— Но хотя бы расскажите мне о ней!
Девушка горько улыбнулась.
— Почему бы и нет? У меня есть брат, единственный мой родственник, оставшийся в живых. Мы всегда были близки с ним. Он считает, что я значительно более привлекательная личность, чем я есть на самом деле. Один из его друзей, у которого нет семьи, возвращается в октябре домой. Мой брат заочно представил нас друг другу, и мы переписывались с ним несколько месяцев, планируя, что станем делать, когда он вернется. Все это было несколько смешно, но мы верили друг другу. Я никогда не думала, что Пол приедет, и…
— С ним что-то произошло?
— О нет. Но он представляет меня только со слов моего брата. Как вы думаете, что бы произошло, если бы он меня на самом деле увидел? — Она сделала жест отчаяния. — Все было прекрасно, пока я не получила это письмо, где он пишет, что очень хочет меня поскорее увидеть. И теперь мне придется уехать или выдумать что-нибудь, какую-нибудь отговорку, чтобы мы не встретились.
Глаза Жюли сверкнули.
— Вы… вы… — Она едва дышала от волнения. — Да это же глупо! Вы работаете в одной из известнейших косметических фирм в мире. Там, внизу, женщины буквально преображаются. Почему же вы не можете заняться собой? Хотите, я устрою так, что тетя Джорджия заплатит за это? Ваш Пол вытянул свой счастливый билет!
— Мой Пол? — недоуменно повторила секретарша.
Жюли кивнула.
— Любая женщина может получить любого мужчину, если, конечно, она этого очень захочет!
— Женщина может все… — послышалось в дверях великолепное контральто принцессы Собелли.
— Жюли, дорогая! — Принцесса прижалась мягкой щекой к щеке девушки. — Как прекрасно, что ты вернулась. Пойдем скорее ко мне. В течение часа ко мне никто не придет.
— Секундочку, тетя Джорджия… — Жюли быстро объяснила принцессе ситуацию, в которой оказалась ее секретарша, пока та сидела, краснея от смущения.
Тетя согласилась. Она сделала энергичный жест и сказала:
— Встаньте, милая!
Мэй Уильямс встала. Принцесса пристально осмотрела ее с головы до ног.
— Повернитесь. У вас отличная фигура, но вас надо научить одеваться. Позвоните Антуану и скажите, что я прошу его зайти, как только он освободится. Идем, Жюли, я хочу узнать все о твоей поездке.
Принцесса увлекла племянницу в свой кабинет. Окна его выходили на Пятую авеню. Здесь стояли глубокие кресла, на стене висело флорентийское зеркало, которое принцесса, вероятно, привезла из дворца своего мужа. Комната была устлана коврами, украшена великолепными шторами. На столе стояла фотография: принцесса Собелли рядом со смеющейся Жюли в теннисном костюме. Серебряный телефон, серебряный карандаш и блокнот в кожаном переплете дополняли интерьер.
Минуту она разглядывала Жюли и улыбалась. Затем царственным жестом предложила ей сесть в кресло, обитое серебристым бархатом.
— Надеюсь, — начала Жюли, — вы были удовлетворены моими письменными отчетами о поездке?
— Ты выполнила мое задание именно так, как я и рассчитывала, но…
— Но?
Тетя покачала головой и улыбнулась.
— Но я по-прежнему скажу тебе «нет». Ты не создана для того, чтобы заниматься бизнесом.
— Большая часть девушек зарабатывает себе на жизнь именно так.
— Интересно, многие ли из них предпочли бы заниматься этим, если бы им предоставился выбор? Я, конечно, не говорю о тех, кто решил сделать карьеру. Я имею в виду среднюю девушку, мечтающую выйти замуж и иметь свою семью.
Принцесса говорила весело и улыбалась, но решение ее было непоколебимо. Жюли не стала продолжать разговор на эту тему.
— Я давно хочу спросить вас, тетя Джорджия, о том ограблении. Вернули ли вам драгоценности?
По лицу принцессы пробежала тень.
— Надеюсь, часть из них когда-нибудь всплывет. Но пока придется об этом забыть. — И она тотчас перевела разговор на другую тему. — Сегодня вечером будет карнавал. Берт сказал тебе, что намерен быть твоим кавалером?
— Нет, он лишь упомянул о том, что вечером мы увидимся.
— Надеюсь, он не обидится, ведь это я купила ему билет и отослала его. Сам он вряд ли может позволить себе потратить на него пятьдесят долларов. Тебе я заказала прекрасный карнавальный костюм. Ты найдешь его дома. Я не осмелилась и дальше ранить самолюбие Берта и купить костюм для него, но, возможно, он сумеет найти выход. Брукс Мэнсфилд будет сопровождать меня, и они оба, конечно, поужинают с нами. Тебе, наверное, хочется поскорее оказаться дома и немного отдохнуть?
Принцесса повернулась к двери, потому что секретарша объявила:
— Пришел Антуан.
— Антуан? Да, конечно, пусть войдет.
Вошедший молодой человек поклонился принцессе:
— Ваше высочество хотели меня видеть?
Принцесса кивнула и указала на Мэй Уильямс:
— Посмотрите на эту девушку. Я хочу, чтобы вы занялись ею: прическа, косметика, макияж — все, что необходимо. — Принцесса повернулась к секретарше. — Когда приезжает ваш молодой человек?
— Через три недели.
— У вас три недели, чтобы привести в порядок мисс Уильямс. — Сделав нетерпеливый жест, принцесса углубилась в дела. Пьяная от счастья, секретарша вышла из кабинета вместе с Антуаном.
— Это будет очень интересно! — сказала принцесса Жюли. — Как странно, что она не рассказала мне обо всем. Я бы помогла ей раньше. Никогда не думала о ней как о женщине, а лишь как об отличной секретарше. Люди всегда доверяют тебе, Жюли, свои сердечные тайны? Ну ладно. Впереди у меня много дел. До вечера.
Костюм, который принцесса выбрала для Жюли, оказался красно-черным платьем испанской танцовщицы. Жюли зачесала волосы наверх, закрепила в волосах высокий блестящий гребень, взяла в руки элегантный веер. Из зеркала смотрела на нее настоящая испанка и смеялась. Жюли примерила маленькую черную маску.
Внизу тетя уже ожидала ее с двумя преданными кавалерами. Принцесса выбрала себе костюм, похожий на праздничный наряд королевы Елизаветы Тюдор, — с пышной юбкой и сверкающими драгоценностями. Они были фальшивыми, кроме бриллиантового браслета.
Берт Уилсон нашел выход из положения: он завернулся в покрывало, как в тогу, и был уверен, что походил на римского императора, — в действительности сходство это было весьма относительным. Брукс Мэнсфилд, преданный поклонник принцессы уже десять лет, конечно, предпочел костюм рыцаря — весьма неудачно, потому что доспехи его не сгибались в локтях и коленях.
Мэнсфилда Жюли любила больше всех: бывший дипломат, он был автором пользующихся успехом книг о международной политике, человеком обаятельным, культурным, остроумным. Он относился к Жюли, как к дочери, и она частенько обращалась к нему за советом, хотя сам он их никогда не навязывал. Более того, она нередко следовала его советам, потому что верила ему.
