К своему удивлению и досаде, Жюли почувствовала, как приятное тепло разливается по всему ее телу.
Абигейл смотрела на нее, и ее глаза таинственно сверкали.
— Вы доставите большое удовольствие старой женщине. Я всю ночь напролет смогу флиртовать с вашим отцом, а он будет знать, что вы в порядке и о вас позаботятся. Это будет идеальное решение для всех нас.
Жюли сомневалась, что на свете есть люди, способные сказать Дамаронам решительное «нет». Она тоже не могла отказаться, по крайней мере в этот раз. Она сдалась под общим натиском. Тем более что тут же в голову ей пришло подходящее оправдание.
Предложение Джоуна остаться на всю ночь в его доме было очень заманчивым — Жюли не могла упустить такую редкую возможность. Картины, которые она собиралась выкрасть, находились в этом самом доме. И сегодня ночью у нее будет возможность выяснить все про сигнализацию, все как следует разведать.
А завтра утром она покинет гостеприимного хозяина.
Больше она никогда не увидит Джоуна. А когда у нее все будет готово, Жюли приедет сюда, взломает дверь и сделает свое дело.
Если она согласится сегодня, все будут довольны, все будут счастливы.
— Хорошо, — кивнула она. Внезапно ей стало неимоверно грустно.
Пламя свечи, которую за неимением электрического фонарика зажгла Жюли, дрожало, когда она спускалась в длинный зал на втором этаже дома Джоуна.
Антигистаминные препараты, в большом количестве принятые несколько часов назад, так сильно на нее подействовали, что теперь Жюли совсем не чувствовала слабости. Наоборот, ей казалось, что она сможет выпрыгнуть из собственной кожи. К тому же она была в незнакомой обстановке, в чужой спальне, где-то неподалеку спал Джоун. Эта мысль не давала ей покоя. Нет, определенно Жюли была не в состоянии заснуть.
Кроме того, спать не давала ей и мысль о том, что нужно было воспользоваться благоприятным случаем и узнать как можно больше об охранной системе дома. Именно желание получить эту информацию заставило ее остаться здесь на ночь.
Мерцающее пламя свечи освещало богатую отделку стен дома. Ноги утопали в мягких восточных коврах. То, что она успела увидеть, говорило само за себя. Это был чудесный дом, служивший когда-то домашним очагом большой и дружной семье и снова готовый им стать, несмотря на то что хозяин редко приезжал сюда.
Пока Жюли спускалась вниз и проходила по, как ей казалось, бесчисленным комнатам и залам, ее глаза пробегали по фамильным портретам и семейным фотографиям, развешанным на стенах, возникавшим из полумрака. Жюли чудилось, будто они смотрят на нее с укоризной, словно зная о ее коварных замыслах.
Целью ее ночного путешествия был салон, в котором находилась коллекция картин. Иногда она задерживалась у некоторых фотографий и узнала таким образом, что у Джоуна в детстве был трехколесный велосипед, в школе он играл в бейсбольной команде, позже увлекался футболом.
Вот он еще мальчишка, с победным видом оседлал велосипед, его карие глаза светятся от удовольствия. Вот Джоун — юноша, в футбольной форме, на лице засохшая грязь, волосы упали на лоб — настоящий маленький воин.
«Он мало изменился с тех пор», — подумала Жюли. Несмотря на терпение и нежность, с которой он помогал ей, в нем чувствовалась удивительная сила, которая, по-видимому, была в нем с детства.
«На что же он ее расходовал теперь, когда не было ни трехколесного велосипеда, ни спортивных состязаний, где бы он мог совершенствоваться? На что направлял ее? — подумала она. — Как он управлялся с этой огромной энергией, сконцентрированной в нем? Этой страстью, если называть вещи своими именами?»
Она знала ответ на этот вопрос, и это еще больше волновало ее.
Жюли остановилась в арке у входа в длинный салон, где проходил сегодняшний прием. Сейчас, когда в нем не было гостей, он освещался только редкими тусклыми лампочками. Жюли показалось, что зал был интересен и без оживленной толпы именитых гостей. Они только отвлекали внимание от самого главного, что находилось в нем: картин, каждая из которых была подлинным шедевром.
Жюли прекрасно разбиралась в живописи и любила ее. Она даже не могла представить, что должен чувствовать человек, обладающий таким сокровищем. Зато она не сомневалась, что ее обладатель наверняка позаботился о сохранности своей коллекции и поставил самую современную сигнализацию.
— Что-нибудь случилось?
Жюли испуганно застыла на месте, услышав за спиной знакомый низкий голос. Она медленно обернулась.
Перед ней стоял Джоун. На нем по-прежнему были джинсы, которые он надел после душа, только теперь он сверху накинул белую рубашку. Она была не застегнута, так что Жюли открывался соблазнительный вид его широкой мускулистой груди, покрытой темными волосами. Она не могла решить, как он выглядит сексуальнее: с совершенно обнаженным торсом или в небрежно наброшенной рубашке?
Пауза затянулась, но Жюли молчала, не зная, что ему ответить.
— Ничего не случилось, — наконец выдавила она.
— Тогда что же вы здесь делаете? — нахмурившись, спросил он. — Вам не спится?
Жюли изо всех сил старалась смотреть ему в лицо, хотя ее глаза словно магнитом притягивало его полуобнаженное тело.
— У меня возникла небольшая проблема.
— Это из-за ваших лекарств? Вы говорили, что они могут действовать возбуждающе, — догадался Джоун.
— Да, именно так они и подействовали, — схватилась она за подсказку, словно утопающий за спасательный круг.
На самом деле одного присутствия с ним под одной крышей было достаточно, чтобы она не смогла сомкнуть глаз. «Судя по всему, мне не удастся сегодня ничего разузнать», — разочарованно подумала Жюли.
Джоун улыбнулся:
— И это значит, что сейчас вы в беспамятстве начнете говорить мне всякие интересные вещи?
Жюли наконец посмотрела ему в глаза и встретила знакомый оценивающий взгляд. Внезапно она вспомнила, что стоит перед ним в одной из его рубашек и трусиках. Она с трудом удержалась от желания натянуть подол рубашки пониже или проверить, тщательно ли она застегнула пуговицы впереди.
— Какие вещи? — удивленно спросила она, не зная, что имеет в виду Джоун.
— Вы же сами недавно мне об этом говорили. Вы предупреждали, что лекарство либо усыпит вас, либо, наоборот, не даст заснуть, подействует возбуждающе, и вы будете говорить всякие интересные вещи.
Жюли наконец вспомнила:
— Это действительно так. Иногда антигистаминные препараты так странно действуют на меня, что я не могу ни на чем сконцентрироваться и начинаю говорить всякую ерунду.
