Я постарался загладить конфуз, отправив Дину с Лерой в туалетную комнату, чтобы обсушить и причесать мою спутницу, но понимал, что даже Валерия не способна сотворить чудо. Чуда и не произошло. Едва сдерживая слезы смущения и стыда, Динара вернулась в зал. Прическа неисправимо испорчена, платье просто неуместно, но хуже всего был ее затравленный взгляд, которым она озиралась по сторонам. В этот момент мне было безумно жаль ее. Не нужно было тащить ее туда, где…. Ей нет места?
Конечно, я не оставил Динару наедине с ее горем, и старался выглядеть невозмутимым, играя роль ее спутника, но то и дело ловя на себе недоумевающие взгляды коллег по цеху, старых знакомых, и случайных людей. Мне хотелось увести ее, спрятать от всех этих откровенно-насмешливых взглядов, защитить и успокоить. Но я был частью этого общества и был обязан играть определенную роль.
— Прости меня. Я выгляжу смешно. — прошептала мне на ухо Дина, когда оставив ее всего на минутку, я вернулся с бокалам шампанского. Я ободряюще улыбнулся ей, заметив разводы от туши на правой щеке. Лера намеренно плохо справилась с поставленной задачей.
— Плевать на них. Ты лучшая — для меня. — солгал я. Именно солгал. Потому что в этот момент жалость к Дине мешалась со смущением перед знакомыми. Она казалась нелепой и неуместной на фоне остальных женщин, и не менее нелепым казался я, держа ее под руку. Лера и я оказались единственными персонами в ресторане, которые обращались к Динаре. Она была подавлена, а я раздражен. И в то же время я чувствовал почти болезненное возбуждение, глядя на эти дрожащие губы и испуганные огромные глаза, взирающие на окружающих с ужасом и смущением. Впервые за последние два месяца я позволил себе напиться. И где-то в середине вечера я смог, наконец, расслабиться. Но Диночка по-прежнему была напряжена и скована. И ее можно понять.
— Влад, может, мы пойдем домой. Ты пьян, а я очень устала. И Кирилла пора укладывать. — вцепившись в мой локоть, с нотками мольбы проговорила Динара. Я ничего не успел ответить, наткнувшись на откровенно насмешливый взгляд Леры, отсалютировавшей мне бокалом с шампанским. И в меня, словно бес вселился. Я посмотрел на бледное лицо Дины. Небрежный макияж и прямые расчесанные наспех волосы, чувственный изгиб трагически-поджатых губ. Моя дурочка, смешная, необыкновенная, такая непохожая на других. Ее обнаженные плечи и голые ноги, неловкие руки, которые она не знала куда деть, беззащитное выражение лица — все это возымело на меня очень мощное непредсказуемое воздействие. Я утащил ее в туалет, и она, опять меня «не подвела», чуть не свалившись по дороге. Я расхохотался, закрывая плечом дверь блестящей чистым кафелем просторной комнаты. Она не успела опомниться или возразить, когда я щелкнув задвижкой, набросился на нее. Это была чистая примитивная животная страсть, рожденная в глубинах моего порочного эго. Ей было необходимо мое внимание и поддержка, моя забота и нежность, а не грязный секс в туалете на холодном мраморном шкафчике. Я не дал ей ни одного шанса остановить разыгравшегося похотливого зверя, не реагирующего на просьбы и слезы. Вооружившись громадным опытом я обрушил на нее весь приобретенный в чужих постелях арсенал, пока она не сдалась. Фееричный конец такого же фееричного вечера. Как ни странно, но такого яркого и горячего секса у нас не было ни до, ни после. Только удовлетворение было совсем другим. С привкусом горечи и предчувствием беды. Все катилось к черту.
Иллюзии. Я никогда не жил ими, и осуждал тех, кто поддается глупым фантазиям. Но сам оказался в их плену на короткий период времени. Я не способен измениться. Лера была права. Я сломаю жизнь этой девочке, сам того не желая. Теперь я знаю это наверняка.
Мы ехали домой в гробовом молчании. Каждый хранил и лелеял свои тайные мысли. Я не просил прощения. Дина не обижалась. Но оба понимали, что с этого момента что-то в нас необратимо изменилось. И мне было больно, что так происходит.
— Я люблю тебя. — сказал я, повернувшись к застывшей Динаре. Она смотрела в окно, и никак не отреагировала на мои слова. Сейчас ей было совершенно неинтересно, что я говорю. Она прекрасно понимала, что я предпринял жалкую попытку удержать то, что мы начали терять.
Несколько дней тягостного молчания, пристальных изучающих взглядов, две ночи в разных спальнях. Мы ни разу не затронули тему благотворительного вечера. И спустя неделю жизнь снова вошла в привычную колею. Завтрак в постель, короткие звонки в обед, телевизор по вечерам, незатейливые разговоры, прогулки втроем, совместный шопинг и игры с Кириллом, а по ночам механический секс. В начале сентября Динара попросилась на выходные в Ярославль, разумеется, вместе с моим сыном. Я отпустил ее. Почти с облегчением. И в первую же ночь изменил ей….
«Влюбленность начинается с того, что человек обманывает себя, а кончается тем, что он обманывает другого.»
О.Уайльд «Портрет Дориана Грея.»
Воскресное утро началось с пронзительных трелей дверного звонка… и почти забытой головной боли. Неприятная сухость во рту, вялость в мышцах, звенящая зияющая пустота мыслей. Глухо застонав, я спрятал голову под подушку, чтобы не слышать раздражающих звуков, но они не прекращались. Кто-то очень настойчиво желал видеть мою нескромную персону, и явно не собирался уходить. И тут рядом со мной зашевелилось…. Тело. Я понятия не имел, откуда оно взялось, и почему спит в моей постели. Резко отбросив подушку в сторону, я быстро сел, отчего в глазах потемнело, и желудок подал недвусмысленный сигнал, но стоически сдержал рвотный позыв, примирившись с головной болью, осмелился взглянуть в глаза последствиям пьяной вечеринки в ночном клубе, куда накануне вытащила меня Лера (будь она неладна). Смазливое кукольное личико в обрамлении белокурых кудряшек смотрело на меня с таким же недоумением и мутной поволокой в светло-карих глазах.
— Ты кто? — спросил я. И внезапно понял, как часто я задавал подобный вопрос по утрам в течении всей своей беспутной веселой жизни. И чувствовал себя вороной, которая зарекалась… и свиньей, которая всегда найдет сами знаете что….
— Маша. — ответила кудрявая. — Тебе в дверь звонят.
— Точно. — кивнул я, пытаясь выбраться из кровати. Это оказалось не так-то просто, если учесть мое невменяемое состояние. Ужас, я еще был пьян. Что мы такое вчера пили?
Я потратил не меньше трех минут на поиск необходимого минимума одежды, без которого встречать гостей было бы крайне неприлично, даже для меня. В дверь уже пинали, и, грозно выругавшись, я вышел из спальни, предусмотрительно закрыв за собой дверь. Но в гостиной, примыкающей к холлу, дела обстояли не лучше, даже хуже, я бы сказал. На диване, в обнимку с темнокожей тощей девицей спала Валерия Тихомирова в одном нижнем белье, а ее подруга не плохо себя чувствовала в чулках и кружевных красных трусиках. Повсюду валялись пустые бутылки и разбросанная одежда, женские туфли, очистки от семечек и пачки из-под сигарет. На стеклянном хромированном столике надежно прилипла длинная черная прядь волос, с воткнутыми в нее окурками от сигарет. Я даже предположить не мог, что происходило тут вчера, и как мы смогли сотворить бедлам за одну только ночь. По всему видно, нам было очень весело. Весело до потери волос.
