- Андрей Палыч, вы вернулись!
Он улыбнулся женсовету, собравшемуся у ресепшена, прошёл в зал, и сразу наткнулся на знакомых. Пожал несколько протянутых к нему рук.
- Андрей!
- Когда начинаете?
- Жду с нетерпением!
- Поздравляю с показом!
- Не женился ещё?
Его улыбка стала шире.
- Как раз собираюсь.
Родители его не ждали. Он со спины к ним подошёл, и мать приобнял, наклонившись к ним.
- Ну что, начинаем?
- Андрюша! - Маргарита, кажется, настоящее облегчение испытала, его увидев.
- Вернулся? Что-то ты быстро.
Он посмотрел на отца.
- Катя очень переживала, что я на показ опоздаю. Но я, кажется, как раз вовремя, да?
Его посверлили испытывающими взглядами, но после Маргарита его ближе к себе притянула, поправила воротник его рубашки.
- Показ начнёшь? - сухо поинтересовался Пал Олегыч.
В этот момент можно было позлорадствовать, или просто попытаться что-то выиграть от отцовской просьбы, но Андрей лишь спокойно кивнул.
- Конечно. Я для этого и приехал.
Он повернулся к подиуму, но Маргарита его за руку схватила.
- Ты привёз Катю? Где она?
Жданов вернулся к родителям.
- Не привёз. Она остаётся на стажировку.
- Вы так решили?
- Да. Но... - Андрей немного смущённо улыбнулся. - Кажется, я женюсь.
- О Господи, час от часу не легче, - запричитала Маргарита, но как-то беззлобно. Андрей даже рассмеялся. - Вы что же, так просто решили? Ты здесь, она там... А свадьба-то когда?
- Думаю, что тогда, когда ты всё устроишь, мамуль. - Жданов на отца весёлый взгляд кинул, и тут же сообщил: - Всё, иду говорить речь. И не хмурься так, мама. Мне кажется, что ты уже количество гостей подсчитываешь!
- Ну, вот всё и решилось, - проговорил Пал Олегыч, обращаясь к жене и наблюдая за тем, как Андрей уверенно поднимается на подиум. - Наш сын женится. Всё упрямство враз на нет сошло.
Маргарита кивнула, после чего одарила мужа красноречивым взглядом.
- Да. И я надеюсь, что ты тоже перестанешь упрямиться!
Вместо эпилога
- Так, это на месте. Книги расставил, одежда в шкафу... - Андрей остановился посреди комнаты, руки в бока упёр и огляделся по сторонам, стараясь понять, что, может быть, забыл сделать. Пустые коробки, в которых Катины вещи несколько дней назад привезли в его квартиру, теперь стояли у стены, Жданов для порядка в них заглянул, чтобы удостовериться, что в них ничего не осталось. - Ужин заказать! - вдруг вспомнил он. Ведь Катя приедет вечером, и они наверняка про еду забудут, а потом опомнятся, а поздно будет. Заказать нужно заранее.
Даже не верилось, что два с половиной месяца разлуки позади. Больше не будет тягостного ожидания выходных, перелётов, встреч и расставаний в аэропорту, бесконечных звонков и километровых счетов за международные переговоры. Сегодня Катя вернётся в Москву, и больше уже никуда от него не уедет. Он даже отвоевал у Валерия Сергеевича право уже сейчас, не дожидаясь свадьбы, перевезти Катеринины вещи в свою квартиру. Так что, у них теперь свой дом есть. Не чужой, не съёмный, не на время, а свой дом. Андрей всё сегодняшнее утро посвятил тому, что расставлял и раскладывал в шкафу её вещи. И хоть знал, что уже завтра Катя решит всё переделать по-своему, но оставить всё в коробках и чемоданах не мог. Хотелось, чтобы она не просто приехала из аэропорта к нему, а приехала домой.
Всё-таки он её любит. Иногда самому смешно, насколько любит. Как важно, чтобы она его любила. Как важно, чтобы хотела выйти за него замуж. Пару раз затевали разговор о том, что брак - это серьёзно, а некоторые (не будем показывать пальцем кто именно), ещё совсем недавно считали, что таким поступком петлю на своей шее затянут. А сейчас эти некоторые только улыбаются и время поторапливают.
- Получу тебя в своё полное распоряжение, - говорил ей Андрей, и светился от удовольствия в предвкушении. Как бы в доказательство своих слов, обнимал, стягивал с плеч кофту и целовал. - И делать буду всё, что захочу.
Организацией свадьбы занималась его мама, всё на себя взяла, а так, как Катя серьёзно вникать в подробности не могла, то Маргарита этим вовсю пользовалась. Только иногда вспоминала, что нужно посоветоваться, приезжала к Пушкарёвым, ошарашивала тех рассказами о приготовлениях к торжеству, а все слова Андрея, который пытался её вразумить, всерьёз не принимала. Она мечтала женить сына по всем правилам, и старалась вовсю.
- Не простого мальчика женим, - говорила Маргарита Рудольфовна, возмущаясь, в ответ на все увещевания. - Он - президент модного дома. Всё должно быть на должном уровне. - Поворачивалась к мужу, ища поддержки. - Паша, ты ведь понимаешь меня?
- И даже поддерживаю, - поддакивал Пал Олегыч, не отрывая взгляда от бумаг.
Маргарита, довольная его ответом, поворачивалась к сыну и победно улыбалась. Андрею же оставалось лишь руки поднять, сдаваясь на милость победителя. Но Кате потом жаловался по телефону, правда, быстро спохватывался, и озабоченно интересовался:
- Но мы ведь выдержим?
- Конечно, выдержим. Один раз вполне можем потерпеть.
Жданов рассмеялся.
- Про один раз мне понравилось!
Труднее всего было с Кирой. Она перестала с ним разговаривать ещё на том показе, когда узнала про свадьбу. Андрей пару раз пытался с ней поговорить, но Воропаева его игнорировала, только однажды ему удалось вывести её на разговор, после которого у Жданова на душе остался неприятный осадок. Он готов был признать свою вину, и прощения попросить, за все годы её бесполезных ожиданий и своих ошибок, но Кира не собиралась его прощать. Пытаться пробиться через её броню было бесполезно, и Андрей, в итоге, попытки оставил, решив, что даже если она его и ненавидит, то право на это имеет, и исправить ему ничего не удастся. И, наверное, ему поделом, всю жизнь будет помнить, что так просто топтаться на чужой душе, как на чистом листе бумаги, нельзя. Остаётся только надеяться, что когда-нибудь Кира сможет оглянуться на их годы совместной жизни без особой злости и обиды. А пока она продолжала работать в "Зималетто", правда, Сашка, в свой последний визит, проболтался, что её на работу в её любимый Милан зовут, куда Кира недавно ездила развеяться. И лично он, Воропаев, будет уговаривать её согласиться. Чтобы подальше была от всяких подлецов и мерзавцев, тем более женатых.
- Сам виноват, - сказал ему отец, а Андрей лишь кивнул. Возразить было нечего.
