Ознакомительная версия.
– Я хотела помочь Диме. Я всего лишь проверила… Мне бы хотелось знать, что у него неправильно.
– За то, что ты, – острый коготь рассерженной курицы ткнулся Тане в свитер, – решала за него задачи, вместо «четверки» получишь «два», а он… он… – Люка не сразу смогла выбрать для Васильева казнь, соразмерную его страшному преступлению, – а он получит «единицу» и снова придет к директору с родителями.
Класс выразительно ахнул. Люка довольно улыбнулась, дернув огненным коком. Таня почувствовала, как в груди ее поднимается горячая волна, которая, выплескиваясь, обычно освобождала ее от страха и делала способной на самые отчаянные поступки. Она глубоко вздохнула и в полной тишине громко и отчетливо произнесла:
– Вы не имеете права!
Рассерженная курица от негодования превратилась во взбешенного коршуна.
– Это у вас здесь нет никаких прав! – выкрикнула она. – Ты! Ты! Ты – тоже к директору! С родителями! Завтра же!
– Да, – кивнула головой Таня. – Мы обязательно придем вместе с папой, когда он сможет отпроситься с работы. А до тех пор я не буду больше ходить на вашу физику. – И она, спешно покидав в рюкзак школьные принадлежности, вышла за дверь.
С английского языка, извинившись перед учительницей, Таню вызвала в коридор Кира Геннадьевна.
– Танюшка! Что произошло на физике? – встревоженным голосом спросила она. – Людмилу Павловну в медкабинете еле отпоили валокордином! Она почему-то все время твердила твою фамилию.
Внутри Тани будто надломился сдерживающий ее стержень. Она поникла плечами и, уткнувшись в плечо классной руководительницы, горько расплакалась.
Вечером к Тане пришла Прижняк, которая уже напрочь забыла, что еще вчера решила больше не дружить с Осокиной, поскольку так и не дождалась от нее помощи на контрольной работе по физике.
– Ну ты, Танька, даешь! Это, конечно, хорошо, что ты Люку отбрила, но как бы тебе это боком не вышло. Люку сердить – себе вредить!
– Я знаю, – согласилась Таня, – но меня понесло. Я почему-то иногда могу так разозлиться, что совершенно не в силах себя сдержать. Вот и сегодня так получилось. Я же точно знала, что задачи решены верно, а эта… а этот коршун…
– И что ты собираешься теперь делать? – перебила ее Прижняк, потому что не хуже Тани знала, какой злобной птицей является Люка.
– Не знаю, но сейчас мне почему-то совершенно не хочется об этом думать.
– И правильно! Молодец! – похвалила ее Лена. – Много чести будет этой Люке, если постоянно о ней думать. Давай лучше поговорим о другом…
– О чем?
– Ну… например, о Клюшеве.
– И что бы ты хотела от меня о нем услышать?
– Я бы больше хотела, чтобы ты меня послушала.
– Ну! – Таня приняла самый независимый вид, чтобы Ленка не подумала, что она умирает от тоски без этого Клюшева.
– Так вот! – засверкала глазами Прижняк, выдержала эффектную паузу и выпалила единым духом: – Алена Тихомирова совершенно не интересует Антуана, так же как и Шиндяева!
Лена опять замолчала, чтобы получше рассмотреть, какое впечатление произведет на Осокину эта свежайшая новость. Таня скупо улыбнулась, опять же для того, чтобы Прижняк ничего себе не навоображала, и спросила, как можно равнодушнее:
– С чего ты взяла?
– Ряба сказал!
– А он-то откуда знает?
– Я только что в читальном зале была. А еще там был Ряба и Шиндяева с Тихомировой. Мы все там материал для реферата по биологии подбирали. Так вот: Ряба обозвал их дурами и сказал, что Антуан им не отвалится, поскольку ему нравится девочка из нашего класса.
– И кто же? – Таня уже больше не могла изображать равнодушие к обсуждаемому предмету.
– Этого из Рябы, к сожалению, вытрясти не удалось. Думаю, что он и не знает. Но даже и то, что мы от него услышали, тоже очень важно, ведь правда?
– Наверняка ему нравится Любимова, – сказала Таня, и ей очень захотелось, чтобы подружка как можно скорее опровергла ее слова, что та и поспешила сделать:
– Не думаю. Слишком уж она примитивная. В общем, Таня, Антуан, считай, в твоих руках, а потому теперь можно обсудить еще один очень важный вопрос.
– Какой?
– Например, такой: отдала ли ты анкету Комиссарову?
– Отдала.
– А он?
– А он вообще-то не хотел брать.
– Почему?
– Сказал, что все наши девчоночьи примочки ему совершенно не интересны.
– А ты?
– А я попросила, чтобы он все-таки взял, потому что может найти там нечто для себя интересное.
– Ну и? – Лена нетерпеливо заерзала на стуле. – Неужели нельзя сразу рассказать? Почему из тебя все клещами надо вытаскивать?
– Потому что рассказывать больше нечего. Анкету он еще не вернул. Ты лучше скажи, как у тебя дела с автобусной остановкой?
– Тоже никак, – тяжело вздохнула Лена. – Я все выхожу, выхожу, а его нет.
– Неужели так ни разу его и не встретила?
– Один раз встретила, только он был с Генкой Рябой и на меня не обратил никакого внимания.
– Это ничего, Лен. Он просто тогда еще не читал в анкете про остановку, а когда прочитает, то наверняка будет вести себя иначе, – очень убедительно сказала Таня.
Венька решил написать Винту письмо.
Он писал в нем все как есть: что Пашка наверняка сам виноват, но что ему, Веньке, его все-таки жалко, потому что нос – он ведь на самом видном месте, а сломанная рука, наверное, здорово болит. Венька пожелал Винту скорейшего выздоровления и посоветовал больше не попадать в ситуации, когда ломаются кости.
Венька понимал, что отдавать письмо Кире Геннадьевне не стоит, а то одноклассники опять его неправильно поймут. Он вовсе не самый сознательный и сочувствующий. Он просто очень хорошо знает, как тяжело быть одному, когда, как говорится, стакан воды некому подать. Конечно, мамаша Винта все ему подаст, но это совсем не то же самое, когда какой-нибудь пустяк подаст друг. Венька решил съездить к Пашке самостоятельно. В палату его скорее всего не пустят, но письмо обязательно передадут.
В школьном буфете Венька купил пару булочек с ореховой начинкой. Они маленькие, но очень вкусные. Ради такого случая можно даже пожертвовать папиной ручкой. Кто еще Винту такую принесет? Никто! А Винт, как поправит руку, будет писать и радоваться.
Когда Венька вышел на остановке «Городская больница», то совершенно растерялся. Больница занимала целый квартал и состояла из множества разноэтажных корпусов. Куда идти? Где находится Винт? Венька, наверное, так бы и уехал ни с чем, если бы случайно не наткнулся на винтуевскую мамашу. Она очень удивилась, увидев Веньку, но зато подробно и обстоятельно объяснила, как найти Пашку. Оказывается, в палаты пускали всех подряд, и письмо было ни к чему. Венька смял его, засунул в карман и пошел по узкой тропинке к двенадцатому корпусу.
Ознакомительная версия.
