— Но ведь колесо обозрения — одна из главных достопримечательностей, — настаивала Мэгги. — Есть места, где обязательно нужно побывать хотя бы раз. — И она почему-то вспомнила насмешливую фразу о швейцарцах из фильма Орсона Уэллса «Третий человек»,[16] прозвучавшую о подобной ситуации.
— Это утверждение всегда казалось мне ужасно несправедливым по отношению к швейцарцам, — заметил Джереми. — Мы им многим обязаны — и не только изобретением часов с кукушкой. Нам есть за что их поблагодарить.
— Например, за хороший сыр, — поддразнила его Мэгги.
— Особенно за сыр, — улыбнулся он.
После аттракциона они пошли ужинать в ресторанчик «Хойриге», пили там кислое, зеленоватое молодое вино и ели сосиски с квашеной капустой. Мэгги тогда подумала — как же ей повезло иметь возможность путешествовать и открывать для себя простые, приятные мелочи, отличающие каждое место на карте от других, в компании высокого красавца мужа! Рядом с Джереми она иногда забывала о своем английском происхождении, ощущая себя гражданином мира. В такие минуты ей было жаль сестру, чья жизнь, по мнению Мэгги, была скучна и монотонна.
По возвращении в резиденцию Мэгги увидела там Эсмеральду — та выгружала из такси множество пухлых тюков и чемоданов. У водителя был раздраженный вид — ему явно не дали чаевых.
— Донна Маргарида! — театрально воскликнула Эсмеральда, прижав руки к груди. Как и следовало ожидать, она была в черном.
Мэгги знала, что от нее требовалось, и обе женщины бросились друг к другу в объятия. У Мэгги увлажнились глаза, пока Эсмеральда всхлипывала у нее на плече. После этой интерлюдии, соблюдя все формальности, повариха вытерла глаза большим чистым платком и стала собирать свои сумки в одно место. Мэгги помогла перенести все в лифт.
— Не могу простить себе, что не была на похоронах. — Эсмеральда начала бесконечный монолог, пропитанный угрызениями совести. — Что бы обо мне подумал господин посол?
Далее шел пересказ всех чувств, пережитых Эсмеральдой, — начиная с того момента, как она услышала печальную весть, уже не успевая на похороны, и заканчивая самыми разнообразными эмоциональными реакциями ее многочисленного семейства и бессонными ночами, наполненными мыслями о бедной донне Маргариде, которая осталась в Вене одна-одинешенька и наверняка плохо питалась.
— Зато, — ликующе воскликнула она, — я привезла вам вашу любимую бакальяу![17]
Любовь Мэгги к португальской треске была сильно преувеличена Эсмеральдой, которая всеми правдами и неправдами старалась почаще включать это блюдо в меню. Джереми любил поддразнивать этим жену, и португальская рыбка стала в их семействе одной из излюбленных тем для шуток. Мэгги покорно изображала радость, пока Эсмеральда распаковывала чемоданы, ровными рядами выкладывая на кухонный стол пакетики и пластиковые контейнеры «Тапперуэр».[18]
Джереми частенько жаловался, что Мэгги не умела обращаться с обслуживающим персоналом — с тех самых пор, когда она, будучи еще невестой, однажды побывала с ним на приеме в богатом доме. Там слуга в белых перчатках ловко менял тарелки, а она каждый раз смущенно говорила «спасибо». Потом муж со строгим видом объяснил ей, что официантов нужно воспринимать как невидимок. Та же история повторялась с определенной к ним прислугой на каждом новом месте. Однако все они, безусловно, уважали Джереми, а к Мэгги относились с искренней нежностью, отмечая ее природную доброту и нежелание причинять другим беспокойство. Однако очень скоро прислуга получала полную власть над хозяйкой дома, и ей лишь оставалось притворяться, что это она выбирает меню или отдает приказания.
Эсмеральда вообще относилась к Мэгги как к капризному ребенку, позволяя себе бесцеремонно критиковать ее наряды и отправляя переодеваться, если костюм, по ее мнению, не годился для официального приема. На кухне португалка господствовала безраздельно. Иногда, проведя вечер вне дома, Мэгги на цыпочках прокрадывалась туда и заглядывала в холодильник в поисках напитка или чего-нибудь съестного, а через пару минут в дверях показывалась Эсмеральда в цветастой ночной рубашке, с навитыми на бигуди волосами, и озабоченно интересовалась, чего желает донна Маргарида. Именно поэтому Мэгги убедила Джереми попросить в министерстве иностранных дел официального разрешения устроить маленькую кухоньку наверху.
Казалось, будто на кухне у Эсмеральды все предметы имели глаза; ряды ковшей над плитой, медные кастрюли, хрустальные фужеры для приема гостей, перчатки-прихватки с подписанными пальцами… все они шпионили за Мэгги, считая ее незваной гостьей в идеально упорядоченном мире, созданном поварихой. Мэгги почти слышала их упреки. Кухня, казалось, следует за ней затаив дыхание.
Эсмеральда педантично планировала, как упаковать хозяйские вещи. Распорядилась начать с прихожей и гостиной и сообщила, что уже договорилась с Ширли насчет перевозки. Затем они займутся личными вещами coitadinha[19] донны Маргариды, которые находятся наверху. Эсмеральда, по-видимому, считала своим долгом впредь обращаться к Мэгги не иначе как к «бедняжке». Ей, по ее словам, приказано было остаться встречать нового посла с супругой, хотя никто еще пока не знал, кого назначат на эту должность. Конечно же, никто не заменит покойного господина посла — тут Эсмеральда набожно перекрестилась — и донну Маргариду. Вряд ли ей еще доведется работать у таких замечательных людей. Затем хлынул новый поток слез, которые она ловко и немного картинно смахивала большим белым платком.
Вечером повариха настояла на том, чтобы приготовить для Мэгги настоящий, правильный ужин, состоявший из щей и бакальяу, и подала его в столовой, словно это был официальный прием. Мэгги сидела за столом при свечах, оглушенная царившей вокруг тишиной. Казалось, будто картины старых мастеров, принадлежавшие министерству иностранных дел, и старинные фарфоровые сервизы за стеклянными дверцами шкафов взирали на нее с недоумением. Что эта самозванка делает во главе стола — там, где всегда сидел господин посол?
Во время приемов Джереми уделял большое внимание рассадке гостей. Он знал, кто из послов находился в Вене дольше других и, следовательно, имел право занять почетное место. Знал, чьи жены говорили по-английски — и их можно было спокойно устроить рядом с представителями английских делегаций. Перед каждой тарелкой стояла табличка с именем, красиво написанным от руки.
«Вы согласны, чтобы я постелила эту скатерть?» — не терпящим возражений тоном вопрошала Эсмеральда. Именно она давала указания официанту Хайнцу, которого специально приглашали для подобных мероприятий, говорила, в каком порядке обслуживать гостей. Скромным вкладом Мэгги в организацию приемов был подбор цветов, на и здесь ей приходилось сдерживать полет фантазии из-за аллергии мужа. Любая пыльца вызывала у него приступ сильного кашля, особенно весной.
