Я принес ваш завтрак.
Сара сонно ответила, что хочет еще поспать. Она услышала, как звякнул поднос, словно его поставили на пол, потом на лестнице раздались шаги, которые быстро стихли. Еще через несколько минут «сааб» уехал.
Сара лежала на кровати в состоянии полной расслабленности. Ей совершенно не хотелось шевелиться. Тем не менее она вполне отдавала себе отчет, что надо встать и поесть, если она хочет сегодня же убраться отсюда. Она также понимала, что пора принимать пенициллин.
Сара еще немножко вздремнула, а когда проснулась, то взглянула на часы и поняла, что уже десять.
Сара быстро села и потянулась. Она явно чувствовала себя лучше. Она запила таблетку водой и поняла, что горло совсем не болит. Она вспомнила, что тогда, весной, ее болезнь упрямо не желала подчиняться действию пенициллина, поэтому, что бы с ней ни приключилось сейчас, что бы с ней ни стряслось, это явно не имело отношения к тогдашнему недугу, а значит, нет причин беспокоиться. Испытывая некоторую слабость, Сара встала, отперла дверь, взяла поднос и села с ним у окна.
Все, конечно, уже успело остыть, но в этом была виновата она сама. Сара выпила сок, немножко поклевала гренки и решительно отпихнула кофе и яичницу, которая снова являла собой шедевр кулинарного варварства. Белок по краям превратился в жареное кружево, а желток в середине оставался почти сырым. Но справедливости ради следовало признать, что Монти Риверс кое-что делал ради нее. Возможно, он считал, что должен достойно заменить Риту, коль скоро та была вынуждена покинуть ранчо. А может, ему велел заняться гостьей мистер Нильсен…
Впрочем, Сара решительно не могла себе представить, что мог сказать этот таинственный мистер Нильсен. Вся интрига с загадочными действующими лицами оказалась слишком запутанной для ее нынешнего состояния: милый Крис, свыкшийся с мыслью о близкой смерти, миссис Нильсен, клавшая цветы на странные алтари, детоненавистница Рита, отправившаяся к каким-то странным Людям Неба.
И еще доктор Дэвид Чой. Ни в коем случае нельзя упускать из вида Дэвида Чоя, от которого Сара Мур собиралась рожать детей. Она даже видела их лица. В воображении она переселила на Гавайи своих родителей. Сара знала, что отец поймет ее небольшой флирт с Джо Эганом, но она также понимала, что он никогда не сумеет понять, почему в первые же часы знакомства с Дэвидом Чоем она почувствовала неодолимое желание выйти за него замуж.
