Я жил под тяжестью страха, что она встанет и уйдет. Конечно, я могу заставить ее вернуться силой, но я бы предпочел, чтобы она захотела жить со мной.
— Я хочу жениться на тебе заново, — говорю я ей.
— Что? — В ее хриплом голосе слышится шок.
— Я хочу, чтобы твои родители были рядом. Они этого заслуживают.
Слезы собираются в ее глазах, как тихий шторм.
— Ты самый милый человек на свете…
Она крепко обнимает меня и практически душит, но, черт возьми, мне нравится каждая чертова секунда.
— Даже когда ты немного сумасшедший, — добавляет она.
— Немного? — Я щекочу ее бок, и она хихикает.
— Ладно! Ладно… — Она пытается оттолкнуть мою руку от своих ребер, но ей это не удается. — Ты сильно сумасшедший. Ладно?
Ее смех полон, свободен и во всем прекрасен.
— Это больше похоже на правду. — Я прижимаюсь к ее рту, пока она смеется.
А потом я тоже смеюсь, переворачиваюсь на нее, прижимаю ее к себе и пристраиваю к своему телу, как половинку своего сердца, которой мне так не хватало.
МАЙКЛ
На следующий день мы возвращаемся в дом Рафа, где в плену остается наш отец.
Джио бросается к нему, его грудь завывает от дыхания, и он запускает кулак ему в нос.
— Ты, черт возьми, скажешь нам, где Николетт, или, клянусь, я буду поджигать твое проклятое тело кусочек за кусочком.
Наш отец насмешливо качает головой, сплевывая кровь. Его едва можно узнать, ушибы и отеки искажают его лицо.
Он силен, надо отдать ему должное. Но мы его сломаем. Он заговорит.
— Какое же ты разочарование, Джио. — Ему все еще удается рассмеяться. — Но опять же, ты всегда был глупым и жалким. — Он насмехается. — Неудивительно, что ты до сих пор один. Ни одна женщина не хочет иметь в мужьях неудачника.
Джио рычит, выхватывает свой полуавтомат и всаживает его в грудь нашего отца.
— Еще одно чертово слово, и я продырявлю тебя прямо сейчас.
Раф протискивается мимо Джио, хватаясь за воротник рубашки нашего отца. В последние несколько дней он едва сохраняет рассудок. Может, он этого и не говорит, но я подозреваю, что за время их совместного проживания он слишком полюбил Николетт.
— Хватит с меня игр, — огрызается он. — Говори или я убью тебя!
— Я могу говорить весь день, сынок. — Наш отец ухмыляется. — Твоя жена была та еще задница.
Он застонал, и Раф стиснул зубы.
— И все это время ты не мог зачать ей ребенка… так что я сделал это за тебя.
У меня в груди замирает дыхание.
Он не может…
— Какого ребенка? — задыхается он, его лицо мгновенно становится белым, когда он отпускает хватку нашего отца.
Блять. Нет. Он не должен знать. Это его уничтожит.
— Не надо, — предупреждаю я.
Это заставляет Рафа перевести свой тяжелый взгляд на меня. И в его глазах я вижу человека, которому слишком много раз причиняли боль. Он никогда не заслуживал предательства, которое лежало у его ног. Раф всегда был слишком хорош для этого, но жизнь все равно поимела его.
Он продолжает смотреть, словно подталкивая меня к тому, чтобы я заговорил. Сказать ему то, о чем он уже догадывается.
Джио молчал все это время, но теперь в его чертах появилась ярость, ноздри расширились, и он сжал кулаки на боках.
— Прости, — говорит наш отец. — Должно быть, я забыл рассказать тебе самое интересное.
— О чем он говорит, Майкл? — В голосе Рафа звучат ярость и страдание.
— Просто скажи ему, Майкл. Избавь его от страданий.
— Заткнись, твою мать! — Я ускоряю шаг и впечатываю кулак в рот отца.
Багровые струйки стекают на его колени.
— Почему я должен? Я встретил ее первым. Она была больше моей, чем его. — Он поворачивается к Рафу. — И это был мой ребенок, которого она носила. Твой младший брат. — Он хмыкает. — Или сестра.
Раф резко вдыхает, его лицо искажается от переизбытка эмоций — боль, предательство… все это есть. Я могу только представить, как сильно это его ранит. Если бы моя голубка поступила со мной так, как Бьянка поступила с ним… Блять.
Она предала его верность самым ужасным образом. И создала из этого предательства ребенка.
Я никогда не осмеливался спросить, почему у них не было детей, но теперь я подозреваю, что это могло быть потому, что они не могли. В этом есть смысл. Они оба хотели детей. Они оба говорили об этом маме. И даже когда Бьянка работала над тем, чтобы стать практикующей медсестрой, она говорила, что хочет детей.
Он смотрит на меня. Разбитый. Разрывается на части шов за швом.
— Как ты мог не сказать мне? — В его словах звучат недоверие и мука.
Я провожу рукой по волосам.
— Я не хотел, чтобы это причинило тебе боль.
Он стискивает зубы и делает один долгий вдох.
— К черту Бьянку. Мне просто нужно найти ее.
— Ее? — Наш отец хихикает, и этот звук отражается от стен. — Какую конкретно?
Выражение лица Рафа мгновенно ожесточается.
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду? — Он притягивает свое лицо к лицу нашего отца, пока между ними почти ничего не остается. — Николетт! Где она?
— О, мне очень жаль, сынок. — Он поджимает губы, принимая гордый вид. — Я думал, ты имел в виду Бьянку.
ЭЛСИ
— Тебе что-нибудь нужно? — спрашиваю я Рафа, доставая воду из холодильника, прежде чем отправиться наверх, чтобы лечь спать с Майклом.
Мне все еще кажется странным находиться здесь, в доме Майкла, хотя он предпочитает, чтобы я называла его нашим. Эта жизнь с ним — моя, а Раф… он теперь моя семья, и я беспокоюсь о нем. У меня разрывается сердце, когда я вижу, как он страдает, оставшись без женщины, в которую он явно влюблен.
Проходят дни, а Майкл и его братья все никак не могут найти Николетт. Это убивает Рафа. Он даже не скрывает этого.
— Нет. — Он качает головой, уткнувшись лицом в ладони, когда из его легких вырывается торопливый вздох. Он смотрит на меня, белки его глаз окрасились в красный цвет, брови напряжены. — Я ценю это, правда. Спасибо.
Я заставляю себя улыбнуться, собираясь подняться наверх, чтобы побыть с мужем.
— Элси? — зовет он.
Я поворачиваюсь, надеясь, что ему действительно что-то от кого-то нужно. Потому что, Боже мой, какой несчастный мужчина.
— Да?
— Ты подходишь моему брату. — Он проводит рукой по своим густым черным волосам. —
