Сиренити впервые увидела его одетым не в строгий костюм и рубашку с галстуком. На Калебе были черные брюки с аккуратно заглаженными складками и темно-зеленая рубашка с длинными рукавами, которая была почти точно такого же цвета, как «ягуар». Бесстрастный взгляд его серых глаз скользнул по Сиренити и надолго задержался на Куинтоне.
Сиренити резко остановилась, открыв от изумления рот.
— Что вы здесь делаете?
— Приехал повидать вас. — Калеб не спускал глаз с Куинтона.
— Ты знаешь этого человека, Сиренити? — спокойно спросил Куинтон.
— Знаю, — ответила она. Вопреки всему в ней вспыхнула крохотная искорка надежды. Возможно, Калеб пересмотрел свою позицию, подумала она. Может, когда он успокоился, то понял, что эта попытка шантажа, в сущности, ерундовое дело, и его реакция была чрезмерно резкой. — Это Калеб Вентресс, тот консультант, с которым у меня были дела в Сиэтле. Калеб, это Куинтон Пристли. Мой друг.
— Пристли.
Калеб протянул руку с подчеркнуто холодным видом, словно не ожидал от Куинтона соблюдения формальностей и это было ему совершенно безразлично. Жест минимальной вежливости, не более того.
Куинтон коротко пожал протянутую руку и тут же отпустил ее.
— Значит, Вентресс.
— Да.
— Вы ведь из внешнего мира, не так ли? Вы человек, до мозга костей впитавший в себя сталь и бетон этой параллельной вселенной. Человек, который длительное время, а возможно и вообще никогда, не соприкасался с другими плоскостями существования.
Брови Калеба поднялись.
— Дорога от Сиэтла действительно заняла много времени, если вы это хотите сказать.
Куинтон искоса взглянул на Сиренити.
— Может, мне пока остаться поблизости?
Сиренити покачала головой.
— Все в порядке, Куинтон. Я справлюсь.
— Ладно. Но запомни: если две точки оказались на одной и той же плоскости в одно и то же время, это не обязательно означает, что им суждено соединиться друг с другом. Иногда одна из них просто проходит сквозь один уровень реальности на пути к другому.
— Я это запомню, — пообещала Сиренити. Куинтон коротко кивнул Калебу и стал спускаться с крыльца.
Калеб проводил его взглядом.
— Он всегда так говорит?
— Всегда.
— Что вы с ним делали?
— Прошлой ночью умер один наш друг, — тихо ответила Сиренити. — Я обнаружила его тело несколько часов назад. Куинтон помогал мне разговаривать с властями и делать все остальное, что требуется в таких случаях.
— Черт. Печально это слышать. — Калеб посмотрел на нее. — Близкий друг?
— Можно и так сказать. Здесь, в Уиттс-Энде, все близкие друзья всех. — Сиренити прошла мимо него в маленькую гостиную. Стены в ней были заняты полками с книгами, как и большинство других стен в ее доме.
Некоторые книги остались еще с ее юных лет. До того дня, когда Сиренити отправилась учиться в колледж, ей ни разу не приходилось бывать в обычном школьном классе. Джулиус и другие жители Уиттс-Энда учили ее дома. И так хорошо справились с этой работой, что она получила высшую оценку на вступительных экзаменах.
Большую часть библиотеки Сиренити составляли реликвии ее непродолжительной карьеры в качестве преподавателя социологии в небольшом колледже в Буллингтоне. И преподавательская работа, и незаконченная докторская диссертация казались ей сейчас бесконечно далекими.
— Кто это был? — тихо спросил Калеб.
— Его звали Эмброуз Эстерли, — ответила Сиренити. Она затаила дыхание, не зная, какой реакции ждать от Калеба. — Вы, вероятно, помните это имя. Это фотограф, сделавший те снимки.
Калеб отпустил дверь, и она медленно закрылась. С выражением спокойной задумчивости в глазах он повернулся и смотрел, как Сиренити снимает свою расшитую бусинами и украшенную бахромой куртку.
— Как он умер?
Сиренити вскинула голову. Она стояла перед Калебом, твердо упираясь в пол ногами и сунув руки в глубокие карманы длинной бирюзовой туники ручной вязки, надетой поверх белых лосин.
— Похоже, что он напился и скатился с лестницы. Кажется, я как-то упоминала, что у Эмброуза были проблемы из-за пристрастия к спиртному.
— Действительно, вы упоминали об этом. А сегодня вы пошли навестить его?
— Да.
— Почему?
— По-моему, причина очевидна. Я всегда считала Эмброуза другом. Но друзья не пытаются шантажировать друг друга. Я хотела знать, сам ли он послал мне эти фотографии или отдал их кому-то еще, кто воспользовался ими для того, чтобы сорвать мое деловое соглашение с вами.
— Черт! Так и знал, что вы отмочите что-то вроде этого, — пробормотал Калеб.
Сиренити замигала, чтобы не расплакаться.
— Ответов я так и не получила. Когда я пришла, Эмброуз был мертв. — Она резко повернулась и вышла на кухню.
— Сиренити…
— Зачем вы проделали сегодня весь этот путь, Калеб? — Она стояла к нему спиной, держа чайник под краном.
— Мне не понравилась мысль о том, что вы попытаетесь в одиночку выследить шантажиста.
— Почему вас должно волновать, что я делаю?
Калеб подошел и встал в дверях крошечной кухоньки.
— Имея дело с шантажистами, можно оказаться в опасности.
— Ну и что? Вас ведь это не касается. — Сиренити смахнула влагу с глаз рукавом своей туники, поставила чайник на плиту и включила горелку. — Я же сказала, бедного Эмброуза больше нет. Он уже не сможет ответить ни на чьи вопросы.
— Вы сами говорили, что шантажистом мог быть кто-то другой, а не Эмброуз.
— Это верно. — Сиренити бросила на него быстрый взгляд. — Но, как вы вчера столь метко выразились, это моя проблема, а не ваша.
— К несчастью, по условиям того контракта, что подписан у меня в офисе, это не так. Я сказал вам, у меня есть принципы. Вы мой клиент, Сиренити, а я еще никогда не бросал клиента. И сейчас не намерен это делать.
Сиренити пристально смотрела на него. Проблеск надежды у нее в душе погас. Калеб приехал из-за своих драгоценных и нерушимых деловых принципов, a вoвce не потому, что питает к ней какие-то чувства.
— Забудьте об этом. Мне не нужна ваша помощь. Ни в деле с шантажом, ни вообще.
— Черт побери, у вас нет большого выбора. Я не собираюсь позволить вам испортить мою репутацию.
У нее округлились глаза от полнейшего изумления.
— Вашу репутацию?
— Подписанный вами контракт несокрушим, как скала. Уж я-то знаю — сам писал. Если не захочу отпустить вас до истечения срока действия, вам придется выплачивать мне весьма высокий гонорар.
— Но вы не собирались брать с меня никакого гонорара, — сказала она. — Вместо этого вы должны были получать долю прибыли.
— Вы, по-видимому, не очень внимательно читали пункт десятый, — вежливо возразил Калеб. — Там оговаривается полная выплата моих обычных гонораров в том случае, если вы откажетесь от проекта до его завершения. Будьте благоразумны, Сиренити мне как-то не верится, что вы захотите платить такие деньги, не получив хоть что-то взамен.
