– Даже не целовались? – спросила бабушка, с видом заговорщицы изгибая свою идеально выщипанную бровь.
– Да… Во всяком случае, по-настоящему, – призналась я. Мне вспомнилось наше сНики прощание в машине тем вечером, после ресторана. Было и множество других минут, когда я могла поцеловать его, а он непременно ответил бы. Однако в том, что между нами ничего так и не случилось, как ни странно, и заключалась вся романтика наших отношений. – Кое-что было… Нечто подобное… Но, до… конечно, не доходило… Я широко раскрыла глаза. – Понятно,– торжественно произнесла бабушка. – Значит, надо понимать, твой урок об уважении к женщине он усвоил вполне неплохо. Браво, детка!
Я, стараясь не обращать внимания на свое взволнованно бьющееся сердце, искоса взглянула на нее. Начни обсуждать свою сексуальную жизнь с собственной бабушкой – и откроешь ее (бабушку) с новой стороны. Бабушка взяла меня за руки. – И что же ты намерена ответить? Я потупила голову, не в состоянии мыслить ясно. Что мне следовало ответить? Выйти замуж за Ники я не могла, но мы, вне всякого сомнения, подружились. У нас обоих было не вполне радужное детство и проблемные семьи, поэтому мы отлично понимали друг друга. В некоторых вопросах я была с Ники так откровенна, как не бывала ни с кем, даже с Джонатаном. Не исключено, что Николас влюбился в меня. В жизни ведь чего только не случается! А я в подобных вещах не раз глубоко заблуждалась.
– Ники потрясающий парень… – начала я и вдруг замолчала.
Бабушка неотрывно смотрела на меня, очевидно полагая, что я просто не могу разобраться в своих растрепанных чувствах.
– Мелисса, детка! Знаю, ты совсем недавно порвала с Джонатаном. Если проблема лишь в этом, я уверена, Ники с удовольствием даст тебе время на раздумья, но, поверь, более разумного решения он не принимал никогда в жизни. Скажи… – Она взяла меня за подбородок и внимательно изучила мое лицо. – Только, пожалуйста, честно, детка, потому что это очень-очень важно. Ты любишь Николаса?
О господи. Я моргнула, подбирая правильные слова. Разумеется, это было очень важно. Возможно, бабушка преследовала и собственные цели – надеялась, что наш брак с Ники навсегда скрепит их отношения с Александром. Однако я поверить не могла, что она, не кто-нибудь другой, пыталась устроить за моей спиной мое будущее. Точно так же, как папа и Джонатан!
– Бабушка, естественно, у меня по отношению к Ники есть определенные чувства, но как ты могла строить подобные планы без моего ведома?
– Что? – спросила бабушка. – Не понимаю. Честное слово, я понятия не имела.
Мы долго смотрели друг на друга, потом на кольцо, потом опять друг на друга.
– О боже! – наконец воскликнула я. – Знаю он принц и все прочее…
Бабушка наклонила голову набок, подперла щеку кулаком и, глядя на меня, печально скривила губы.
– Детка,– произнесла она,– не знаю, вправе ли я давать тебе советы. Но хотя бы выслушай мою невеселую историю. О нас с Александром…
– Настоящих принцев не бывает, во всяком случае, таких, какими их представляют. В общей сложности за мной ухаживали трое. Поверь моему опыту, это совершенно обычные люди с солидным запасом разного рода отговорок. Истинные же принцы – обыкновенные парни, которые обращаются с тобой как с принцессой.
– А как же Александр? – изумленно воскликнула я. – Он-то настоящий принц, к тому же с изысканными манерами!
Бабушка вздохнула.
– Мы познакомились с Александром, когда мне было девятнадцать лет. В ту пору, сразу после войны, я пела в «Кавальер-клубе» в районе Реджент-стрит. Как я туда попала? Впервые поднялась на сцену просто ради забавы, когда была в этом клубе на свидании. Спела «Жестокосердную Ханну». Управляющий попросил меня прийти еще раз, и я подумала, а почему бы и нет. Тебе бы понравилось в «Кавальер-клубе», детка. Только вообрази: драпировки из бархата, огромные хрустальные люстры и немыслимо разношерстная публика. Там бывали и герцоги, и актрисы, и гангстеры. И те, и другие, и третьи опрокидывали коктейль за коктейлем и засиживались до самого утра. Местечко было весьма скандальное, но ужасно шикарное.
– А твои родители не возражали?
– Совестно признаваться, но в те дни я была очень своевольной. А мама с папой как раз разводились, что я крайне болезненно переживала. Отчасти из-за этого и замуж не выходила еще долго– предолго. Я купила себе квартирку в Кенсингтоне и не мешала родителям выяснять отношения. К тому же за мной увивались толпы поклонников. Они каждый вечер поили меня шампанским, присылали мне из теплиц в загородных имениях свежие пионы и предлагали руку и сердце… – Бабушка улыбнулась. – Мне было всего девятнадцать, но я притворялась, что мне двадцать два.
Я видела фотографии, на которых бабушка была запечатлена поющей, в блестящих парчовых платьях по фигуре, окруженная господами в смокингах и дамами в замысловатых коктейльных шляпках с коротенькими вуалями. Выражение ее лица на этих снимках было как у тридцатидвухлетней, трижды разведенной женщины.
– Как-то раз в клуб пришел Александр с компанией друзей. Они заняли столики в передних рядах, предназначенные для особо важных гостей. Как только наши взгляды встретились, мне почудилось, что мы знакомы много-много лет. Это было удивительное чувство, казалось, меня слегка ударило током. Я не могла отвести от него глаз и так разволновалась, что продолжала петь с большим трудом. Он просидел в клубе до закрытия, а в пять утра повез меня на завтрак в кафе близ «Ковент-Гардена», которое открывалось в такую рань для цветочников, купил мне кофе и все орхидеи, какие в то утро там продавали.
– Очень романтично,– на выдохе произнесла я.
Бабушка кивнула.
– Еще бы. Спустя некоторое время,– продолжала она,– я переехала в его квартиру, в Мейфэр, и стала, что называется, его любовницей. Но,– поспешила добавить она,– это было гораздо больше, чем просто сексуальная связь, Мелисса. Когда он бывал в Лондоне, мы почти не разлучались и ездили непременно вдвоем и в театры, и на вечеринки, и на концерты. Алекс мечтал, что мы поженимся, раздумывал, где нам жить, представлял, как будут выглядеть наши дети. Я полностью разделяла его желания. Мы были по уши влюблены друг в друга. Однако нам помешал семейный бизнес. Алексов отец делал все возможное, чтобы вернуться на родину. У старика на примете были гораздо более подходящие, чем я, кандидатуры на роль законной невестки.
– Но ведь ты тоже прекрасно подходила на эту роль, бабушка! – горячо воскликнула я. – Твой отец был судьей первой инстанции!
Бабушка скривилась.
– Таких, как он, в ту пору было без счета. А о маме ходила дурная слава. К тому же у меня до Александра уже были… скажем так, серьезные отношения кое с кем из поклонников. Но, несмотря на все это, нас с Александром, поверь, связывала пламенная любовь. – Она крепко сжала мою руку, и я поняла, что сейчас начнется самое неприятное.
