— Может, вы и правы. Но что-то мы замешкались здесь. Я хочу скорее на пляж, а мы торчим тут на самом солнцепеке возле раскаленной машины.
С сияющим лицом она стала спускаться по узкой тропинке к морю. Повеяло свежестью, приносимой с моря легким бризом. По дороге им попалось несколько заросших невысокой травой полянок, оживлявших окружающий ландшафт. И вот наконец показался залив.
На минуту у нее перехватило дыхание от красоты этого места. С трех сторон бухту окаймляли почти отвесные скалы, круто обрывавшиеся в море. Золотой песок пляжа плавно переходил в более темный там, где на него накатывали волны. Сбросив сумку, Лесли с наслаждением легла на песок и по-кошачьи потянулась. Свежий воздух, солнце и близость Невила пьянили ее, кружили голову.
Тем временем Невил, распаковав аппаратуру, раскладывал ее прямо на берегу.
— О! Это действительно симпатичное местечко! — произнес он, осмотревшись. — Мы пробудем здесь долго. Поэтому не расположиться ли нам покомфортабельнее? Ты мне поможешь? — Он внимательно посмотрел на нее и продолжал: — Чем мне нравится это место, так тем, что здесь не бывают эти чопорные старые семейства, постоянно живущие на Менорке. Только тут я могу почувствовать себя по-настоящему свободным. На этом замечательном острове…
Он выпалил все на одном дыхании, потом вернулся к автомобилю, чтобы принести остатки оборудования, еду, полотняный шезлонг, пляжные зонтики и прочие необходимые мелочи.
Пока он отсутствовал, она все думала, какая же она храбрая, хвалила себя за то, что ее оригинальный план пока не встретил никаких препятствий и все идет точно по задуманному. Ее размышления прервали шаги, доносившиеся сзади.
Сгрузив на песок самую громоздкую часть поклажи, из большой спортивной сумки Невил достал пляжное полотенце, разостлал его и с удовольствием плюхнулся рядом с Лесли. Посмотрев на часы, он произнес:
— Фотографу для работы подходит всего лишь несколько часов, а порой и несколько минут. Солнце пока слишком высоко, и у меня достаточно времени, чтобы всласть поплавать. Пойдешь со мной?
— Не сейчас, хочу немного позагорать.
Он лениво расстегнул джинсы, и Лесли открылась картина, буквально заворожившая ее. Узкие плавки подчеркивали мужское достоинство Невила, оказавшееся весьма внушительного размера. Лесли не могла оторвать глаз от волос, курчавившихся над резинкой.
Потрясение выпускницы католического колледжа было так велико, что Лесли зажмурилась. Услужливое воображение нарисовало Невила обнаженным. Вот он стоит напротив нее, гладит ее по волосам, и груди Лесли касаются его груди отвердевшими сосками. Она тряхнула головой и открыла глаза, прогоняя наваждение.
Невил уже освободился и от рубашки. Он выглядел как молодой Геракл во всем блеске своей мужественной мощи. Его тело оказалось еще более мускулистым, чем ей рисовалось в фантазиях. И при каждом движении под гладкой упругой кожей перекатывались бугры тренированных мускулов. Она следила за ним взглядом, когда он подошел к кромке воды и бросился в накатившуюся волну.
Размашистыми гребками он быстро удалялся от берега. Испытывая незнакомый трепет, она наблюдала за движениями этого совершенного тела, а ее рука между тем сама собой теребила под топом лямочку бикини. Наконец Лесли сняла топик и не без некоторой внутренней борьбы верхнюю часть бикини. Ощутив кожей ласковое прикосновение солнца, дыхание бриза, она блаженно закрыла глаза.
Мерно набегающие волны, ветерок, порой доносивший мелкие брызги, постепенно убаюкали Лесли. Она лежала, прикрыв лицо рукой, а ее обнаженная грудь поднималась и опускалась в такт легкому дыханию.
Ее разбудил внезапный звук; она не сразу поняла, откуда он доносится. Открыв глаза, она увидела, что Невил, покрытый тысячами радужных капелек, направляется к ней. Его горящий взгляд был прикован к упругой груди Лесли, и он улыбался. Не говоря ни слова, он опустился на полотенце рядом с ней, обнял ее за плечи, наклонился и поцеловал в шею. И сразу словно тысячи таких же радужных брызг взметнулись в ее мозгу. И новые, неизведанные эмоции захлестнули Лесли и увлекли в водоворот, срывая последние преграды благоразумия. Лесли уже не помнила, сама ли обхватила его голову руками и потянула к своей груди или это Невил жадно приник к ее возбужденному соску, но от поцелуев как будто бы холодящее пламя разливалось по всему ее телу. И он, почувствовав, что она дрожит всем телом, слегка отстранился и заглянул ей в глаза.
— Ты дрожишь?
— Ты такой… мокрый. И… холодный. Вода сегодня холодная. И я теперь тоже мокрая.
— Странно. Мне показалось, это тебе даже нравится.
Говоря с ней, он не отнимал рук, и они блуждали по ее телу, пока наконец не остановились перед преградой в виде тонкой полосочки ткани трусиков бикини.
— Почему бы тебе не снять и это? Кроме меня никто не увидит.
Палец нежно потянул бикини вниз.
— Нет-нет, я не готова, — запротестовала Лесли, уже понимая, что то, о чем она мечтала с самого раннего утра, теперь непременно произойдет.
Невил выразил легкое разочарование, шутливо оттянув резинку бикини и отпустив ее. Тем не менее его глаза излучали такой чувственный магнетизм, что она не сопротивлялась, когда его пальцы проникли под треугольник плавок и стали поглаживать ее попку.
— Совершенство…
А другой рукой он нежно сжимал ее грудь, глядя Лесли прямо в глаза.
— Ты хочешь этого? — спросил он изменившимся от желания голосом.
— Да, но боюсь… что мы сгорим на этом пляже. Хорошо ж мы будем после этого выглядеть!
Лесли, конечно, прошептала первое, что пришло ей в голову, не заботясь, насколько это правдоподобно звучит. На самом деле она была близка к панике. Чтобы сгладить неловкость, она облизнула сухие губы и приникла к его губам, одновременно быстрыми движениями языка дотрагиваясь до языка Невила. Она понимала, что зашла уже так далеко, что дороги назад нет. Ей хотелось повернуть назад, но… больше всего на свете хотелось заняться любовью с Невилом. Здесь и сейчас. Немедленно.
Он, словно уловив всю противоречивость чувств, овладевших Лесли, достал тюбик крема для загара, выдавил немного себе на ладонь и начал массировать тело Лесли, которая чувствовала те же гипнотические токи, исходящие из его рук. Нанеся крем ей на живот, он мягкими круговыми движениями поднимался все выше, всякий раз предугадывая место, где приостановиться, чтобы доставить ей большее удовольствие. Наконец он коснулся ее грудей, и они немедленно среагировали: соски поднялись и затвердели, а сами груди набухли.
— Сколько нашего брата готовы жизнь отдать за такую красоту.
