Задумчивый взгляд Уолли подсказал ей, что Уолли, видимо, сам предпочел бы этим заняться. Таким материалом он мог бы добыть себе Пулитцеровскую премию. Со стены на Ройс смотрела фотография молодого Уолли, отхватившего ее в первый раз.
– Я скажу Сэму, что информацией располагаешь ты одна. Не люблю врать, но пускай у него не будет выбора. Придется ему согласиться на твое авторство.
– Спасибо. – Ройс надеялась, что скроет улыбкой чувство облегчения. Предложение Пола сразу заставило ее волноваться, как отнесется к этому Уолли. Ведь это он провел расследование, поэтому она не имела права требовать, чтобы он отказался от лавров.
С другой стороны – и это было куда важнее, – речь шла о ее любви, ее жизни. Значит, ей и надлежало действовать.
– Только учти, последствия могут быть неожиданными. Митч способен возненавидеть тебя за вмешательство в его дела.
– Риск есть, но мне ничего больше не остается. Я должна сделать все, чтобы спасти его карьеру. Ты знаешь, что его могли назначить судьей?
– Я узнал об этом только сегодня утром. Ничего удивительного! Он один из лучших юристов в стране. Увы, скандал способен перечеркнуть его шансы.
– Этому я и хочу помешать. – Ройс вынула из сумочки детскую фотографию Митча. – Я хочу снабдить статью этим фото.
– Хорошая мысль. Это станет противовесом мерзкой фотографии, помещенной Ингеблаттом. Я бегу к Сэму, а ты начинай. – Уолли указал на компьютер.
Ройс застыла перед пустым дисплеем. Ей предстояло написать самую важную статью в жизни. Ее охватил страх. Она всегда стремилась к серьезной журналистике, но сейчас на чаше весов лежала любовь Митча…
Думай о Лолли, приказала она себе. Тебе выдался шанс исправить несправедливость. Лолли достаточно страдала. Должен был существовать способ ей помочь. Но под силу ли это Ройс?
«Ты никогда не останешься одна». Вспомнив эти слова отца, она ощутила на себе его любовь. Такой любви и поддержки Митч был лишен с рождения. Был всего один способ доказать ему истинность своей любви: донести до мира правду о нем.
– Готово! – возвестил Уолли, бегом вернувшись в кабинет. – Сэм выделяет тебе верх первой страницы. Статью об аресте Джиана Вискотти он перемещает вниз.
Главное место в газете! Помещаемые здесь статьи должны были помочь сбыту газеты, ибо они попадали на глаза любому, кто бросал на нее взгляд.
– Я обещал Сэму громкую сенсацию, – добавил Уолли. – Он увеличивает тираж.
– А у меня получится? – спросила Ройс, снова сомневаясь в своих способностях. – Моя последняя статья была посвящена тому, как стирать, не портя, бейсбольные кепочки и козырьки на верхней полке посудомоечной машины.
– Обязательно получится. – В его тоне прозвучал энтузиазм, с каким ее всегда подбадривал отец. – Тебе ведь никогда всерьез не хотелось становиться телевизионной журналисткой?
– Не хотелось, – призналась Ройс. – Я хотела писать серьезные статьи, но Сэм никогда это не приветствовал.
– Твой отец отбрасывает слишком длинную тень, – посочувствовал Уолли.
– Ты прав. – Ройс была изумлена дядиной проницательностью. – Я никогда не верила, что смогу писать не хуже его. Но теперь мне придется доказать, что и я кое на что способна.
Ройс погрузилась в работу. Забыв о ленче и ужине, она упорно писала, переписывала. Уолли читал черновики и вносил предложения. К девяти вечера она уже тряслась от чрезмерной дозы кофе; прежде чем отправлять статью в типографию, она должна была получить одобрение Сэма.
Сама Ройс осталась недовольна сделанным: ей казалось, что она не смогла передать чувство отчаяния своего героя, а потом превратить его в урок стойкости человеческого духа. Однако время вышло.
Да, работа оставила у Ройс чувство неудовлетворенности; да, она могла бы до смерти переписывать статью и так и не добиться совершенства. Страдания Митча и его последующий триумф требовали более умелого пера. Зато каждое слово было начертано кровью ее сердца. Каждая строка светилась любовью.
ПРОСТИ МЕНЯ, МИЛЫЙ МИТЧ. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. Я НЕ ХОТЕЛА СДЕЛАТЬ ТЕБЕ БОЛЬНО.
Уолли проводил ее наверх, в кабинет Сэма – помещение раз в пять просторнее его собственного закутка, но казавшееся тесным, потому что хозяин нагромоздил вдоль стен кипы старых номеров газеты. Он утверждал, что перечитывает любимые статьи, хотя никто никогда не заставал его за этим занятием. Кипарисовые панели, закрывающие стены, были украшены фотографиями Сэма в обществе знаменитых политиков от Рузвельта до Клинтона включительно.
Пока Сэм знакомился со статьей, Ройс стояла перед его массивным столом, заваленным компьютерными депешами информационных агентств. Сэм был крут как редактор и неумолимо браковал любой не.приглянувшийся ему материал. Склонив лысую голову, он беззвучно шевелил губами. Прошла вечность, прежде чем он поднял голову.
– В номер. Без изменений. – Приговор был вынесен привычным ворчливым голосом, но Ройс успела заметить, что на глаза у него навернулись слезы.
– Фотография Митча с матерью вышла отлично, правда? – спрашивала Вал Пола, читая у него в кухне свежий номер газеты.
Пол согласился, но его внимание было приковано к тексту. На чтение материала на первой
странице ушло несколько минут, после чего он развернул газету и нашел продолжение.
– Ройс необычайно талантлива, – проговорила Вал, не стыдясь слез в прекрасных карих глазах. – «Я хочу к маме. Не забирайте моего ребенка. Что я буду делать здесь одна без моего мальчика?» Клянусь, Пол, я не могу не реветь, пусть и знаю все это наизусть.
– Я все понимаю, дорогая. В этой статье Митч предстает героем, а не законченным дерьмом, как у Тобиаса Ингеблатта. А все благодаря Ройс.
Вал промокнула слезы краем скатерти.
– Думаешь, Митч ее простит?
Полу хотелось ответить утвердительно, но он слишком любил Вал, чтобы ей лгать. Да, он отбросил прежние сомнения и искренне восхищался Ройс. Ему было понятно, зачем ей понадобилось исследовать прошлое Митча. И все же ему не хотелось, чтобы Вал напрасно обнадеживала подругу.
– Я разговаривал с Митчем вчера вечером, когда ты была у брата. Он переводит мать в более безопасную лечебницу. Он просил меня сменить в его доме замки и код. Он не хочет видеть Ройс. Сомневаюсь, чтобы он передумал.
– Это несправедливо!
– Он оскорблен, Вал, оскорблен до глубины души. Единственный лекарь – время, да и тот ненадежный. Когда Ройс задаст тебе вопрос о Митче, ответь ей откровенно. Пускай готовится к длительному ожиданию.
– Хорошо, – понуро согласилась Вал. – Митч больше ничего не говорил?
– Он едва цедил слова. Я рассказал ему новости: утром, перед убийством, Кэролайн вызвала людей вычистить ее ковер и мебель. Видимо, она собиралась продать дом, потому и приводила его в порядок.
