Ознакомительная версия.
Светлая кожа и аристократическое воспитание матери разительно контрастировали со смуглостью и уличной задиристостью отца. Мэтт положил полено в огонь, горевший в новой чаше для костра.
— Мы злоупотребили твоей добротой, — резко произнес он.
Нили погладила теплую кружку.
— Все произошло постепенно, а ты всегда была готова поучаствовать, так что мы решили тебя не дергать. Мы прочитали, что ты написала… Рассудительно и в то же время душераздирающе.
— Я рада, что ты продолжаешь писать, — произнес отец. — Знаешь, я готов оказать тебе любую помощь.
— Спасибо, — ответила Люси. — Ловлю тебя на слове.
Вдруг ни с того ни с сего мать нанесла Люси один из своих фирменных ударов, на которых построила политическую карьеру.
— Ты готова рассказать нам о нем?
Люси крепче вцепилась в бокал.
— О ком?
Нили оставалась непреклонна.
— О мужчине, который похитил искорки, что раньше сверкали в твоих глазах.
— Все… не так плохо, — солгала она.
Мэтт зловеще прогремел:
— Скажу тебе вот что: если я когда-либо увижу этого сукина сына, то надеру ему задницу.
Нили подняла бровь, взглянув на него.
— После таких слов вся страна должна исполниться благодарности за то, что именно меня выбрали президентом вместо тебя.
Панда обошел квартал дважды, прежде чем набрался храбрости и вошел в трехэтажное здание коричневого кирпича. Когда-то в районе Пилсен жили приехавшие в Чикаго польские иммигранты. Теперь же здесь расположился центр мексиканской общины. Узкий коридор был испещрен яркими граффити или, быть может, это были фрески. В таком месте, где процветала народная наскальная живопись, сложно было определить наверняка.
В конце коридора он нашел дверь. На табличке было написано от руки: «Я вооружен и зол. Все равно входите».
Куда, черт возьми, отправила его Кристи? Он распахнул дверь и ступил в комнату, украшенную в стиле Армии спасения, с потрескавшимся кожаным диваном, парой не сочетавшихся между собой больших кресел, кофейным столиком из светлого дерева и вырезанным бензопилой орлом, сидевшим у плаката с надписью:
«МОРСКАЯ ПЕХОТА США
С 1775 ГОДА УМИРАТЬ ПЛОХИМ ПАРНЯМ ПОМОГАЕТ»
Мужчина, который вышел из смежной комнаты, оказался почти такого же возраста, как и Панда. Он выглядел неряшливо, уже начал лысеть, у него был большой нос и усы как у Фу Манчу.
— Шейд?
Панда кивнул.
— Меня зовут Джерри Эверс. — Он шагнул вперед, протянул руку, походка была нетвердой. Панда невольно опустил глаза на его ногу. Эверс покачал головой, потом закатал мешковатые джинсы, обнажив протез.
— Сангин. Я был в третьем дивизионе пятого полка.
Панда уже знал, что Эверс служил в Афганистане, и кивнул.
Морским пехотинцам из пятого полка тяжело пришлось в Сангине.
Эверс помахал папкой, которую держал в руках, указывая на кресло, и рассмеялся.
— Ты служил в Кандагаре и Фаллудже? И как тебе так повезло, сукин ты сын?
Панда сказал очевидное:
— Другим повезло меньше.
Эверс фыркнул и свалился на диван.
— К черту это все. Мы собрались, чтобы поговорить о тебе.
Панда почувствовал, как расслабляется.
К первому ноября Люси привыкла к жизни в Бостоне и квартире, которую снимала в районе Ямайка-плейн. Когда не писала, она занималась работой. И хотя постоянно чувствовала усталость, она никогда в жизни не испытывала большей благодарности за новую работу и постоянную занятость.
— С какой стати вы вообще мной интересуетесь? — ухмыльнулась семнадцатилетняя девочка, сидевшая на диване напротив нее. — Вы ничего обо мне не знаете.
Пряный запах тако проник в кабинет с кухни, где каждый день в благотворительном центре «Роксбери» подавали ужин пятидесяти бездомным подросткам или около того. Еще им предлагали принять душ, воспользоваться прачечной, пройти еженедельный медицинский осмотр. В центре работали шесть консультантов, которые помогали сбежавшим, потерявшимся и просто уличным детям в возрасте от четырнадцати лет найти приют, устроиться в школу, подготовиться к выпускным экзаменам, получить карты социального страхования и найти работу. Некоторые из клиентов испытывали проблемы из-за пристрастия к разным веществам. Другие, как эта девочка с красивыми скулами и печальными глазами, спасались от страшного физического насилия. Консультантам центра приходилось разбираться с душевными травмами, медицинскими проблемами, беременностью, проституцией и всем остальным.
— И чья это проблема, раз я о тебе ничего не знаю? — поинтересовалась Люси.
— Ничья. — Шауна еще сильнее прижалась к спинке дивана, скорчив недовольную гримасу. Через окно в двери Люси видела, как дети снимают украшения с Хэллоуина: летучих мышей, черных картонных ведьм и скелетов со сверкающими красными глазами.
Шауна оглядела короткую черную кожаную юбку Люси, ярко-розовые колготки и необычные ботинки.
— Я хочу к своему прежнему консультанту. Она была намного приятнее вас.
Люси улыбнулась.
— Это потому, что она не восхищалась тобой так, как я.
— А сейчас вы просто иронизируете.
— Нет. — Люси нежно положила руку на предплечье девочки и заговорила тихо, чтобы та поняла, насколько она серьезна. — Ты одно из великих творений Вселенной, Шауна. Храбрая как лев, хитрая как лиса. Ты умна и умеешь выживать. Как тебя можно не любить?
Шауна отдернула руку и смерила ее усталым взглядом.
— Вы сумасшедшая, леди.
— Я знаю. Суть в том, что ты настоящая победительница. Мы все так думаем. И когда ты серьезно решишь вернуть себе работу, я знаю, ты придумаешь, как это сделать. А теперь уходи.
Это привело девочку в ярость.
— Что значит «уходи»? Вы вообще-то должны помочь мне вернуть работу.
— Как я должна это сделать?
— Объяснив мне, как себя вести.
— Я понятия не имею как.
— Как это вы понятия не имеете? Я сдам вас директору! Она вас уволит, к черту. Вы ничего не знаете!
— Что ж, поскольку я меньше месяца здесь работаю, может быть, ты и права. Как я могу исправиться?
— Рассказать, что я должна сделать, чтобы сохранить работу. Например, каждый день приходить вовремя и научиться уважать начальника… — Следующие несколько минут Шауна поучала Люси, повторяя советы, которые слышала от других консультантов.
Когда она наконец утомилась, Люси с восхищением кивнула.
— Ух ты! Это тебе надо давать консультации вместо меня. У тебя хорошо получается.
Ее враждебность растаяла.
— Ты правда так думаешь?
Ознакомительная версия.
