— Расположение безукоризненное, — пришла Финелла в восторг, когда все участники закончили свою работу. — А эти панели пепельно-соломенного цвета просто отлично подчеркивают цвета этого сезона!
— Надеюсь, ты не забыла о своем обещании продемонстрировать модели? — напомнила ей Нелл. — Тэлли подаст на тебя в суд за нарушение контракта, если ты этого не сделаешь.
— Я ничего не забыла и как раз собираюсь показывать, — заверила ее Финелла. — И, невзирая на вероломность Клода, я его буду просить сопровождать меня на подиуме. Я сделала сказочные мужские свитеры и шарфы, и даже одну классную куртку толстой вязки, которыми наверняка соблазнятся многие мужчины. Клод должен в них блестяще выглядеть. И это, как ничто другое, сможет возбудить в маркизе ревность, а он наверняка почувствует некоторое сожаление, что попался на крючок старой карге, а не кому-то, скажем, немного… посочней.
— Предполагаешь, что он клюнет на одежду? — спросила Нелл.
— Клюнет, клюнет, — заверила ее Финелла. — Он тщеславный. Сама убедишься.
В пятницу утром, как и было сообщено, в фургоне от Арчиллского парка-заповедника доставили дикого кабана. Это было крупное, размером с восточноевропейскую овчарку, животное, покрытое черной щетиной, но весом примерно в четыре раза больше пса. Его острые желтые клыки торчали из челюсти, как рабочие концы у старомодных консервных ножей, придавая кабану нелепо-смешной вид. По-видимому, он был животным довольно послушным, но сторож, который его доставил, предупреждал, что кабан может двигаться по изрытой земле быстрее человека и при своем весе на удивление проворный.
— Его зовут Бэйзил, — добавил сторож, и Нелл тотчас же захотелось спасти щетинистую шкуру кабана. Он напомнил ей Берти, секача, который к теперешнему времени стал совершенно ручным, появляясь почти каждый вечер на расстоянии фута от ступенек огражденной террасы, чтобы выпить миску молока и съесть порцию солодового хлеба и лесных орехов. Найниэну удалось его приручить, а вот свинья и подсвинки были более недоверчивы и подбирали только лакомые куски, когда их кидали им через лужайку. Впрочем, большинство гостей страстно желали кормить диких свиней, восхищаясь своеобразной кабаньей окраской и отметинами.
— Бедный Бэйзил, — сказала Нелл, наблюдая, как Мик со сторожем выгоняют дикого кабана из фургона с помощью больших деревянных палок и направляют его во временное жилище в стойле. Мик укрепил перегородки стальными скобами и после беглой инспекции сторож решил, что они, должно быть, достаточно прочные.
— Почему же вы продали его? — поинтересовалась Нелл.
— Просто их у нас слишком много, — объяснил он ей. — Обычно они тихие, неагрессивные животные, но до тех пор, пока их не загонят в угол. Однако они могут вступать в чертовски жестокие схватки, когда охраняют свою территорию или самок. Нам приходится их отбраковывать.
— И таким образом голова старенького Бэйзила окажется на экране телека с яблоком в зубах, — с сожалением сказала Нелл, разглядывая через ограждение дикого кабана, который тоже глядел на нее крошечными черными глазками-пуговками.
А сторож сказал:
— Ну, если это вас утешит — заповеднику очень пригодятся деньги, которые на нем заработали.
Нелл же нашла утешение в том, что маленькие, близко поставленные глазки имеют сверхъестественное сходство с глазами Гордона Гриля. Возможно, что и телезрители это тоже должны заметить.
— А на что похоже его мясо? — уныло спросила она.
— Понятия не имею, — ответил сторож. — Я вегетарианец. Так же, как и он, по случайному совпадению. Больше всего он любит картошку.
— Постараюсь не забыть, — сказала Нелл, отметив в уме, что попросит Калюма собирать для Бэйзила очистки. Дикий кабан перед закланием, так же, как и люди, приговоренные к смерти, может отведать своей любимой пищи в последний раз.
Маркиза Клода оказалась яркой, темноволосой и кареглазой итальянкой, увешанной драгоценностями. Ей было лет сорок. При знакомстве с Нелл Финелла представила ее как маркизу Валентину де Басто Арсизио.
— Да, формы у нее внушительные, — пробормотала она, пока довольно полная леди, безостановочно беседуя с внимательно-предупредительным Клодом, поднималась вверх по главной лестнице.
— Держу пари — она разорит его задницу, — грубовато бросил Тэлли.
Нелл ничего не сказала. Она пыталась прийти в себя, с ужасом думая, что, если бы Клод только поманил ее мизинцем, она пошла бы за ним хоть на край света. Ленивая улыбка в его темно-карих глазах и горячее долгое рукопожатие превратили нижнюю часть ее тела в пудинг из манной крупы. Раскаленная докрасна кочерга? Смешно! Он был слишком соблазнителен, будь он проклят!
Никогда до этого в «Талиске» не было такого блестящего списка гостей. Кроме маркизы, в списке этого первого гала-вечера фигурировали Ротшильд, Гиннес и Вести, владелица нефтяных концернов, и несколько промышленников международного бизнеса, которых сопровождали разные партнеры и целые горы дорогих чемоданов. Большую часть второй половины дня вертолеты приземлялись почти беспрерывно, высаживая великих и знаменитых, и вскоре гостиница была заполнена людьми, имена которых не сходили с громких колонок светских сплетен. «Как будто здесь ожил журнал «Хелло!», — подумала Нелл. — Ох, Финелла, ты права: если все они прибыли с желанием потратиться, наши с тобой долги банкам будут погашены в течение вечера!»
Сознавая, что его репутация на этом показе в уик-энд может либо подняться, либо упасть, Калюм превзошел самого себя. На первый банкет были приготовлены филейчики из лесных грибов, нежная курица и консоме с эстрагоном; кнели из лосося с сушеными морскими водорослями[34]; седло оленя с кочанчиками молодой капусты, нашпигованной можжевеловыми ягодами, парафе Драмбуйе и, наконец, уникальный сыр Талиски, запеченный в овсяном тесте с местными яблоками и острые закуски с привкусом жареного с пряностями мяса омара. Когда подали грибы, Финелла продемонстрировала коллекцию в кофейных и кремовых тонах, к супу подошла гамма цвета корицы и табачных оттенков; персиковое и абрикосовое надела, когда подали лососину, а глубокие оттенки красного и багрового — с олениной. Образцы вечерней одежды зимнего белого цвета сопровождали сладкое и закуски, которые подали с резковатым солодовым виски. Следуя заботливым наставлениям Финеллы и Калюма, Нелл комментировала происходящее на подиуме, перемежая информацию об одежде с короткими замечаниями о меню, и при этом обнаружила, что удивительным образом те же самые слова можно применить и для одного, и для другого: одежда и блюда сходным образом были «красивыми, пикантными, сказочными, нежными, чувственными и шикарными», а также были «тщательно обработаны и украшены». Нелл впервые увидела, как легко при этом впасть в каламбурный треп Гордона Гриля.
