— Скажи мне, Джонни.
— Я хочу иметь своего ребенка. Я хочу, чтобы мы с тобой родили ребенка.
Наконец, это свершилось. Наконец, Джонни сам сказал это. Слова простые, но он выразил ими, как сам сказал, абсолютное желание своего сердца, то, что для него важнее всего остального… Даже важнее перспективы стать миллиардером?
Она должна была поверить ему. Он как-то сказал, что никогда не будет ей лгать. И до сих пор он никогда не лгал. В свою очередь она поклялась себе не отказывать ему ни в одном даре любви, который она только была в состоянии ему подарить…
Он наклонился вперед над столом и взял ее за руку.
— И что ты на это скажешь?
— О, да, Джонни, да!
Она побежала наверх, чтобы одеться, и всячески старалась не думать о том, о чем предупреждал ее Джерри Херн. И о чем он еще будет говорить. Просто она не могла позволить ему, — несмотря на то, что он был врачом и ее другом, — сделать это решение за нее. Это было такое решение… Решение сердца, которое должно было состояться только между ней и Джонатаном.
Кроме того, Джерри не все знал. Он не знал, например, что 334 временами ребенок может значить больше, чем сам он есть… что временами ребенок — это акт веры, стоящей гораздо больше, чем любая мечта миллионера стать миллиардером. Эта вера стоила в миллиард раз больше.
Временами ребенок — это предельный дар любви.
Сочельник! Она делала все, что было в ее силах, чтобы подольше не говорить Джонатану о своей беременности. Он был бы так счастлив, так взволнован, что это был бы лучший подарок, какой она только была в состоянии ему сделать. Начиная с того дня, проведенного ими на пляже, он возлагал на это такие большие надежды! Но она знала, что над ее головой завис с первого дня беременности меч, который олицетворял собой очень большой риск неудачи, выкидыша. И она не осмеливалась объявить мужу о подарке, который в любую минуту мог исчезнуть.
Но наступит время, когда скрывать это будет уже невозможно — все будет видно невооруженным глазом. И Джонатан узнает. И риск неудачи станет гораздо меньше.
Что же касается Джерри, она решила просто не приезжать к нему какое-то время. В конце концов у нее была ремиссия, и на начальной стадии беременности можно было себе позволить не видеться с ним пару месяцев. От этого не было бы вреда ни ей, ни Джонатану, ни их ребенку.
Она бы не смогла выслушивать мрачные предсказания и похоронные предупреждения Джерри. Вся проблема с Джерри состояла в том, что он недостаточно верил в нее, — не верил в чудо, что она может родить, — как она верила. Но он увидит! Она преподнесет урок даже такому хорошему врачу, каким был Джерри!
На Рождество Джонатан подарил ей удивительную брошь в форме… дома. Крыша была сделана из красных рубинов и очень была похожа на настоящую черепичную. Внешняя отделка — розовые рубины с бриллиантами в качестве окон с наличниками из изумрудов.
— Я сделал это по заказу, — с гордостью сообщил ей Джонатан. — Я сам разработал ее форму.
— Она очаровательна! Это же настоящий калифорнийский дом… Розовое с зеленым… Но ведь это необычный дом?
— Это вообще не дом. Это отель.
— О, — произнесла она в недоумении.
Он рассмеялся.
— Ага! Ты не знаешь, что это за отель?
— Вынуждена признаться…
— Это «Беверли Хиллз Гарденс он Сансет»!
Это запутало ее еще больше.
— Но…
— Этот лос-анджелесский отельчик последним будет выставлен на аукцион. Это — земляничка, и на этот раз я ее не упущу! Не думаю, что кто-нибудь перебьет мою цену. А когда я заполучу его в свои руки, он вынесет меня на своей высокой волне из миллионеров в миллиардеры!
«Так, значит, он еще не бросил этой надежды. Значит, эта его застарелая мечта получила сейчас новое дыхание!»
— Но каким образом покупка «Беверли Хиллз Гарденс» сделает тебя миллиардером? Каким образом образуется высокая волна? Когда отель «Бел-Эйр» был, наконец-то, продан японцам, ты говорил мне, что они заплатили гораздо больше, чем он стоил на самом деле, и больше, чем те доходы, которые он мог, по их расчетам, принести. Но они сами пожелали переплатить из-за престижа быть владельцами такого отеля.
Джонатан выжидающе посмотрел на жену, а она продолжила уверенней:
— Значит, если ты решился приобрести «Беверли Хиллз Гарденс», тебе, очевидно, тоже придется переплачивать. Если тебе нужен отель для престижа и ощущения гордости владения — это одно. Но если ты переплачиваешь, каким образом эта покупка может увеличить твой доход? Я не права?
— Внешне права. Но у меня в распоряжении секретное оружие!
И тут она рассмеялась.
— У суперменов всегда есть какое-то секретное оружие.
— Оружие очень простое и безотказное. Оно заключается в продаже части имущества за сумму, которая превышает покупку всего в целом. «Беверли Хиллз Гарденс» находится на севере Сансета, не так ли?
— Верно.
— А известно тебе, что земля, лежащая непосредственно к северу от центра Сансета — каждый ее акр, каждый фут — вероятнее всего, стоит дороже, чем любой участок территории? А известно тебе, что «Беверли Хиллз Гарденс» занимает больше акров, чем любой другой отель, чем это необходимо, и наконец, что это в финансовом отношении оправданно? Много больше! Это не клуб, а между тем он имеет площадку для гольфа, которая является лишь приятным удобством для гостей отеля и никакого дохода не приносит. А что говорить об акрах сада, которые служат для той же цели и с тем же финансовым успехом? А верховые тропы? Они сделаны по примеру других стран, но в других странах земля не ценится так дорого, как у нас. Теперь вестибюль. Наш отель в пять раз меньше «Вольдорфа», а вестибюль имеет намного вместительнее. Зачем? А к чему такой огромный холл, где с одного угла не докричишься до другого?
Джонатан на секунду умолк, как бы переваривая в голове свои же собственные слова и подготавливая резолюцию. Затем решительно заговорил:
— Итак, я превращу холл в вестибюль и таким образом освобожу часть земли на продажу. Я продам всю землю, кроме той, на которой стоит само здание отеля и бунгало за его задней стеной. Сам отель я отремонтирую и переделаю, и через короткое время он будет у меня эффективнейшим!.. Им будет проще управлять, и он будет приносить больше дохода за каждую свою комнату. И одновременно я почти ничем не пожертвую из его красоты. А в результате я получу — пока точно еще не занимался расчетами — триста — четыреста миллионов чистой прибыли!
Он был взволнован, так взбудоражен, что она даже испугалась прикасаться к нему — а вдруг дернет током?.. Она почти физически ощущала, как бурлит его кровь в венах. Она спрашивала себя, разве что-нибудь иное может теперь для него значить больше? Ребенок? Она сама?
