ресторана? — узнаёт Эйвери, пока наши ногти сушатся под лампой.
— Да, но скорее всего, оно недостаточно крутое для этого места.
— С твоими бровями нужно немного поработать, если хочешь, могу спросить, не могут ли они нас по-быстрому записать на воск.
Я качаю головой.
— С моими бровями всё в порядке. Ты выщипываешь свои слишком тонко. Должно быть, фишка жителей Лос-Анджелеса.
— Ну, зато я потом всё же запишусь на воск. Я не собираюсь пропускать БЕСПЛАТНЫЕ процедуры.
Я машу на неё рукой возле выхода.
— Наслаждайся, но не задерживайся, а то я уйду на ужин без тебя.
Пройдя через фойе спа-салона, я мысленно возвращаюсь к той парочке, которую видела ранее, а затем прокручиваю в голове свой короткий разговор с Эйвери.
Сожаления…
Зайдя в наш номер люкс, я беру сумку и роюсь в ней в поисках телефона.
Сожаления… «Скажи это»… Та пара внизу…
Я набираю буквы на экране телефона.
— Какого чёрта ты делаешь, Сидни? — спрашиваю я себя, всё ещё сумасшедшая, всё ещё разговаривающая сама с собой.
В одной руке я держу телефон, а другой играю с волосами.
— К чёрту! — палец завис над кнопкой «отправить», и я делаю это.
Отбросив телефон на диван, я хватаю платье, косметичку и иду в ванную. Накрасившись, я скольжу в своё серебряное коктейльное платье с блёстками и снова смотрю в зеркало.
— Ох чёрт! Что же я наделала? — на меня обрушивается реальность моего импульсивного шага.
Я слышу, как закрывается дверь в наш номер.
— Эйв… ты ни за что не поверишь, что… — и я открываю дверь ванной.
О… мой… Бог!
Цветы. Приглушенный свет. Тихая музыка и… Лотнер.
Он стоит в трёх метрах от меня, на нём смокинг с серым галстуком. Никогда не видела его одетым в нечто подобное. Он… идеален. Держа в руках телефон, он качает головой.
— Получил твоё сообщение… наконец-то.
Мой только что нанесённый макияж в серьезной опасности. У меня в горле образовывается ком размером с Сатурн и от этого мои глаза слезятся… сильно!
Лотнер делает шаг вперёд.
— Итак… вот как мы поступим… Я выжму из тебя все твои слёзы, потому что это получается у меня лучше всего, затем ты скажешь мне эти три слова… — он снова поднимает телефон. — Затем я встану на одно колено и задам тебе один очень важный вопрос. Ты скажешь «да», и после этого я сниму с тебя всю одежду и заставлю кричать так, что мост Золотые Ворота рухнет, а затееем мы медленно… страстно… будем заниматься любовью… до конца наших дней. Понятно?
Самый болезненный всхлип вырывается из меня, когда поток слёз катится из моих глаз настолько быстро, что я едва могу видеть Лотнера, но всё же я киваю.
Он делает ещё один шаг.
— Вот в чём проблема. Я не знаю, как жить и при этом не любить тебя. Это как просить свои лёгкие работать без воздуха, сердце биться без крови, а глаза — видеть без света. Но всё же ты такая глупая…
Одновременно я смеюсь и всхлипываю.
— Как ты вообще могла подумать, что я когда-либо смогу любить кого-то так, как я люблю тебя? — Лотнер делает ещё один шаг, лезет во внутренний кармашек пиджака, вытаскивает оттуда платок и нежно проводит по моему лицу. — Очевидно, ты не услышала меня в первый раз, так что придётся повторить.
Он улыбается.
— Готова?
Я киваю и всхлипываю.
— Я. Люблю. Тебя. И точка. Это чёртова любовь, которая потрясает до самой глубины души, и никогда, НИКОГДА ни с чем не сравнится. Моя любовь к тебе неизмерима и вечна.
Он убирает обратно носовой платок и берёт в ладони моё лицо.
— Я люблю тебя… только тебя… всегда тебя… навсегда только тебя, — он тянется к карману и вытаскивает оттуда свой телефон, показывая моё сообщение. — Ты закончила со слезами? — ухмыляется он.
Шмыгнув носом, я киваю и улыбаюсь.
— Хорошо, твоя очередь, — он вертит в руках телефон, а затем засовывает его обратно в карман.
— Лот…
— Нет-нет-нет, — качает он головой и прикладывает палец к моим губам. — Три слова, Сид. Это всё, что я хочу услышать.
Он медленно убирает палец от моих губ и оставляет на них лёгкий поцелуй.
В этот самый момент я осознаю истину, в которую думала, что никогда не поверю. Судьба — это реальная и невероятная сила, а сказки не всегда бывают вымыслом.
— Я люблю тебя, — я никогда не вкладывала столько эмоций в три простых слова.
Огромнейшая счастливая улыбка сияет на его губах и в красивых голубых ирисах. Не могу поверить, что у меня заняло так много времени сказать эти слова.
Он опускается на одно колено, лезет во внутренний карман пиджака и достаёт оттуда кольцо.
— Мама отдала мне своё бриллиантовое кольцо перед смертью, — Лотнер сглатывает, и из его глаз тоже катятся непрошеные слёзы. — Она сказала отдать его той девушке, которая завладеет моей душой, — он закрывает глаза, когда я большими пальцами стираю слёзы с его щёк. — Я не отдал это кольцо Эмме.
Наши взгляды встречаются, и ему больше ничего не нужно говорить. Больше нечего сказать. Он уже всё сказал.
— Сидни Энн Монтгомери, любовь всей моей жизни, владелица моей души, мать самой ангельской девочки на всём белом свете… ты выйдешь за меня замуж?
— А где моя малы….
— Сидни! Одно слово, детка. Я тебе уже сказал, как всё должно пройти.
Я смеюсь и протягиваю левую руку.
— Да!
Он надевает кольцо на мой палец, а затем целует его.
— Где моя сестра? Где Оушен? Почему ты не…
И он затыкает меня одним единственным способом, который знает. Когда я расслабляюсь и сдаюсь под его напором, он отпускает мои губы. Посмотрев на мои босые ноги, Лотнер закусывает нижнюю губу.
— Как выглядят твои туфли, которые ты привезла под это платье? — спрашивает он и кладёт руку мне на бедро.
— Туфли на шпильке серебряного цвета, а что? — соплю я.
— Обуй их.
— Что? А разве мы не…
— Обуй. Их, — говорит он твёрдо, но при этом хитрая улыбка растягивает его губы.
Я закатываю глаза, вытаскиваю обувь из чемодана и обуваюсь. Их каблук десять сантиметров, и выглядят они так, будто их носит какая-то танцовщица у шеста. Я их обуваю только когда иду куда-то с Эйвери.
Лотнер стоит у стеклянной балконной двери. Я встречаюсь с его сексуальным разгоряченным взглядом. Мы собираемся делать это на балконе? Тогда зачем мне обувать туфли? Он манит меня пальцем, и я слушаю его немую просьбу. Когда я встаю перед ним, он изучает
