— И частенько Степанчук злоупотреблял?
— Вроде и нет. Но запои раз в квартал случались. Оттого и жена ушла, не выдержала. Шеф его прощал-прощал, а в последний раз поставил вопрос ребром: или кодируешься, или увольняешься. Сам же в медицинский центр и отвез. Уже почти полгода прошло: молодец, держится. Ну, так что? Будете за всех говорить?
— Нет, — категорично отказалась Катя, хотя почти все время, которое провела в кресле парикмахерской, сочиняла поздравление в стихах. Прежде она часто поздравляла друзей подобным образом и даже могла кому-то посвятить стихотворение. Но в последнее годы ее как-то все реже посещала муза. А месяц назад вдруг неожиданно вернулась: и строчки складывались, и рифма ложилась. — Я здесь без году неделя: никого не знаю, меня никто не знает. Зачем привлекать внимание? Пусть уж лучше Иван Иванович.
— Жаль… — расстроился Зиновьев, но ненадолго. — Ладно, Козырев так Козырев. Может, вы и правы… А в боулинг играете?
— Играю. Год назад на кубке прессы в составе команды газеты заняла второе место, — похвасталась она. — Только я здесь ненадолго: дела. Поздравлю вашего шефа и уеду.
— Еще чего! — возмутился Саша. — Никуда мы вас не отпустим! Это даже хорошо, что Сифон сегодня будет играть со своими: он лучше языком работает, чем руками, да и глазомер у него никакой… Вот и фильм закончился.
Под дружные аплодисменты в зале включили верхний свет.
— А теперь переходим ко второй части нашей банкетной программы… — начал было ведущий, то есть Сифоненко, или Сифон.
В этот момент Ладышев жестом подозвал его к себе, шепнул что-то на ухо, затем взял протянутый микрофон.
— Напоминаю — сегодня мы отмечаем десятилетие компании, — в установившейся тишине строго произнес шеф. — Год назад я всех предупредил: никаких личных подарков!
Зал недовольно загудел.
— Не пойдет!
— Мы готовились!
— Вадим Сергеевич, это нечестно! — громко выкрикнула раскрасневшаяся Ксения Игоревна. — Нас вы поздравляете в день рождения, а нам почему нельзя? Мы не согласны!
— Не согласны-ы-ы! — дружно поддержал ее зал.
— Общественность требует, Вадим Сергеевич! — развел руками Сифон. — А посему, хотите вы или нет, начнем нашу поздравительную мини-программу, — под одобрительные аплодисменты решительно заявил он. — С кого начнем?
— Пусть дамы скажут слово! — выкрикнул кто-то из зала. — Мужчины присоединятся.
— Ну что ж, начнем… с вас, пожалуй, — в два прыжка одолел он расстояние до крайнего столика. — Валентина, вам предоставляется честь открыть…
— Ой нет, что вы! — смущенно замахала руками женщина и отпрянула от микрофона. — У нас вот молодая, красивая есть, ей и начинать, — показала она взглядом на Проскурину.
— В таком случае… Право открытия торжественной части предоставляется…
— Екатерине Александровне, — подсказал Саша.
— Екатерине Александровне…
— Проскуриной, — снова помог Зиновьев.
— Екатерине Александровне Проскуриной! — повторил ведущий и сунул микрофон Кате в руку.
Отказываться, а уж тем более снова передавать его кому-то было неудобно.
— Мне немного неловко… — поднялась она с места и повернулась лицом к присутствующим. — Я здесь почти никого не знаю…
— И мы вас почти не знаем, — подал голос кто-то из зала. — Зато наслышаны, что вы журналистка, и хотели бы познакомиться!
— Очень хотели бы! — одобрительно загудел народ. — А то женщин в коллективе раз, два и обчелся: комплимент сказать некому!
— Ну что ж, — поборов смущение, решительно тряхнула она свежеокрашенными и по-модному вытянутыми волосами. — Тогда будем знакомиться: Екатерина Александровна Проскурина.
В зале дружно рассмеялись.
— Это мы уже слышали, — снова выкрикнул кто-то. — А сколько вам лет?
— Сколько мне лет — спросите у Андрея Леонидовича, — шутливо ответила она. — В анкете записано.
— Да он эту анкету под дулом пистолета никому, кроме шефа, не покажет! — заметил ведущий. — Поэтому считаю вопрос снятым. Но кое-что от себя могу добавить: поскольку вы — гуманитарий, подсидеть в нашем коллективе сможете только Зиночку!
За столиками снова рассмеялись.
— Вообще-то я не собираюсь ее подсиживать.
— Тогда шефа! — продолжил острить ведущий. — Неужели Вадим Сергеевич решил продать наш доходный бизнес?
— Скорее, наоборот: в ближайшем будущем ваш шеф решил добавить вам работы, — отшутилась Катя и, сделав паузу, за время которой улегся шум, произнесла: — Теперь кое-что о рождении…
На свет родиться — не забава.
У каждого своя судьба:
Одних с рождения лелеет,
Другим как мачеха она.
Кому-то выстелет соломку,
Кого-то шмякнет в стенку лбом,
Одним — шелка и бриллианты,
Другим — голяк, покрытый льдом.
Одним — спокойное теченье
И вязкой тиши благодать.
Другим — стремнина, вихри, шквалы,
Одна задана: выживать!
Плыть по течению несложно,
Но в том и кроется беда,
Что просто плыть — ужасно скучно:
Задавит грусть, заест тоска.
Размыта цель, туманны планы…
И надо б что-то изменить.
Ну что ж… Придется бросить лодку,
Жилет спасательный забыть,
Рвануть вперед и что есть мочи
Грести, грести, чтоб победить,
Чтоб вопреки земным законам
Теченье жизни изменить!
Не отступать и не сдаваться!
Бороться из последних сил!
Благословит пускай удача!
Тот, кто не сдался, — победил!
— Как вы думаете, кому из присутствующих больше всех подходят эти слова? — лукаво поинтересовалась Катя у притихшего зала.
— Ладышеву! Вадиму Сергеевичу! Шефу! — тут же ожил народ.
— Правильно! — поддержала она. — Личности с большой буквы никогда не были и не будут баловнями судьбы, — перевела она взгляд на внимательно слушавшего именинника. — И это хорошо, это замечательно, когда люди в них верят. Как я успела убедиться, с силой духа, Вадим Сергеевич, у вас все в порядке, с жаждой жизни — тоже, здоровьем Бог вас не обделил, удача — верная спутница, коллектив за шефа — горой. Остается одно: пожелать вам большой любви… А так как меня не предупреждали, что подарки отменяются, вот то, о чем вы меня как-то попросили, — подхватила она коробку и направилась к столу именинника.
Под громкие аплодисменты Ладышев встал, принял подарок, растерянно повертел его в руках и, наклонившись к самому уху Кати, прошептал:
— Разве я тебя о чем-то просил?
— Не просил, так намекал, — игриво улыбнулась она и, заметив, как Вадим попробовал распаковать коробку, остановила: — Не раскрывай! Пожалуйста.
