этот вопрос.
— Из Сент-Винсента позвонили, чтобы сообщить, что в последнее время тебя несколько раз задерживали.
— Это вопрос?
— Давай попробуем вернуть прежние отношения. — Равнодушный к моему четкому намеку на то, что я участвую в этом по принуждению, он тянется за своей чашкой чая. — Что происходит, Слоан? Это не похоже на тебя — вести себя так в классе.
— Откуда тебе знать, какая я? — требую я, мрачно смеясь. — Когда ты в последний раз спрашивал меня что-нибудь обо мне?
Последнее капля моего терпения лопается. Как трещина в опоре моста, которая годами выдерживает безжалостное движение, погоду и пренебрежение, пока не сбрасывает утренних пассажиров в овраг.
— Ты вдруг решаешь появиться на родительском собрании и начинаешь интересоваться моей жизнью, как будто я еще не стала полноценным человеком с минимальным участием с твоей стороны?
Чашка все еще парит в одной руке, папа явно ошеломлен этой вспышкой гнева. — Откуда это берется?
— У меня есть вопрос получше. Когда ты в последний раз спрашивал меня, нравится ли мне школа? Или завела ли я новых друзей. Тебя бы удивило, если бы ответ был «нет»?
— Слоан…
— Нет, ты затащил меня сюда, папа. — Я остро ощущаю жар, проникающий в мои поры. Мои уши горят красным. Годы пренебрежения и обиды, всплывающие из глубокого колодца какого-то серьезного дерьма между отцом и дочерью, которое давно назревало. — Ты всегда давал понять, что мои чувства не имеют значения в доме. От меня ждут, что я заткнусь и буду играть свою роль. Буду сильным человеком, который никогда не просит о помощи и не позволяет маске соскользнуть, потому что не дай Бог мне постоянно взваливать на свои плечи бремя чужих нужд.
Его глаза расширяются. — Я никогда не просил тебя…
— Серьезно? — Слоан, Кейси — твоя ответственность. Ты ее старшая сестра. И это прекрасно. Я хочу быть рядом с ней. Конечно. Но какова твоя работа во всем этом? Кто отвечает за меня? — Я с ужасом слышу, как мой голос срывается. — Конечно, иногда ты играешь роль. Ты строишь из себя защитника и отпугиваешь моих парней, как будто на самом деле беспокоишься о моей добродетели, хотя, вероятно, просто боишься, что один из этих богатых парней обрюхатит меня, и тогда ты потеряешь работу, я права?
У него отвисает челюсть. — Это не…
— Но как насчет моих чувств? — Перебиваю я. — Когда это будет считаться?
— Если бы ты пришла ко мне, — начинает он, нахмурив брови и сложив руки.
— Я не одна из твоих учениц. Я записываюсь на прием не для того, чтобы привлечь внимание моего отца.
— Может быть, я был чем-то озабочен, — признается он в попытке успокоить меня, но, похоже, он все равно этого не понимает. Вообще. — Это не значит, что я не заинтересован. Ты всегда предпочитала иметь свое личное пространство. Общение — это улица с двусторонним движением.
Верно. Конечно, он нашел бы способ сделать это моей виной. Это никак не могло быть недостатком с его стороны. Нет, это я была недостаточно откровенна.
Я, спотыкаясь, поднимаюсь на ноги.
— Куда ты идешь? Мы еще не закончили разговор, Слоан.
Я перекидываю сумку через плечо. Если мне придется посидеть здесь еще минуту, я собираюсь что-нибудь выкинуть. — Вот тебе новость, папа: я встречалась с ЭрДжеем Шоу за твоей спиной. Он мне действительно нравился. Но теперь мы расстались, и вместо того, чтобы грустить и вгрызаться в пинту мороженого, ты ждешь, что я буду улыбаться и притворяться, что все в порядке. Что ж, мне это надоело. Считай, что это я отключаюсь. С меня хватит.
— Я понятия не имел, что ты так себя чувствуешь. — На глубоком вдохе он прочищает горло. — Возможно, ты права. Я всегда был уверен в твоей способности позаботиться о себе. Что я тебе не нужен.
Я смотрю на него, позволяя многолетнему негодованию отразиться на моем лице.
— Девочке всегда нужен ее отец, — говорю я, прежде чем уйти.
В своей спальне я захлопываю за собой дверь. Я бросаюсь на кровать и тереблю подушку, пока не слышу, как начинают рваться швы, а мои пальцы немеют. Затем я зарываюсь лицом в натянутую ткань и рыдаю.
Предполагается, что исповедь полезна для души, но в моей полно дыр. То, что я позволила отцу увидеть, как я ломаюсь, было похоже на катастрофу. И каждый раз, когда я смотрю на свой телефон и вижу, что сообщения от ЭрДжея там нет, я проклинаю себя за то, что мне не все равно. Я знала, что лучше не влюбляться в незнакомца в лесу.
Сколько раз я должна усвоить, что ничего хорошего не выйдет из того, что я открою свое сердце, пока я не буду убеждена, что это только укусит меня за задницу?
— Слоан? — Раздается осторожный стук в дверь. Моя сестра.
— Уходи. — Мой голос приглушен подушкой.
— Нет. Я вхожу.
Не дожидаясь возражений, Кейси входит внутрь, останавливаясь только для того, чтобы закрыть за собой дверь. Затем она оказывается на кровати рядом со мной, отрывая мое лицо от подушки. — Ей, — тихо говорит она. — Ты в порядке?
Истерический смех вырывается наружу. — Нисколько.
— Я думаю, это был в основном риторический вопрос.
Я поднимаю голову и вижу, что ее губы кривятся в усмешке. Я почти смеюсь в ответ, на этот раз искренне, пока не вспоминаю, почему я плачу в первую очередь. Почему ЭрДжей меня терпеть не может.
Кейси, должно быть, что-то увидела в моих глазах, потому что ее лоб настороженно морщится. — Что?
Я делаю медленный, размеренный вдох. — Я переспала с Фенном в младшем классе.
На мгновение воцаряется тишина.
Затем она пожимает плечами. — Я знаю. Он сказал мне. — Явное возмущение заставляет меня сесть.
— Он сказал тебе? — Рычу я. — Серьезно? Он заключил огромную гребаную сделку о том, чтобы скрыть это от тебя и ЭрДжея — вот почему я, черт возьми, потеряла ЭрДжея в первую очередь! — и теперь он ходит вокруг да около и говорит об этом? Когда он тебе сказал?
— В прошлое
