— Раздеться?
— Ну да. Если на смокинге была собачья шерсть, то она наверняка осталась и на брюках, Я сейчас приду.
Он поднялся.
— Могу я оставить вас ненадолго, Жюли? С вами ничего не случится?
Она покачала головой:
— Нет.
— И вы не будете двигаться?
Жюли слабо улыбнулась:
— Не думаю, что у меня это получится.
— Отлично, тогда лежите спокойно, а я скоро вернусь.
Когда он вышел, Жюли села повыше на кровати, облокотившись на изголовье. Когда Джоун придет, она будет чувствовать себя лучше и сможет справиться с тем воздействием, которое он на нее оказывает.
Жюли закрыла глаза и глубоко вздохнула. Это было необыкновенно приятное ощущение, знакомое лишь тому, кто хоть однажды испытал приступ удушья. Но все же она еще была очень слаба. Вряд ли Жюли смогла бы вновь спуститься в зал или самостоятельно отправиться домой. Но через полчаса она будет уже в состоянии это сделать.
Иногда сквозь открытую дверь балкона до нее доносилась музыка. Жюли обратила внимание на то, что стены были очень толстыми. Она подумала, что дом, вероятно, построен с таким расчетом, чтобы хозяева чувствовали себя под его крышей в полной безопасности.
Она услышала из ванной комнаты шум льющейся воды. Невольно Жюли представила его обнаженного под струями душа. Ей казалось, что она видит его крепкое мускулистое тело, загорелое и сильное.
Жюли открыла глаза. Хватит глупостей. Сегодня она наделала их предостаточно. Если она не будет благоразумной, у нее опять начнется приступ, на этот раз — сердечный.
Как раз когда она подумала об этом, Джоун вошел в комнату с полотенцем на плечах. Кроме джинсов, больше на нем ничего не было надето. На темных волосах, покрывающих его грудь, блестели капельки воды. С ней действительно чуть не случился сердечный приступ.
Прижимая руку к груди и стараясь успокоиться, Жюли взглянула на телефон, стоящий на прикроватной тумбочке.
— Могу я поговорить с отцом?
Джоун снял полотенце с плеч и бросил его через всю комнату на кресло.
— Нет ничего проще, но, может, лучше позвать его сюда?
Жюли кивнула. Джоун поднял трубку, набрал номер и, когда на другом конце ответили, сказал:
— Попросите Кольберта Ланье подняться ко мне в комнату, его дочь хочет поговорить с ним.
Повесив трубку, он обернулся к ней:
— Что еще?
Она засмеялась и сразу же закашлялась.
— Удивительно, как быстро вы можете выполнить любую просьбу.
— Большинство из них, — согласился Джоун.
В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел Синклер Дамарон, такой элегантный в своем безупречно сшитом вечернем костюме.
Быстро окинув комнату внимательным взглядом, он произнес:
— Мне передали твое сообщение, Джоун, и я решил подняться сюда. Рэйнолдс сказал, что у молодой леди был приступ аллергии. Я могу чем-нибудь помочь?
— Молодой леди уже гораздо лучше, — сказал Джоун, не сводя глаз с Жюли. — А вот мне медицинская помощь не помешает.
Он подмигнул Жюли:
— Жюли, познакомься, это мой двоюродный брат Синклер, которого все предпочитают называть Син.
То, что Джоун подмигнул ей, было так неожиданно, что, она густо покраснела. «Отлично, — мрачно подумала Жюли. — Сбылась мечта любой женщины — оказаться в такой приятной обстановке с двумя красивыми мужчинами». Судя по всему, Синклер Дамарон совершенно не удивился ни тому, что она лежит на кровати его брата, ни виду полураздетого Джоуна.
— Привет, — сказала она, не зная, что еще сказать.
— Вы уверены, что с вами все в порядке? — спросил Синклер, глядя на нее такими же, как у Джоуна, темными глазами. В его темных волосах поблескивала серебристая прядь, отличавшая всех членов обширного клана Дамаронов.
Она молча кивнула.
— Как проходит прием? — спросил его Джоун.
— Отлично. Как мы и предполагали, картины имеют большой успех.
— Боже, как я устала! — с этим возгласом на пороге комнаты появилась ярко накрашенная и энергичная Абигейл Дамарон. — Что это вы здесь делаете? Сплетничаете, обсуждаете гостей? Как здорово и как вовремя, а то я умираю со скуки!
Она присела на кровать и обратила все свое внимание на Жюли:
— Моя дорогая, вам уже лучше? Нас вся встревожило ваше самочувствие, дорогая.
— Гораздо лучше, — слабо ответила Жюли смущенная всеобщим вниманием к своей скромной персоне.
— Жюли-Кристиан, как ты?
На этот раз в комнату вошел ее отец. Жюли с облегчением вздохнула. Она чувствовала себя неловко среди этих малознакомых ей людей.
Но не успела и рта раскрыть, как Джоун ответил за нее:
— Ей намного лучше, мистер Ланье. Это я во всем виноват. — Он повернулся к Синклеру. — У Жюли аллергия на собак, а у меня на вечернем костюме была, видимо, шерсть Кирби. — Ее отцу Джоун объяснил: — Кирби — это собака моей племянницы.
— А-а! — Кольберт Ланье повернулся к дочери. — Ну, тебе уже лучше?
— Да, папа. Я думаю, нам стоит поехать домой.
Ей не хотелось увозить отца с этого вечера, но у нее было достаточно причин, чтобы дольше здесь не задерживаться. Кроме того, какими бы приятными ни были Дамароны, она уже от них начала уставать.
Отец наклонился и взял ее за руку.
— Ну конечно, дорогая. Я пойду вниз, скажу, чтобы подогнали машину, и буду ждать тебя там.
Он направился к двери, но Джоун остановил его.
— Я думаю, Жюли не стоит пока ехать. В машине ей может стать хуже. Может быть, ей лучше переночевать здесь? А вы, мистер Ланье, смогли бы полностью насладиться приемом. Он кончится еще нескоро. Я привезу Жюли завтра утром.
Жюли видела, что ее отец колеблется. Упоминание о продолжении вечера понравилось ему. Она энергично покачала головой:
— Нет, мне нужно…
Тут вмешалась Абигейл:
— Я думаю, это хорошая идея, Кольберт. Тогда мы с вами сможем прекрасно провести время, а после приема куда-нибудь отправимся посмотреть на восход солнца, позавтракать где-нибудь в уютном местечке.
Она поднялась и, подойдя к нему, взяла его под руку.
— Пожалуйста, Кольберт, скажите, что вы согласны. Мы отлично проведем время.
С ужасом Жюли увидела, как загорелись отцовские глаза.
— Отличная мысль, но… — Отец с сомнением посмотрел на нее. — Если ты настаиваешь, Жюли, мы уедем.
Жюли посмотрела на Джоуна. Он улыбался. Ей очень хотелось поехать домой, лечь в свою постель и забыть о том, как неуютно она себя чувствовала, находясь в центре внимания всесильных Дамаронов. И особенно Джоуна.
— Оставайтесь, — мягко сказал он, — а то я буду беспокоиться о вас.
К своему удивлению и досаде, Жюли почувствовала, как приятное тепло разливается по всему ее телу.
