– Я как-то жил в доме, в котором жили еще двадцать семь человек. Каждый день, каждый час в гостиной бывала по крайней мере дюжина людей. Они опохмелялись, пили, курили какую-нибудь дрянь, или просто им было негде ночевать.
Келли сдвинула брови:
– Ты давно здесь живешь?
– Я здесь вообще не живу. Просто мне бывает нужно переночевать.
– А… – Что она вообще знает об этом человеке? -Разве у тебя не было дома?
– Нет.
– Так уж и нет? – Поскольку Ангел не ответил, она сказала:
– А я выросла в католическом приюте. Он чуть заметно улыбнулся.
– Представляю себе.
– А ты?
Их взгляды встретились, и Келли внутренне похолодела, увидев, сколько боли застыло в его глазах.
– Нигде.
Она сделала шаг к нему:
– Ангел?
– Не называй меня так! – огрызнулся он. Она отпрянула, удивленная:
– По-моему, “Габриэль” звучит немного банально, – тихо произнесла она, отважно приближаясь к нему. – Или ты предпочитаешь “Гейб”?
– И то, и другое хорошо. Только не Ангел. – Это прозвище напоминало ему о самом отвратительном времени его жизни, а он не хотел, чтобы Келли узнала о нем. – Ты готова? – спросил он, отходя от шкафа.
– Полагаю, да. – Она встала и застегнула молнию на сумке.
– Надеюсь, ты взяла с собой какую-нибудь рабочую одежду?
– А зачем? Разве мне придется выполнять какую-нибудь грязную работу?
– Возможно.
Она поморщилась и спросила:
– Ты будешь мне платить?
– Нет.
– Так в чем смысл моего бегства?
– В том, чтобы держать тех, кто это сделал, – он кивнул на разгромленную комнату, – подальше от тебя.
Крепкий парень проявляет заботу, со скрытой улыбкой подумала Келли.
– Кажется, здесь кто-то всерьез заинтересовался моей персоной!
Его четко очерченные губы тронула улыбка.
– Похоже, что так.
4 – Тебе ведь нужна кухарка?
– Да.
– Я шеф-повар, Габриэль.
"Мое имя в ее устах звучит как-то особенно чувственно”, – отметил про себя Гейб. Он какое-то время помолчал, затем проговорил:
– Но ты не видела моей кухни.
Келли не понравилось, как это было сказано.
– Раз уж мы обсуждаем условия моего пребывания на твоей ферме, полагаю, я тоже могу выдвинуть некоторые требования.
Он сложил руки и приготовился слушать.
– И что же это за требования?
– Когда мы будем на ферме… – она отвернулась на мгновение, затем прямо взглянула в его лицо, – ты не должен меня целовать! – (Он приподнял бровь.) – И вообще дотрагиваться до меня!
– Совершенно не дотрагиваться? – Он произнес это так, словно сомневался в искренности ее желания.
– Совершенно! Если мы будем жить в одном доме… – ах, что бы сказали добрые сестры, если бы слышали это, мелькнуло у нее в голове, – между нами не должно быть ничего личного!
– Согласен.
Она вздохнула с облегчением.
– Обещаю выполнять часть работы по хозяйству. Только не жди, что я буду ухаживать за скотом! Жарить поросят я согласна, но кормить их – нет уж, увольте!
Его губы дрогнули, и Келли поняла, что ей очень хочется хоть раз увидеть его улыбку. Но он не улыбнулся.
– Согласен.
Хорошо бы услышать от него что-нибудь кроме этих отрывистых лаконичных фраз!
– Хорошо. Прекрасно.
Гейб вдруг подошел ближе, мягко обнял ее за талию и прижал к себе. Словно электрическая искра проскочила между ними. Ее руки коснулись его груди.
Он молча наклонился, припал к ее губам и нежно, но вместе с тем безумно страстно поцеловал. Келли чувствовала, как сердце колотится у нее где-то в горле, а тело тает от каждого прикосновения его губ. Она не думала, что еще остались мужчины, умеющие так целовать. Пьяняще. Решительно. Как в кино. Затем он чуть слышно застонал и быстро отодвинулся.
– Габриэль!
Он смущенно улыбнулся и окинул взглядом ее покрасневшее лицо.
– Ты сказала: когда мы будем на ферме… – Слова застыли у него на губах, он отпустил ее и сделал шаг назад.
Келли молча взяла сумки, вышла из номера и пошла к машине. Открыв багажник, Гейб поставил в него сумки.
– Где твой мотоцикл?
– Я на машине.
Он кивнул в сторону черного, заляпанного грязью пикапа, припаркованного в дальнем конце стоянки.
– Поезжай за мной, – сказал он, вынимая из кармана ключи. – Эй, Келли?
Она остановилась, уже занеся одну ногу в машину.
Гейб осмотрел ее с головы до ног.
– Выезд на шоссе – в миле езды по дороге.
– Я знаю.
– Если, конечно, ты не передумала. Это был вызов.
– Трусишь? – бросила она. – Боишься, что я стану тебя перевоспитывать?
– Нет. – С его лица вдруг исчезло всякое выражение. – Боюсь, что я испорчу тебя!
– Что ж, попытайся, – выпалила она в ответ.
Он лгал.
Это не ферма, решила она, выйдя из машины. Да, здесь были поля, хотя и не слишком обширные. Были коровник, конюшня, выгон и загон, где помещались четыре прекрасные гнедые лошадки. Но, взглянув на долину, Келли почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Ее восхищенному взору предстали все оттенки зеленого и золотого, какие только можно вообразить! Будто чья-то гигантская рука освободила место для ранчо на плато среди высоких темно-желтых обрывов. При взгляде на эту долину человек невольно ощущал свою ничтожность.
Ей сразу полюбилось это место. Здесь были уединение и тишина, яркие дикие цветы росли на каменистых склонах. Когда Гейб подошел к загону, лошадь радостно бросилась ему навстречу. Келли заметила, как животное слегка подтолкнуло его головой, а Гейб погладил его по коричневому носу. Даже издалека чувствовалась мягкость этого прикосновения, и Келли внезапно ощутила прилив ревности. “Не думай об этом”, – предостерегла она себя и повернулась к одноэтажному дому. Удивительно! Около крыльца росли цветы, а сам дом казался простым и удобным. С нескрываемым удивлением девушка заметила, что кухня расположена на открытом воздухе.
– Не представляю, как ты здесь готовишь.
– Я вообще редко готовлю, тем более на воздухе. Готовит Буйвол!
– Кто такой Буйвол?
– Скоро узнаешь. – От нее не ускользнуло, что он держался на расстоянии от нее.
– Этот Буйвол не будет против моего вторжения на его территорию?
– Он будет в восторге!
При этом загадочном замечании брови его сдвинулись, но объяснения, как всегда, не последовало. Келли переключила свое внимание на кухню.
Там стояли деревянный обеденный стол с шестью стульями и длинной скамейкой, была установлена раковина из нержавеющей стали в деревянном кожухе и водонагреватель над ней. Рядом была устроена прекрасная каменная печь с решеткой для жарения. Одной стороной кухня примыкала к крытому крыльцу дома. В каменной печи можно было печь хлеб. Вдоль стены шел еще один стол, три на пять футов, для разделки мяса. Келли провела рукой по его гладкой поверхности. Мечта шеф-повара, подумала она, и как раз подходит мне по высоте. На расстоянии от дома, чтобы ненароком не вызвать пожара, был устроен очаг. Келли заглянула внутрь, затем подняла глаза на Гейба.
